Найти маньяка через 20 лет. Как раскрывают жестокие преступления прошлого — технологии и воспоминания неожиданных свидетелей

В 1994 году во Владивостоке пропала семья с тремя детьми, которая незадолго до этого продала свою квартиру. Сразу раскрыть загадочное дело не удалось, но к нему обратились через 30 лет. Следователи повторно опросили очевидцев и вышли на след предполагаемых убийц. Мужчины сознались в том, что расстреляли членов семьи, включая годовалых детей. Теперь их ждет суд. За убийство 22-летней давности суд ждет и томича — еще в нулевых он напал на прохожего в Барнауле, а попался следователям только летом этого года. В Екатеринбурге недавно сроки получили двое братьев за громкое убийство двух девушек — убийц искали почти 15 лет. Все эти преступления могли бы остаться «глухарями» (на судебном языке — нераскрытыми делами, в которых всё глухо, и нет никакой ясности), если бы не работа следователей, в том числе специально созданных подразделений, работающих исключительно с архивными делами. Наша коллега из NGS.RU Ксения Лысенко узнала у бывших следователей, кто и зачем в современной России обращается к делам из прошлого. Как реагировали известные убийцы на правосудие с задержкой в десятилетия и почему Следственный комитет ставит в приоритет работу над старыми преступлениями — в этом материале.

С 1998 по 2005 год в Новосибирске и окрестностях находили изувеченные тела молодых женщин. Все они работали на «пьяной дороге», на левом берегу города. В левобережье в основном их и отдельные части тел и находили. По жестоким убийствам Евгения Чуплинского, предпринимателя, подрабатывающего частным извозом, а в прошлом — сотрудника правоохранительных органов, проверяли несколько раз.

В этой серии преступлений выделялось одно — исчезновение в 2004 году женщины на улице Шамшурина, на правом берегу Новосибирска. Бывший старший следователь-криминалист Максим Леонтьев говорит, что к делу отнеслись скептически, как к связанному с серией, но проверку провели. Тем более, по некоторым данным, пропавшая была уличной секс-работницей, а это уже характерный почерк маньяка, расправлявшегося с девушками.

— В 2004 году, через несколько месяцев после безвестного исчезновения, в поле зрения по этому факту попал Чуплинский. Попал он в связи с тем, что пользовался телефоном без вести пропавшей после ее исчезновения. Это стандартная ошибка преступника, — рассказывает Максим Леонтьев. — Тогда, 20 лет назад, люди еще были не настолько продвинуты в части пользования телефонами, и мы довольно много раскрывали дел на телефонах, на простых вещах. Чуплинским начали заниматься по этому отдельному факту, он путанно, неубедительно рассказывал, как у него оказался телефон этот (он придерживался версии, что телефон выронили пассажиры-мужчины, попытавшиеся его ограбить. — Прим. ред.). С ним бились-бились, и ничего не добились от него.

Спустя примерно год Евгения Чуплинского вновь начали проверять. Дело дошло даже до заключения его под стражу на несколько месяцев. Оперативники осматривали дом таксиста и его гараж — предполагалось, что маньяк-расчленитель убивал девушек в каком-то закрытом пространстве, а затем части тела разбрасывал по городу. Но подозреваемого вскоре отпустили — доказательств его причастности к зверским убийствам добыть не получалось.

Во всех пояснительных записках Максим Леонтьев как главный следователь, занимавшийся этой серией и убийствами в Новосибирской области вообще, писал о Евгении Чуплинском как о человеке, оставшимся «недоработанным и недоизученным».

В 2005 году зверские убийства секс-работниц прекратились. Следователи предполагали, что убийца мог оказаться в колонии за другое преступление. К 2008 году удалось выделить генотип убийцы — в одном из убийств «засветилась» тряпка и перчатка со следами спермы.

— Примерно с 2008 года мы начали у всех людей, попадавших и вновь попадающих в поле зрения, брать биологические образцы и сравнивать их с тем генотипом. По уму, естественно, вернуться к Чуплинскому нужно было в первые годы, лучше — в первые месяцы, когда у нас появился генотип, так как Чуплинский был среди тех, кто представлял приоритетный интерес. Но мы отрабатывали десятки, сотни, может быть, и тысячи людей, проживавших в определенных территориальных зонах. И чуть ли не у всех подряд мужиков с левого берега брали образцы, — объясняет бывший следователь.

К Евгению Чуплинскому вернулись лишь в 2016 году, и за этот просчет Максим Леонтьев до сих пор корит себя. Рядовой сотрудник полиции пришел к подозреваемому домой и предложил сдать образцы для биологической экспертизы. С тех пор, как рассказывал позже на допросах таксист следователю, он не спал и не находил себе места. Правда, оправдывался тем, что тревожился из-за повторения сценария 2004–2005 годов — новых задержаний и допросов.

Образец, взятый у него, совпал с тем, что смогли выделить с места убийства. Чуплинского задержали, но показания он стал давать не сразу. Максим Леонтьев уклончиво отвечает, что с задержанным он долго разговаривал и пробовал подбирать разные ключики к жестокому и замкнутому убийце. Решающую роль сыграло то, что он лишился поддержки семьи. По воспоминаниям Максима Леонтьева, следователи рассказали об убийствах женщин жене Чуплинского, предъявили улики и доказательства виновности ее мужа. Женщина разорвала с ним связи и уехала из Новосибирской области. Она живет под другим именем. Почувствовав себя одиноким и лишенным поддержки близких, Евгений Чуплинский заговорил.

«Колоть» его было сложно, убийца заключал предварительное соглашение, а затем отказывался от своих слов. В 2018 году Евгения Чуплинского приговорили к пожизненному заключению за убийства 19 женщин. Максим Леонтьев признается, что в количестве жертв он не уверен до сих пор, и подозревает, что убийств могло быть и больше. Тем более, в ходе разговора Чуплинский сыпал намеками на нераскрытые преступления и уклончиво отвечал на вопросы.

В 2022 году Максим Леонтьев ушел из Следственного комитета, работу по делу Чуплинского передали его бывшим коллегам. Он предполагает, что с убийцей, отбывающим срок в колонии для пожизненно заключенных «Снежинка», с трудом удается наладить сотрудничество.

В 2023 году Евгения Чуплинского доставили в Новосибирск для следственных действий: его подозревают в убийстве студентки, фрагменты тела которой нашли в 2003 году.

— Серийщиков трудно поймать, но после того, как уже поймаешь, они обычно начинают говорить и рассказывать. В данном случае что-то пошло не так, наверное, из-за того, что он более хитрый человек. Либо значение имело то, что большой промежуток времени прошел с тех пор, как он закончил совершать убийства, — предполагает экс-следователь. — Он за эти прошедшие около 10 лет [с момента последнего убийства] убедил сам себя, что всё это было в предыдущей, и вообще не его, жизни. Что это не он совершал убийства, что это совершал другой человек в нем. А сам Чуплинский, вроде как, стал уже нормальным соседом, семьянином, ведущим приличный образ жизни, материально достаточным, обеспеченным мужиком, адекватным. А вот это всё совершал другой человек в его обличье. Как-то это на уровне фильмов ужасов, на уровне кино, но у меня осталось такое впечатление от общения с ним.

По его словам, дело Чуплинского выделяется среди других тем, что, как правило, осужденные на пожизненное заключение имеют личную мотивацию вспоминать о всё более новых, не вошедших в первоначальный приговор, делах. Это помогает им покинуть стены колонии и вновь участвовать в следственных действиях — всё для того, чтобы скрасить однообразные мрачные дни в колонии. Чуплинский же с момента его помещения в колонию не вспомнил ни одного свежего эпизода.

— Это меня беспокоило всегда, и беспокоит до сих пор. Значит мы не достучались до чего-то, нужно продолжать выстраивать с ним диалог. Хоть мы и разобрались, что эти убийства — дело его рук, но до конца так Чуплинского и не поняли. Или он сам себя не захотел понимать вслух, разговаривая со следователями, — рассуждает Максим Леонтьев.

По некоторым признакам дело Чуплинского напоминает громкое дело ангарского маньяка — Михаила Попкова, на чьем счету как минимум 86 жизней. У обоих маньяков эксперты выявили гомицидоманию — непреодолимую тягу к убийствам, оба убивали исключительно женщин (среди жертв Попкова есть единственный мужчина — случайная жертва), оба до окончательного задержания попадали в поле зрения следователей и, наконец, оба в прошлом работали в правоохранительных органах.

Установить серийщиков и в том, и в другом случае удалось благодаря генетической экспертизе. В деле Попкова проверка биологического материала заняла годы, и только в 2012 году, когда очередь дошла до буквы «П» в списке фамилий подозреваемых в убийствах, экспертиза выявила совпадения.

Следователи, работавшие по делу Попкова, проволочки с проведением экспертиз объясняли их дороговизной и сложностью. Теперь же, как говорит Максим Леонтьев, экспертизы могут проводить в течение нескольких часов, в зависимости от срочности дела. В частности, такая срочность может понадобиться в случае убийства несовершеннолетнего.

Следственный комитет сформировался в 2007 году, когда получил от прокуратуры (именно она раньше занималась раскрытием преступлений) сотни тысяч приостановленных и замороженных дел. Юридический портал «Право» со ссылкой на замруководителя Главного управления криминалистики СКР, генерала-майора юстиции Анатолия Сазонова даже называет конкретную цифру — 208 тысяч дел. К 2020 году удалось раскрыть порядка половины из них.

Максим Леонтьев, успевший поработать и в прокуратуре, и в СК Новосибирской области, описывает 2007 год и пару последующих лет как время постоянного противостояния двух этих ведомств. СК стремился сделать всё быстрее и лучше, чтобы «утереть нос прокуратуре» и продемонстрировать, насколько было оправданным формирование новой структуры. Казалось, что соперничество было временным, но, по словам бывшего следователя, осталось до сих пор.

Для обывателя это означало, что на 2007–2009 годы пришелся своего рода бум раскрытия преступлений.

— Начинали с того, что по верхам собирали, — всё, что плохо лежало, всё, что было полегче раскрывать и расследовать. А, по сути, занимались этим те же люди, которые из прокуратуры перешли в СК. Мы сами знали примерно, где что можно доработать — и дорабатывали. Так и раскрывали преступления прошлых лет, — вспоминает Максим Леонтьев. — Ну а лет через пять эти все верхушки начали заканчиваться, стало всё сложнее, а статистические показатели, естественно, надо было держать, показывать рост к каждому году. Но вместе с тем, конечно, некоторые весомые преступления прошлых лет действительно раскрывались.

В 2014 году председатель СКР Александр Бастрыкин провозгласил работу над преступлениями из прошлого приоритетным направлением и поручил создать на постоянной основе в центральном аппарате СКР и регионах аналитические группы по раскрытию преступлений прошлых лет. Такая функционирует и в Новосибирской области.

— У группы [для раскрытия прошлых дел] есть возможности, полномочия, а главное — время. Мое наблюдение со стороны: результаты налицо, раскрытий [после появления группы] стало больше, — объясняет адвокат, а в прошлом — следователь СК по Новосибирской области, Алексей Гурских. — Раньше прошлыми делами занимались вообще все: и молодые следователи, и со средним стажем. Сколько есть следователей — столько и занимались. В комитете все задачи на первом месте, я не буду скрывать. Но мы же с вами понимаем: когда все задачи на первом месте и в самое первое время — это что-то из области невозможного. Что-то всё равно идет на второй план.

По его словам, при этом статистика в комитете всегда «была и будет», в том числе для специального подразделения по раскрытию преступлений прошлых лет.

— В какой-то определенный период времени руководству вышестоящему, я имею в виду в Москве, необходимо было одно — то делам о коррупции уделить больше внимания, то делам прошлых лет, — говорит Алексей Гурских. — Вообще, старые дела, насколько я помню, всегда были в интересе, потому что это было редким случаем, когда какие-то преступления, забытые веками, удавалось расследовать. Но есть следователи, которые эти уже пожелтевшие листочки из архивов достают и что-то расследуют, как-то там устанавливают [преступников]. Статистика же всегда подстегивает к результату. Для чего ее требуют? Чтобы был результат. А какой результат? Ну, чтобы была неотвратимость наказания, чтобы потерпевшие знали, что виновные лица будут найдены, и, соответственно, их ждет суд в любом случае. Для этого и расследуют старые преступления.

Другой точки зрения придерживается еще один бывший следователь, работавший в Сибирском федеральном округе и попросивший об анонимности. Требования дать определенный результат в случае работы с делами из архива он считает «темной стороной» функционирования правоохранительной системы вообще.

— Всё, что связано со статистикой — это тонкий вопрос. Но могу сказать, что какое-то время назад даже слово «план» заменили на «прогноз». Требовали выполнения не конкретного плана, а прогноза. Суть от этого, конечно, не поменялась. «Ищи, копай, твои проблемы» — такой примерно посыл. Надо результаты показывать — и всё тут, — делится он.

В 2023 году силовики в масках и с автоматами ворвались в дом бывшего главы сельсовета Виталия Манишина и его сожительницы Татьяны в селе Шадрино. На видео, появившемся в Сети, хмурый и явно растерянный из-за прихода силовиков мужчина тихо называет свои имя, фамилию и дату рождения.

Спустя несколько месяцев СК Алтайского края выложил еще одно видео. На нем Виталий Манишин уже уверенным голосом делает неожиданное признание: это он убил в 2000 году пять абитуриенток. Далее он рассказывает о надежной схеме, которую использовал в убийствах, — абитуриенткам он представлялся влиятельным работником вуза, способным помочь с поступлением. Затем показывает, как душил девушек и где закапывал тела.

Так произошел прорыв в одном из самых известных глухарей прошлого, который мог остаться нераскрытым. Следователи вышли на след Виталия Манишина через 23 года после совершения последнего убийства (впрочем, убийств может быть и больше — об этом заявляли следователи из группы по расследованию преступлений прошлых лет).

К 2024 году дело Манишина — фермера и в прошлом чиновника средней руки — обросло 69-ю томами со всеми материалами и дошло до суда. Ему предъявили обвинение в убийствах 11 женщин, в том числе несовершеннолетних девушек. При этом как именно задержали маньяка, до сих пор толком неизвестно. Не помогла даже специально устроенная прокуратурой и СК Алтайского края конференция. На ней следователь по делу Манишина Игорь Зеленский расплывчато объяснял, что в деле есть результаты полиграфа и «другие доказательства» его вины. Какие именно — не уточнил. Вероятно, о них станет известно позже, после вынесения приговора.

Следователи, работавшие с делом Манишина, подчеркивали, что помогло первое убийство — его, как считают они, тот совершил еще в 1989 году. Убитая — девушка, отказавшая ему в сексе. Ее останки нашли на окраине села через год после пропажи. Позже такой же почерк обнаружился и в других убийствах серии. Больше чем через 30 лет с момента убийства следователи пересмотрели показания очевидцев и тогда, вероятно, нашли некоторые нестыковки.

Подобный подход бывший начальник ГУВД Барнаула Николай Турбовец, непосредственно работавший с серией убийств абитуриенток, называет «найти ковылек». В беседе с NGS.RU в 2023 году, когда стало известно о задержании Виталия Манишина, он рассказывал легенду о царе Мидасе с ослиными ушами. О тайне царя узнал брадобрей и тяготился этим. Тогда он пошел в лес, вырыл там ямку и прошептал в нее тайну. Вскоре на этой земле вырос тростник, в шелесте которого и угадывались слова об ослиных ушах царя.

— На этом построена вся оперативно-розыскная деятельность всех спецслужб мира. Надо найти тот самый «ковылек», потому что человек в себе держать ничего не может. Рано или поздно ситуация начнет вырисовываться. Главное — найти «ковылек» и не упустить момент, — объяснял Николай Турбовец.

Таким «ковыльком» выступила неожиданный свидетель в еще одном громком деле из прошлого — речь идет об исчезновении 15-летней школьницы Натальи Матюхиной в селе Яркуль Новосибирской области. В 2010 году Наталья возвращалась с дискотеки, когда ее, по версии следствия, сбили на «Волге» пьяные бывшие милиционеры. Школьницу они решили вывезти за пределы села, добить и избавиться от тела.

Жестокое, но идеальное преступление с точки зрения улик — тело девочки до сих пор не нашли — затрещало по швам, когда об увиденном спустя годы рассказала женщина, сидевшая в машине в момент ДТП. Несколько лет назад она уехала из Сибири на юг, оттуда и будет давать показания по видеосвязи в суде.

Процесс прямо сейчас идет в Новосибирском областном суде. Обвиняемые экс-милиционеры — Максим Кудрявцев и Евгений Бартоломей — свою вину не признают. Но сельчане, а также родители школьницы говорят, что их в селе боялись многие и помалкивали.

Помимо генетических экспертиз, повторной проверки лиц, уже попадавших в поле зрения следователей, и пересмотра показаний свидетелей, помощь в раскрытии старых преступлений могут оказывать люди, уже находящиеся за решеткой. Бывший следователь Алексей Гурских к таким показаниям, впрочем, относится скептически. Все они нуждаются в дополнительной проверке, поскольку заключенные порой оговаривают людей — в этом бывший следователь видит особенность психики людей, долго пребывающих в заключении.

— Они же там всё равно меняются в этой [психологической] части. То есть кому-то всё равно, кому-то уже хочется рассказать, кто-то кому-то хвастается. Плюс у заключенных бывают тесные контакты с оперативными сотрудниками, которые в колониях работают. Но когда информация есть, когда есть хотя бы зацепка — это уже что-то значит. Уже можно от этого отталкиваться, устанавливать, где он был в тот период времени, с кем и что делал и так далее, — добавляет он.

Показания заключенного сработали в громком деле из 90-х — в деле об убийстве директора шоколадной фабрики. В 1997 году неизвестный расстрелял у двери квартиры Веру Копасову, недавно возглавившую известную новосибирскую фабрику. Рабочая версия следователей основывалась на переделе активов завода, контрольный пакет акций которого хотел приобрести столичный гигант. Правда, следа москвичей в убийстве женщины найти не удалось.

Спустя четыре года после убийства показания неожиданно дал 19-летний Иван Хмельков, находящийся на тот момент в колонии. Он признался в том, что застрелил женщину сам, будучи еще 15-летним подростком из плохой компании, а также дал показания на подельников и саму заказчицу убийства — ею оказалась коллега и подруга убитой, Зоя Асютина. Сейчас киллер на свободе: он начал новую жизнь и сменил имя, поскольку стал затем свидетелем в других важных делах и попал под программу защиты.

Расследованием дела о «шоколадке» занимался Сергей Демин, в прошлом — старший следователь прокуратуры по особо важным делам, а ныне — адвокат.

— Всегда, по любому делу, требуется совокупность доказательств. Одного признания, даже если оно сделано чистосердечно, все-таки для суда не достаточно. Но если наберутся широкомасштабные доказательства, то вполне можно считать дело раскрытым, — замечает он, уточняя, что в деле о шоколадной фабрике доказательств виновности Ивана Хмелькова и подельников было достаточно.

Сергей Демин вспоминает, как в начале нулевых соприкасался с таинственным исчезновением двух девочек-подростков, следы которых терялись на трассе, соединяющих Ташару с поселком Обской. Инна Лукьяненко и Таня Иванова в 1994 году ушли с урока физкультуры, но до дома так и не добрались. Ни тел, ни улик, ни каких-либо других зацепок найти не удалось до сих пор, даже с учетом того, что родители школьниц обращались к депутатам и добились приезда столичного следователя в поселок.

— Ничего там не выкружил, но по делу было опрошено множество лиц. Выяснялось, кто на машинах передвигался по трассе, они рассказывали, какие машины видели, что знают и не знают. В общем, был большой массив свидетельств и показаний, которые необходимо было сопоставить. Я рассчитывал, что, может быть, у меня получится путем сопоставления что-то выяснить, но ничего такого не произошло, — говорит Сергей Демин.

Раскрытие дела такого порядка, особенно с учетом обстоятельств — в одном месте и в одно время пропали две несовершеннолетние девочки — могло бы стать событием для всего регионального ведомства и сделать репутацию следователю. Что касается поощрения и наград, с этим, как отмечает бывший следователь, всегда было сложно.

— Похвала, поощрения — явление редкое. Наверняка тех, кто сделал что-то громкое, хвалило начальство, но не на общих планерках. Наверное, лично, с глазу на глаз. Меня вот вообще за годы работы только один раз премировали за самое большое количество выездов на места происшествия. По сути, просто совпало так, что именно в мое дежурство чаще всего совершались какие-то преступления по нашей части. Я просто больше всех выехал, — посмеивается он.

С ним согласен Алексей Гурских.

— Когда каких-то известных маньяков ловят — конечно, это повышает престиж профессии. Это у всех на устах, все всегда благодарны, что такую работу проделали. А вот там, где речь идет о бытовых преступлениях из прошлого, кто-то кого-то убил и скрылся, или об изнасилованиях… Раньше так говорили: «Это твоя работа, ты ее выполнил, приступай к следующему делу». Вот и вся хвальба, — говорит он.