Александр Абрамовский, заведующий кафедрой теории права и уголовно-правовых дисциплин ЧИ УрАГС, доктор исторических наук: «Наука для меня – хобби»

Александр Абрамовский искренне уверял меня, что он абсолютно неинтересный человек, и что я совершенно напрасно трачу свое время на разговор. Но говорил Александр Андреевич в основном так, как и предполагает концепция рубрики. Например, рассказывая о своей жизни, он незаметно для себя десять раз произнес слово «интересно». Журналистское чутье не подвело – герой «Харизмы», не побоюсь тавтологии, человек интересный. А еще он знает самое главное – формулу счастья.

Студенческий рейтинг

– Александр Андреевич, что вы преподаете студентам?

– Я считаю, что преподаю одну из интереснейших дисциплин – историю государства и права, в первую очередь, России. В курсе этого предмета студенты с первых дней знакомятся с историей основных отраслей права, например, уголовного, гражданского, процессуального и т.д.

– Насколько охотно студенты ходят на занятия?

– Об этом, наверное, надо спрашивать у самих студентов – насколько интересно им ходить на мои занятия. Мне сложно судить, хотя есть несколько определяющих факторов. Директором Челябинского института УрАГС Сергеем Григорьевичем Зыряновым введено жесткое правило: по результатам каждой сессии проводится социологический опрос среди студентов по различным позициям, оцениваются все преподаватели, проводившие занятия, и делаются выводы. Эти данные учитываются руководством, которое, как говорится, держит руку на пульсе для совершенствования учебно-воспитательного процесса в целом и каждого педагога в отдельности. Могу сказать, что я нахожусь не в «подвале» этого студенческого рейтинга. Еще одним показателем интереса может служить тот факт, что студенты-заочники после лекций хотят готовить диссертационные исследования по истории государства и права России, некоторые из них уже стали соискателями УрАГС.

– Знаю, что вы родились в Санкт-Петербурге…

– Место рождения зависит не от тебя, а от твоих родителей. Отец в то время учился очно в Ленинграде в Высшей школе профдвижения, а мама приехала к нему. 7 ноября 1956 года в Ленинграде, в Колыбели революции, родился я. После этого родители вернулись в Челябинск, где они прежде жили и работали. Так что юридически я петербуржец, а фактически – челябинец.

Неуд по пионерской работе

– Какую специальность вы выбрали в ЧГПИ?

– Диплом у меня и моих бывших сокурсников оригинальный. Мы же все учились при социализме, факультет наш назывался историко-педагогический. И мы по окончании института помимо специальности преподавателей истории и обществоведения получили еще специальность... методиста пионерской и комсомольской работы. Помню, изучали и сдавали экзамены и зачеты по методике работы, проводили сборы, учили все положения об этих организациях, приобретали определенные навыки – маневрирование с флажком, проведение пионерских линеек, барабанная дробь. С моим «музыкальном слухом» мне трудно было сдавать все зачеты, но я все равно старался.

– Легко вам давалась учеба?

– Учился я более или менее прилично, в некоторых семестрах получал повышенную стипендию в 50 рублей, хотя, что такое красный диплом, не знал. Все экзамены сдавал с первого раза, но именно на зачет по методике пионерской работы я ходил три раза. Еще у нас была педагогическая практика – не только в школе, но и в пионерских лагерях, я был даже старшим вожатым в пионерском лагере, проводил линейки-парады.

– Вы скептически говорите об этом…

– Ну, я бы не говорил скептически, если бы все эти организации сейчас существовали и активно работали бы в школах, если б они не изжили себя. С одной стороны хорошо, что дети были организованы, все же делали искренне. Искренне заблуждались, искренне участвовали в пионерской работе. Все было бы хорошо, если бы не идеологическая составляющая.

– После окончания института научная карьера входила в ваши планы?

– Конечно. В 1979 году я даже работал учителем истории в профессионально-техническом училище №106, относившемся к пивзаводу.

«Объявляю вас мужем и женой»

Но после недолгой учительской деятельности Абрамовскому пришлось защищать родину рядовым солдатом. Позже учительская деятельность больше не привлекала.

– После армии я как-то все переосмыслил. Служил рядовым во внутренних войсках, в системе правоохранительных органов, и вот как-то под влиянием этих обстоятельств я решил пойти работать в органы внутренних дел, – вспоминает Александр Андреевич.

– То есть вы работали милиционером?

– Сначала работал в политотделе, проводил политико-воспитательные работы в УВД Челябинской области. Воспитывал личный состав, в первую очередь, на предмет вежливого, культурного обращения с гражданами (был такой строгий приказ). Затем работал немного в БХСС – отделе по борьбе с хозяйственными преступлениями. Затем – в спецмилиции, она и сейчас есть. Милиция не однородна, она делится на различные структурные подразделения, – объясняет Абрамовский. – Еще было 8-ое Плановое управление, обслуживало специальные объекты, специальные города – Озерск, Снежинск. Я работал в небольшом городке Челябинск–115. Мы обслуживали воинскую часть, и моя должность называлась очень интересно «старший оперуполномоченный, он же старший госавтоинспектор». Нас было очень мало, и приходилось исполнять множество обязанностей, я даже работал завзагсом в этом городке – и женил, и разводил. У меня была большая нагрудная бляха, я говорил: «Именем Российской Федерации объявляю вас мужем и женой, скрепите свой союз поцелуем...», и так далее. Сначала женил в милицейской форме старшего лейтенанта, но после того как мне сделали замечание «что вы, как жандарм, жените население нашего городка», надел «партикулярное», гражданское платье.

– И как много пар обязаны вам синим штампом в паспорте?

– Городок был небольшой, воинская часть. Количество браков превышало количество разводов, – с гордостью говорит Александр Андреевич. – В год женил 30 – 40 пар. Там я проработал пять лет.

«Не стремился к красному диплому»

В 1985 году Александр Абрамовский поступил в Екатеринбургскую высшую школу МВД.

– Когда кардинально меняешь профессию, естественно, надо становиться профессионалом в новом деле. И коли ты занимаешься правоприменительной деятельностью, то должен быть юристом, чтобы правильно ее осуществлять, – рассуждает мой собеседник. – И я заочно пошел учиться в Екатеринбургскую высшую школу МВД, параллельно с работой получал высшее юридическое образование. В 1990 году закончил школу МВД с «красным» дипломом.

– Наверное, были довольны, что так окончили эту школу?

– Я не хотел получить «красный» диплом, я и сейчас своим студентам говорю – не нужно к нему стремиться. Это очень тяжелое бремя: ты его берешь на себя с первого курса и тянешь до выпускного. Честно учиться на отличные оценки очень тяжело. Хорошо, конечно, когда у людей все само собой получается. Вот и я не думал об этом, просто учился.

– Расскажите немного о школе МВД?

– Свердловское заочное отделение Всесоюзного юридического заочного института обслуживало большой регион – весь Урал и часть Сибири. На курсе было 330 человек, это очень много. Уровень преподавания высочайший, очень талантливые, креативные преподаватели, из них многие сейчас работают в ведущих юридических вузах. У меня остались самые благоприятные впечатления об этом институте.

– Какие предметы вам особенно нравились?

– Очень интересный предмет – «криминалистика». Не знаю, есть ли сейчас в наших юридических вузах такие специальные учебные классы – криминалистические квартиры. Вот там они были шикарными.

– Что это такое?

– Криминалистическая квартира – это несколько комнат, в которых шла имитация какого-то преступления, например, убийства – лежат макеты трупов, пистолеты, кровь… Мы всей группой делились на следователей, преступников, работников уголовного розыска, конвоиров и т. д. . То есть большую часть профессиональных навыков отрабатывали на практике.

К этому мы стремимся и в нашем вузе, создаем специальные учебно-методические кабинеты. Мне больше всего нравилось быть следователем, это ж самая интеллектуальная профессия в милиции! Это, так сказать, белая кость милиции.

– Тем не менее вы следователем не работаете…

– Когда работал в уголовном розыске опером, я не мог расследовать дела, по закону дознание и следствие разделяются. Но временно при экстраординарных обстоятельствах все-таки расследовал несколько уголовных дел и доводил их до суда. В середине 80-х годов модной была борьба с пьянством, изготовлением различных спиртосодержащих жидкостей. Так что я активно работал именно в этом направлении.

«Я все равно провинциал»

– У вас очень богатая научная биография. В 2002-2004 гг. вы были доцентом Рыбинской государственной технологической академии (Ярославская область). Как там оказались?

– Я не все время работал в милиции. Наверное, половину своей службы преподавал в Челябинском юридическом институте. Создавать заочный факультет мы начинали вместе с моим первым начальником Александром Васильевичем Петровым. Он сейчас замдекана юридического факультета ЮУрГУ, в октябре защитил докторскую диссертацию, с чем я его и поздравляю. Потом я защитил кандидатскую работу и стал преподавателем. Сначала был доцентом в Челябинском юридическом институте, в 2002 году вышел в отставку по возрасту. Если выражаться гражданскими терминами, то вышел на пенсию. В милиции я прослужил более 20 лет.

А жизнь на пенсии надо начинать заново. Так как у жены брат живет в Ярославле, он пригласил нашу семью туда. И мы переехали. Я начал работать по своей педагогической специальности, преподавал историю в Рыбинской государственной технологической академии. Так мы прожили два года.

– Если не ошибаюсь, сейчас вы все-таки живете в Челябинске?

– Ярославль, конечно, красивый город, но очень провинциальный. Не хочу обижать ярославцев, но ритм жизни там для меня непривычно медленный. Я-то думал, Челябинск – глухая провинция. Хотя мы жили в доме 19 века, в 200 метрах от театра Волкова – первого русского театра, на набережной Волги… Все было прекрасно, но немножко некомфортно. Знаете, есть поговорка – «где родился, там и пригодился». Так что спустя два года мы снова всей семьей переехали в Челябинск.

– А какой ритм жизни вам кажется оптимальным? Московский?

– Нет, я бывал в Москве, в московских вузах, но я все равно провинциал. В чем это проявляется? В каких-то устойчивых связях из детства, контактах с вузовскими людьми, с коренными жителями города… А Москва – как Канада, там одни иммигранты. Поэтому в Москве сложно установить какие-то доверительные отношения с людьми.

Рассекреченные архивы

– Вы не только вузовский преподаватель, но и главный редактор научного журнала «Южно-Уральский историко-правовой вестник». Как вышли на журналистскую стезю?

– Понимаете, каждого человека, в том числе и преподавателя, трудно насильно заставить заниматься наукой. Я постепенно пришел к выводу, что научная деятельность – это моя стезя. В Челябинске правовая наука только-только зарождается, ей всего-то 10 – 15 лет. Тем более такая узкая отрасль, как историко-правовая. И хотелось бы как-то объединить вокруг себя историков-правоведов, чтобы они имели возможность публиковать свои труды, высказаться, защитить свои теорико-правовые позиции. Журнал издается с прошлого года, у нас очень солидная редколлегия – ведущие юристы города Челябинска, Екатеринбурга, словом, мы пытаемся «держать уровень». В числе множества рубрик в вестнике имеется очень интересный раздел «Из рассекреченных архивов». Здесь в каждой области права специальная комиссия периодически открывает тайны архивных документов.

– Александр Андреевич, вы награждены двумя медалями «За безупречную службу в МВД РФ». Расскажите об этих наградах.

– Медали эти даются не за поступки, а традиционно – за безупречную службу. Каждый сотрудник, прослужив десять лет, получает медаль третьей степени, 15 лет – второй степени. Раньше, по крайней мере, так было.

– Но, признайтесь, награды душу-то греют?

– Я одну медаль подарил старшему сыну, другую – младшему, у них надо спросить, греет ли она им душу.

–А ваши дети не пошли по стопам своего отца?

– Старший сын – адвокат, закончил юридический факультет ЧелГУ. Последний его громкий процесс – участие в деле Опланчука, бывшего мэра Снежинска. В этом году защитил кандидатскую диссертацию по уголовному праву, стал кандидатом юридических наук. Немножко наши с ним пути совпадают, но, в общем-то, у него самостоятельный путь адвоката. Постепенно я привлекаю его и к педагогической деятельности, он преподает в Академии права и управления. А младший учится в шестом классе 63-й гимназии.

Царскую семью расстреляли без суда

– Что вас поражает в этой науке – история российского государства?

– Я специализируюсь на истории правоохранительных органов советского периода. Это история ЧК, судов, следственных комиссий. Так вот, история правоохранительных органов, история судебной системы Урала, тем более Южного Урала – непаханое поле. Более того, даже ранее исследованные (при социализме) проблемы требуют нового осмысления и оценки. Необходимо изучить опыт, в том числе и отрицательный, важных в государственном механизме структур, чтобы снова не наступить на те же грабли. У меня есть несколько книг, посвященных истории этих учреждений и их руководителям. Например, книга о первых комиссарах юстиции Урала. Поражает их беззаветная преданность делу, фанатизм. Большая часть из них, конечно, была репрессирована. Первые комиссары – это Голощекин, Юровский. Последний лично расстреливал Николая Второго, а в январе 1918 года расследовал убийство в Екатеринбурге красногвардейцами двоюродного брата Ленина. Именно в то время нашими героями закладывались основы будущих массовых репрессий, в том числе и внесудебных. Не суд, а исполнительный орган власти – облисполком вынес приговор царю. Кроме того, коллизия состоит в том, что вынесли приговор одному человеку, только царю, да даже уже и не царю – гражданину Романову, а расстреляли всю семью.

– Какие источники, кроме архивов, вы используете в работе над своими книгами?

– Большинство комиссаров оставили воспоминания, есть также истории участников, которые вместе с ними работали, газеты того времени, законодательство, научная монографическая литература. Нельзя пользоваться только одним видом источников, достоверность исторических фактов необходимо перепроверять.

«Хочу написать книгу о челябинской ЧК»

Пока у Абрамовского собственных книг немного – пять. Среди них – работа о создании судебной системы на Урале в первые годы советской власти, о формировании революционной юстиции Челябинска, о Дерибасе, нашем земляке-троичанине, который вошел в элиту госбезопасности СССР. Совместно с отцом ученый написал книгу о развитии образования в Оренбургском казачьем войске в 19 веке.

– Планов много, к 90-летию ВЧК подготовлена, но еще не издана книга о первых чекистах Урала, также готова монография по истории правоохранительных органов в 1917-1918 гг. Но для издания нужны спонсоры. Много чего еще хочется исследовать, например, есть задумка написать книгу о челябинской ЧК, о 1937 годе в Челябинске и так далее,– говорит Александр Андреевич.

– Может, все бросить и стать писателем?

– Понимаете, жизнь же материальна. Наши научные книги читают люди, заинтересованные в этой информации. Это же научная литература, не массовая, не Донцова. А мне сейчас надо создавать новую кафедру, поднимать аспирантов, заниматься наукой.

Фарфоровые красноармейцы

– Александр Андреевич, вы считаете себя гармоничной личностью?

– Я нашел себя. Я думаю, пока я нахожусь в гармонии с собой, с удовольствием хожу на работу именно в этот институт. Хоть я и работал в разных вузах, но именно в УрАГСе мне комфортно. Знаете, в чем счастье? Как говорят, с удовольствием ходить на работу и с удовольствием возвращаться после нее домой. Вот такая примитивная формула. Еще комфорт в том, что мне по-настоящему интересно этим заниматься. Наука для меня – это хобби.

– Слышала, что у вас есть еще одно хобби – собирание фарфоровых статуэток профессий, связанных с историей и правом.

– Да, это увлечение есть, хотя в детстве я собирал значки с изображением Челябинска. Мой отец – один из ведущих историков Урала, он мне посоветовал. Но после того как меня поразила коллекция значков Леонида Михайловича Куликова, ректора УралГУФК, (он меня водил в свой музей), я перестал этим заниматься. Есть такая информация, что не только на Урале, но и в России у него одна из самых больших системных спортивных коллекций.

– А в вашей фарфоровой коллекции много экспонатов?

– Экспонатов, к сожалению, пока немного. Самые ценные составляющие коллекции – это именные фарфоровые статуэточки красногвардейцев, чекистов 40-50-х годов с подписью скульпторов.

– Как вы пополняете свою коллекцию?

– Это сложно. Бывает, кто-то подарит, привезет из дальних стран. В основном, вы же знаете, в магазинных витринах – собачки, кошечки, балерины, а фигурок жандармов, чекистов, полицейских, судей не так много. Впрочем, недавно мы были на конференции в Ростове. И там, в старом казачьем поселке я купил две глиняные статуэтки.