Анна Силина и Роман Чирков, актеры Челябинского драмтеатра: «Просто ты не можешь потом уйти»

Анна Силина и Роман Чирков на сцене челябинской драмы работают первый сезон. Оба окончили Екатеринбургский театральный институт, а челябинскому зрителю наверняка запомнились в недавней премьере «Вам возвращая ваш портрет…». Роман играет юного воспитанника детского дома, который едет на фронт. Анна – девушку, с которой он случайно познакомился на вокзале. Их портрет, сделанный в привокзальной фотомастерской, становится источником главной сюжетной линии истории о войне и возможной, но не сбывшейся любви. А мы говорили не только о войне и любви к актерской профессии.

– Недавняя премьера «Вам возвращая ваш портрет…» вернула зрителей к событиям первой половины ХХ века – Великая Отечественная война и годы после нее. Для вас это уже по-настоящему история. Насколько сложно было освоить такой материал?

Анна: Так оно и есть – история. И сама тема войны – особенная, трепетная, которая находит у людей отклик даже в мелочах. Поэтому лично у меня во время работы над спектаклем был большой страх – не соврать. В этом была и главная сложность. Но сейчас, с каждым новым спектаклем, я уже чувствую, что внутри становлюсь другим человеком – не советским, наверное, но и не современным. Что-то со мной новое приходит.

Роман: Мы не играем в этом спектакле советских людей, мы можем только предположить, какими они были, хотя я родился еще в Советском Союзе. Но мы смотрим старые телепрограммы, советские фильмы и понимаем, что они отличались от нас. Чем? Вот что важно было понять. Не скажу, что просто было работать над спектаклем. Всякое бывало – и нервы, и слезы, и все остальное. Аня права, главная опасность здесь именно в том, что к этой теме никто из зрителей не может остаться равнодушным. Это на каком-то генетическом уровне в нас сидит, даже в правнуках тех людей, которые воевали. Поэтому тема войны даже «деревянного» человека, который никогда историей войны не интересовался, не оставит равнодушным, что-то в нем ёкнет. И потому самая главная опасность для актера в таком материале – схалтурить. Когда ты этого опасаешься, работаешь в два, в четыре раза больше.

– Понятно, что режиссер задавал некие рамки, позволялось ли во время репетиций делать что-то вне этих границ? Ведь Роман прав – в каждой семье есть своя история, связанная с тем временем.

Анна: Конечно, даже если никто из родных не погиб на фронте. Моя бабушка, например, во время войны была ребенком, их эвакуировали с Волги на Урал. Она рассказывала, как было тяжело – ели коренья, картофельные очистки... Голод – страшное испытание. И до сих пор у моей бабушки сохранилась военная привычка – собрать все крошечки со стола, что остались после трапезы. Такие, казалось бы, незаметные вещи остаются с тобой на всю жизнь.

– Ваша героиня в спектакле такая угловатая и даже колючая немного. Это было задано режиссером?

Анна: Моя героиня – одинокая девочка, потерявшая в первые дни войны всю семью. Она совершенно одна и каждый день должна добывать кусок хлеба. Конечно, она закрывается от внешнего мира, постоянно погружена в свои страдания.

Роман: Если говорить о семейной истории, то моя прабабушка вытаскивала раненых с поля боя, но о войне говорить не любила. И старший брат моего деда, которого не стало два года назад, ушел на войну в 18 лет. До последнего дня своей жизни, а ушел он в 96 лет, мог один выпить бутылку водки. У него три ранения, контузия... Такие люди мощные.

– Ваш герой, Роман, напротив, открытый, наивный, светящийся весь. По-моему, он даже не понимает, что уже завтра попадет под пули...

Роман: Он же не знает, что такое война и чем все может закончиться. А счастье – это, наверное, из детства. Отчасти мы все равно себя играли. Аня и в жизни может быть такой – колючей, а я – наивным. И хотелось какие-то вещи сделать от себя, но не всегда это было можно. А какие-то, наоборот, не хотелось, но надо было сделать.

– Что хотелось сделать?

Роман: Мне, например, хотелось, чтобы мой герой в некоторых эпизодах был мужественнее. Особенно в первое время, когда я не очень понимал, что это за парень. Сам я не очень мягкий человек. Поэтому мой герой – работа в рамках заданной роли. Но постепенно я узнавал этого парня и принимал его. У нас в первой части спектакля очень мало драматических сцен, поэтому нужно было сделать все для того, чтобы за такое короткое время зрители успели влюбиться в моего героя. И вот он такой – счастливый, светлый, застенчивый. На самом деле, мой герой в каждом спектакле разный – что мне нравится. Значит, это не штамп, это живой человек.

Анна: Живая материя, которая видоизменяется, дополняется какими-то деталями. Некоторые моменты вообще выскакивают неожиданно.

Роман: А еще хотелось бы, чтобы школьники приходили на этот спектакль не против своей воли, только по желанию. Дело даже не в том, что актерам трудно играть или обидно слышать шум из зала. Дело в самой теме спектакля.

– В нашем театре вы оба работаете первый сезон?

Анна: Да. И по традиции сразу были введены в сказки. Все как полагается. Но мы просто счастливы, что в первом сезоне у нас уже третья премьера – сейчас репетируем мюзикл «Все о Еве» по рассказу Мэри Ор. Был такой американский фильм в 50-х годах прошлого века. Первой нашей премьерой в челябинской драме была новогодняя сказка, второй – спектакль «Вам возвращая ваш портрет…».

– Сложно работать в мюзикле?

Анна: И объем материала большой, и хореография достаточно сложная, и петь надо, и на музыкальных инструментах играть. Но это все очень интересно. Четыре года подряд мы всем этим занимались в институте, и слава богу, что сейчас возникло ощущение продолжения. Мы включились во все это с большим удовольствием. В первое время мне не хватало этой непрерывной занятости в театре. А сейчас все хорошо – работаем с утра до ночи.

Роман: Да, это хорошо, что работа над одной премьерой плавно перетекла в работу над другой.

– Почему после окончания института приехали в Челябинск? Не хотелось остаться в Екатеринбурге?

Анна: Был такой момент – хотелось остаться в Екатеринбурге. Но я бы не сказала, что это более театральный город, чем Челябинск. К тому же, я из тех людей, которые любят менять обстановку, пейзаж. И потому не очень расстроилась, что не получилось поступить в екатеринбургскую драму. Неожиданно пригласили в Челябинск на прослушивание, и я поехала.

Роман: У меня нет комплекса, что я учился и работаю не в столице и не в Петербурге. Екатеринбургская школа – не самая плохая в стране. И мне тоже было интересно поработать в Челябинске.

– Как вас приняли в Челябинском театре драмы?

Роман: Хорошо приняли. Третья премьера говорит именно об этом.

– Как в человеке зарождается любовь к актерству, раскройте секрет на собственном опыте?

Анна: Долгая мучительная вещь. Это не мечта с детства. У меня очень простая история, которая не претендует на красивую легенду. Это было абсолютно неосознанное решение. Я поняла, что я сделала, только когда окончила театральный институт. Мне было 17 лет и хотелось попробовать поступить в театральный. Это же распространенный стереотип, что, поступив туда, ты попадаешь в волшебный мир грез, где каждый день – праздник. Я вас уверяю, мне каждый год пишут об этом абитуриенты, наполненные восторженными чувствами. Раньше я их подбадривала: давай-давай… (Смеется.) А сейчас говорю честно: это не праздник, ребята, это нелегко и непросто, а порой нудно, скучно и тяжело…

Роман: Наоборот: порой это весело, а чаще всего – нудно и трудно. Когда все отпраздновали свое поступление в театральный, наступает время каждодневной нелегкой работы. Есть еще один стереотип, что в театральный вуз поступить сложно. Это не так – поступить проще, чем учиться, и многие до выпуска просто не доходят. Но сложнее всего после окончания вуза войти в профессию, это мы теперь знаем. Правда в том, что если ты хочешь играть в кругу знаменитых и известных актеров, – надо ехать в Москву, потому что их там больше на один квадратный метр сцены. Хорошо это? Я не знаю. Знаю, что в российских городах много хороших театров – в Омске, Новосибирске, Челябинске... Они же создавались для того, чтобы актеры там работали.

Анна: Дело в том, что это не на станке работа, а работа, прежде всего, с самим собой и над собой. Во-первых, ты к ней не готов, а во-вторых, нужно заниматься этим систематически. И ты только сам перед собой несешь ответственность, ты не можешь потом никому предъявить претензии, что тебя чему-то не научили и ничего из тебя не сделали. Ты сам себя лепишь, если ты этого хочешь. В ЕГТИ есть замечательные преподаватели, которые оказывают сильное влияние на своих учеников, и я им всю жизнь буду благодарна. Но, в конечном счете, если тебе самому это не надо, то никто ничего не сможет для тебя сделать.

Анна: Если поступаешь в театральный с подобными мыслями, тебе сразу надают по заднице. (Смеется.) И ты сразу спустишься с небес на землю и посмотришь на себя трезвым взглядом.

Роман: И у меня нет красивой истории-мечты, просто шел мимо театрального института и зашел. В 19 лет я окончил колледж физической культуры, но получать дальнейшее образование, связанное со спортом, не хотел. Мама мне в выборе не препятствовала, поэтому решил попробовать в театральный. Но как вошел туда, так и остался. Не знаю, в какой момент наступает понимание, что ты годен для этого дела, что у тебя возникла любовь к профессии. А может, и нет такого момента. Просто ты не можешь потом уйти, проститься.

Анна: Это настоящая загадка – тебе бывает плохо, очень плохо, но по какой-то непонятной причине ты остаешься в профессии и продолжаешь жить этой сложной работой.

– Правда, что актер должен обладать мощным воображением?

Анна: Да, это так. Воображением, фантазией и еще множеством разных качеств. Мы же постоянно создаем микромиры своих героев, отдельные вселенные.

Роман: У врача, чтобы сделать операцию, есть инструменты. Что есть у актера? Ты все создаешь буквально из воздуха. И сам себе инструмент. В результате возникает персонаж, сцена, спектакль.

– Но когда отбирают абитуриентов в театральный вуз, прежде всего берут фактуру?

Роман: Чаще всего.

Анна: Наверное в этот момент оценивается какой-то потенциал. Талант – это из разряда громких слов. Он либо вырастает в процессе обучения, либо остается неразвитым.

Кстати, режиссер Челябинского кукольного театра Александр Борок убежден, что актерским потенциалом обладает буквально каждый человек. Но один может жить без сцены, другой – нет.

Анна: Правильная мысль.

Роман: Можно даже не учиться в театральном вузе для одной роли и сыграть ее ярко.

Есть в Челябинской области и такой пример – ныне пенсионер, а в прошлом агроном Борис Красноперов, который дружил с Сергеем Герасимовым, сыграл в его фильме «Лев Толстой» революционера, неплохо сыграл.

Можно написать кучу книг о природе таланта, но в итоге все ведет к одному результату: люди играют спектакль, на него приходят зрители, которые либо остаются равнодушными, либо нет.

– Что хочется играть молодым актерам? Сегодня много споров о новой драме, ее месте на сцене.

Анна: Но классика, как бы банально это ни звучало, не умрет никогда. Я не так много читала современных драматических произведений, хороших среди них было два-три, не больше. Классика мне интереснее и ближе. В ней есть глубина, высота, ширь. Это огромная сфера, в которой можно без конца находить новое.