«Сегодня листья запретили, завтра снег»: Александр Олексюк — об осеннем настроении в большом городе

Журналист Александр Олексюк считает, что осень — не пора для уныния, а наоборот — время больших возможностей, которое окрыляет и придаёт сил для рывка. Печалит его только одно — что в Челябинске взяли за правило собирать листья в мусорные пакеты.

Опавшие листья напоминают о конечности бытия. Вышагивая по жёлтому ковру, человек говорит сам себе: «Какая же ты всё-таки сволочь, Николай Иванович». Говорит и не обижается, а вздыхает, пинает ногой корягу и идёт дальше. Долгие прогулки по осеннему парку — это прекрасный способ победить раздутое самомнение. Летом человек рискует забыться и потерять голову. Душа чёрная, как свечная сажа, а он гладит себя по ланитам, дескать «я есмь бог», гладит и Тимати насвистывает или «Рюмку водки на столе» напевает под шашлыки. В осеннем парке не посвистишь: вокруг всё умирает, листья падают, тихо преют, какой уж тут Тимати? Какие шашлыки? Хочется молча бродить или на пне сидеть, размышляя, что и сам скоро опадёшь, как тот лист с дубка. Мир конечен, парк конечен, к ноябрю всё превратится в грязь, покрытую изморозью. Осознание собственной конечности не провоцирует уныние, наоборот — открывает горизонты возможностей, окрыляет и придаёт человеку сил для пассионарного рывка: собраться и преобразиться, подготовиться к зиме, когда уже будет поздно что-то менять.

И тем печальнее, что в больших городах взяли моду убирать и прятать палые листья. Мобилизованы сотни дворников, они яростно скребут тротуары, только бы не было ни намёка на осень, только бы человек насвистывал Тимати. И ладно бы собирали листву в огромные кучи у обочин, как происходило раньше. Нет. Листьями туго набивают чёрные мусорные пакеты в человеческий рост и раскладывают их рядочками. Никаких листьев, никаких размышлений, только неоновый морок и Тимати с подведёнными, как у араба, бровями.

Сегодня подхожу к дворникам: один лениво убирает палую листву, второй суетится и прячет её по пакетам, словно улики.

— Мужики, — говорю, — а куда вы эти листья потом деваете? Сжигаете, небось?

Спрашивал с надеждой, потому что с детства помню запах палёных листьев. Каждый октябрь начиналась праздничная гекатомба: множество костров из частного сектора распространяло травяной запах, который стелился густым туманом, захватывая спальные районы города. Октябрьский чад подводил какой-то итог, ставил точку и выводил на новый круг: «Дуб, орех или мочало? Мочало. Начинаем всё сначала».

— Так запрещено же сейчас сжигать листья, — ответил дворник в засаленном жёлтом жилете.

— Экологи, или как их там. Запретили. Вредно для окружающей среды, — сказал его молодой коллега с тёмными кругами под глазами. Я так представлял Раскольникова из «Преступления и наказания». — Листья потом на городскую свалку свозят. Геморроя с ними... По мне, так лучше бы просто лежали кучами.

Современный мегаполис даёт всё что угодно: безлимитный интернет, возможность ходить в смешных шапках с ушками, заменители сигарет и непыльную работу в офисе. А забирает, казалось бы, самую малость: жёлтые ковры да торжественную гекатомбу упавших листьев. Экологи запрещают. Сегодня листья, завтра они запретят снег, а послезавтра они запретят нас самих.