Дети против родителей? Сюрпризы ювенальной юстиции

Институт семьи под прицелом – маховик жертвоприношений ювенальной юстиции, уже действующей на Западе, теперь запущен и в России. По Сети тут и там гуляют слухи о том, что совсем скоро – а в некоторых регионах это происходит уже сейчас – детей будут «изымать» из семьи даже за… наличие в квартире домашних животных, а мытье посуды и вытирание пыли по родительской просьбе будет считаться едва ли незаконным использованием детского труда. Родители даже не смогут пожурить «загулявшее» допоздна чадо – нарушение прав личности – так теперь следует именовать страх за жизнь своего отпрыска…

В материале «На что имеют право наши дети» мы подробно рассматривали проблему защиты прав детей с позиции родителей, обеспокоенных нарушением прав своих чад. Ювенальная юстиция поворачивает маховик правосудия против самих родителей. Рассуждаем на тему.

Суть проблемы

Ювенальная юстиция исходит из того, что ребенок имеет равные или даже приоритетные права со взрослым, и лишает родителей сложившегося за века авторитета. Размытые формулировки законов позволяют трактовать их по-разному и обвинить практически любого родителя в несоблюдении прав ребенка. Вкупе с расширением полномочий социальных работников, органов опеки и т.д. это может стать весьма действенным инструментом шантажа.

Первой ласточкой ювенальных технологий их противники называют Семейный кодекс, принятый в 1995 г. Наряду с защитой интересов детей некоторые его статьи при желании могут быть обращены против родителей. Так, в статье 56 п.2 говорится, что «при нарушении прав и законных интересов ребенка, в том числе при невыполнении или при ненадлежащем выполнении родителями (одним из них) обязанностей по воспитанию, образованию ребенка либо при злоупотреблении родительскими правами, ребенок вправе самостоятельно обращаться за их защитой в орган опеки и попечительства, а по достижении возраста 14 лет – в суд».

Пункт третий этой же статьи при желании можно расценить и как призыв к доносительству: «Должностные лица организаций и иные граждане, которым станет известно об угрозе жизни или здоровью ребенка, о нарушении его прав и законных интересов, обязаны сообщить об этом в орган опеки и попечительства по месту фактического нахождения ребенка. При получении таких сведений орган опеки и попечительства обязан принять необходимые меры по защите прав и законных интересов ребенка».

К слову о законах, 3 июля 1998 года Госдумой был принят Федеральный закон «Об основных гарантиях прав ребенка в РФ» ФЗ-124. В первой же его статье определяется понятие «дети, находящиеся в трудной жизненной ситуации». Кроме малолетних нарушителей, беспризорников, жертв насилия и т.п. в эту категорию зачисляются также «дети, проживающие в малоимущих семьях, дети, чьи родители уклоняются от воспитания или защиты их прав и интересов, дети с психическими или физическими недостатками, дети с отклонениями в поведении». Учитывая уровень доходов большинства российского населения и увеличивающееся количество детей, страдающих серьезными заболеваниями, очевидно, что в узаконенную «категорию риска» попадают дети не только родителей-алкоголиков, например, но и родителей-безработных и родителей-инженеров, получающих совершенно официальную зарплату, которую можно приравнять к минимальному окладу!

В мае 2009 г. в Госдуму РФ был внесен на рассмотрение проект Федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «Об основных гарантиях прав ребенка в РФ» и отдельные законодательные акты РФ в целях обеспечения гарантий прав детей на надлежащее воспитание». Ряд его положений, также вызывает если не тревогу, то, во всяком случае, недоумение.

Так, в статье 1 предлагается дополнить Федеральный закон статьёй 8.1, содержащей законодательные гарантии права ребенка на надлежащее воспитание и заботу. В этой статье отмечается: «Право ребенка на заботу включает обеспечение ребенку уровня жизни, необходимого для его физического, психического, социального, духовного и нравственного развития, его материальное содержание, в том числе обеспечение питанием, одеждой, обувью, жильем, а также уход за малолетним ребенком». Все эти формулировки можно трактовать весьма широко – так что при желании обвинить в «ненадлежащем уходе» можно любого родителя – например, того, кто не пустил свое чадо на дискотеку или не может отправить ребенка в летний лагерь.

В статье девятой предлагается ввести уголовную ответственность не только за неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего, как это предусмотрено действующим законодательством (статья 156 Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ)), но и за жестокое обращение, под которым понимаются не только побои и истязания детей, но и различные воспитательные меры, которые не причиняют вреда здоровью ребенка. И отбирание ребенка, лишение или ограничение родительских прав – будут вполне реальным исходом ситуации в этом случае. «Значит ли это, что я не смогу шлепнуть своего ребенка? Любя, так сказать, устроить ему «разбор полетов»? – недоумевает мама взрослеющего Олега, Жанна Челпанова. – Что за чушь! Воспитание-понятие разнокалиберное, я не избиваю своего ребенка, но в разговоре на повышенных тонах, как и в родительском вмешательстве в жизнь собственного чада ничего дурного не вижу. Я его мать и желаю ему только добра, и я не хочу, чтобы какие-то люди развращали его этой иллюзорной свободой, которая в конечном счете может испортить ему жизнь. Далеко ходить не надо: пример Нидерландов, где дети употребляют наркотики, пьют и гуляют где и с кем хотят – более чем «наглядное пособие». Неужели наши власти этого хотят для наших детей?!».

Тревожные звоночки

Переживания «родительских масс» – эффект вполне прогнозируемый. Многообразие углов проблемы не позволит остаться равнодушным никому. «Подросткам так хочется быть взрослыми, ЮЮ даст им ощущение, что они «большие» и самостоятельные, отобрав последнюю возможность родителей воздействовать на отпрысков. Вместе с тем ювенальная юстиция не даст нашим детям нравственных принципов, чего-то светлого, чистого. Не даст твёрдого понимания того, что с проблемами стоит подойти сначала к маме, а затем уже к модному психологу. Что, когда ты влюбилась, – нужно беречь невинность (напомним: ЮЮ активно ратует «за» сексуальное просвещение с первого класса)», – переживает мама Алины Вера Коргулина. – Детям так легко внушить все что угодно. А обеспечивать пороки отпрысков заставят родителей. Я понимаю, нужно, видимо, резко поднять доходы фармацевтов или производителей игрушек, или других товаров... Значит, вводим все это в обязательный список того, что родители «обязаны» приобрести для детей, и следим, что бы все строго соблюдалось. В противном случае детей могут отобрать органы опеки.

Очевидно, что дети, выросшие при засилье ЮЮ, навряд ли будут иметь представление о том, что такое гармоничная традиционная семья. У них может сложиться новый стиль мышления и поведения в семье, принципиально отличающийся от модели семьи, в которой воспитывались их родители. И своих детей они будут воспитывать уже в совершенно другой морали и нравственной среде... Не лучшей, к сожалению». «Когда читаешь в Интернете, за что соответствующим органам можно будет забрать ребенка из семьи, волосы начинают шевелиться на голове, – ужасается Ирина Ключникова, мама Дарьи.

«Заметьте, абсолютно любую ситуацию в семье можно повернуть на 180 градусов и трактовать, как нарушение прав ребенка, – убеждает социолог Дмитрий Крамар. – Не отвели на танцы – мешаете развитию чада. Не накормили ананасами – лишаете витаминов. Ребенок набил синяк – не смотрите за ним. Ребенок промочил ноги – вы купили ему неподходящую обувь и нанесли этим умышленный вред его здоровью. Ребенка надо ограждать от явных нарушений. А у нас наказание для педофилов – пять лет самое строгое; за наезд на пешехода на зебре – столько же...»

«На сегодня существует достаточно уполномоченных органов и лиц, способных осуществлять контроль и защиту прав детей. К чему нам еще один, причем громоздкий и с практически не ограниченной властью? Непонятно. – рассуждает тридцатилетний Игорь Харитонов. – Да и зарплату эти люди откуда будут получать? Лучше бы эти деньги выделяли малоимущим семьям».

Отцы и дети

«Я на себе ощутила некоторые прелести ювенальной юстиции, – вспоминает Анна Никитина, мама маленькой Ариши. – После ЛОР операции дочке приходилось по три раза в день проводить промывания носа, естественно, огромного удовольствия ей это не доставляло и добровольно она на это не шла. Приходилось силой её держать и делать «своё дело», в процессе дочка кричала, рыдала и причитала. И вот после очередной такой процедуры я услышала, что кто-то пытается вынести нашу входную дверь. Открыв, я очень удивилась: на пороге стояли две соседки и истерили также, как несколько секунд назад моя дочь. На мои объяснения они не обращали никакого внимания, мотивируя тем, что у них дети так не орут... И в дальнейшем добродетельные дамы подобным образом реагировали на каждый писк моего ребёнка (а дочка у меня – девушка с характером). Угрожали, обещали написать в органы опеки, представляете?! Даже не поленились – подключили участкового, который живёт этажом ниже. В общем, всем подъездом сделали из меня «детомучительницу». Я в свою защиту поставила в известность воспитателей в саду, детсадовского психолога, и теперь, начитавшись информации про ЮЮ, живу в страхе. По каждому поводу пытаюсь дочь сразу успокоить, а она почувствовала слабинку и быстренько научилась мной манипулировать»...

Действительно, утрата родителями авторитета в глазах отпрысков – еще один очевидный минус в ситуации, когда благодаря органам ЮЮ, они уже не смогут воспользоваться своей жизненной мудростью, чтобы тинейджеры, ощутившие вседозволенность, не повторяли их ошибки. Одним из последовательных противников западного опыта защиты интересов детей выступает Церковь. В этом представители разных религий единодушны. «Счастье ребенка немыслимо без взаимной любви с родителями, без теснейшей связи и постоянного общения с ними. Прерывать это общение допустимо лишь в ясно перечисленных случаях, когда жизни или здоровью ребенка угрожает опасность и когда использованы или уже не могут быть применены все другие средства воздействия на ситуацию. Создание дополнительных предпосылок, на основании которых чиновники смогут разлучать родителей и детей, не имеет никаких нравственных оправданий и является шагом к разрушению семьи», – говорится в резолюции XIV Всемирного русского народного собора, состоявшегося в Москве 25–26 мая 2010 года под руководством Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.

«Мир, его новые веяния, мода и прочая дребедень и без того разрушают структуру семьи, – рассуждает психолог Марина Звягинцева. – К чему еще больше усугублять ситуацию, нивелируя родительский авторитет?.. К тому же ключевые понятия ЮЮ довольны суровы и не оставляют пространства для компромисса: там изначально определено, что любой ребенок может стать в будущем правонарушителем, а произойдет это потому, что любой родитель может в будущем истязать свое дитя. Решать, кто прав, и насколько вы похожи на маньяка, способного причинить вред собственному чаду – имеет право только представитель органа ювенальной юстиции, чье решение, как правило, не отличается адекватностью. Вспомним случаи, когда мать и ребенка разделяли лишь по причине «удушающей любви» между ними. Это, простите, зверство какое-то»…

«Что такое «удушающая материнская любовь», я очень хорошо знаю. Очень многих детей надо спасать от таких мамочек, которые при малейших проявлениях детской самостоятельности устраивают истерики. Туда не ходи, того не делай, с тем не водись, зайчик мой ненаглядный – а зайчику, глядишь, уж давно за двадцать перевалило, да вот мамочка этого никак заметить не желает, – спорит 45-летний Лев Соломенко. – Если семья для воспитания ребенка использует телесные наказания, то в такой «ячейке общества» отпрыску делать нечего. И заниматься этим должна в первую очередь ювенальная юстиция. Для того она и создана, чтобы все потихоньку начинали уважать законы и детское достоинство». Каждому свое, как говорится.

Манипуляторские бои

«Дикость, конечно, но делить детей после развода с применением самых изощренных методов, в том числе и ЮЮ, очевидно, стало «модным» веянием. К сожалению, о том, что ребенок не игрушка, которую можно перемещать из одного дома в другой, а то и вовсе – лишить домашнего очага – бывшие супруги довольно легко забывают, если на первый план выходят собственные эмоции, – сетует психолог Марина Звягинцева. – Разводясь, люди мстят друг другу и часто застревают на стадии агрессии. Их вол­нует собственная боль, а о детях они не думают. Про отпрысков вспоминают позже – когда они, например, могут пригодиться в качестве действенного оружия. Вот тогда и в суд можно подать на экс-супругу, «вспомнив» о родительской «заботе» с тем, чтобы ударить по самому больному». Или просто потому, что платить алименты не хочется, как это вышло в нашумевшей истории с актрисой Натальей Захаровой, у которой отобрали дочь под предлогом «удушающей материнской любви». «В судебном решении было написано: «В связи с тем, что отец уличен в насилии над ребенком и обвиняет в этом мать, ребенка надо немедленно поместить вне зоны семейного конфликта, – сообщала актриса в одном из интервью. – Понимаете? Отец «уличен», но при этом «обвиняет»… И какой у нас с ним «семейный конфликт», когда мы к тому времени уже давно развелись?! Конфликт у него был с Машей, которую он специально подвергал насильственным действиям и однажды вверг в состоянии комы только для того, чтобы ее отняли у меня и поместили в приют. Ему не хотелось платить алименты до 18 лет».

«У меня две дочери, Мира и Нора, – рассказывает Светлана Рябушкина, – и у них, честно сказать, прекрасный отец – он голландец, его зовут Эрик. Мы живем очень дружно. И я говорю себе, что вот у меня все хорошо: двое детей, муж и собака, которую совсем недавно научилась гладить младшая дочь, Нора. А потом, так уж вышло, Эрик уезжает в Голландию по делам и берет с собой ту самую младшую, которая смешно гладит большую собаку. А я остаюсь в Москве со старшей. С Мирой. Я спокойно смотрю эти бесконечные теперь телепередачи, где очередная несчастная мать рассказывает, что до сих пор не может разобрать трехлетней давности елку, под которой последний раз видела своих детей. И думаю, что меня это точно никогда не коснется… А потом я проверяю домашние задания Миры и натыкаюсь на сочинение, в котором она пишет, что «мой папа гуляет с собакой, мой папа готовит, а мама много звонит». И я, конечно, понимаю, что это паранойя, но в свете последних событий мне кажется: черт возьми, как все просто. Это сочинение – готовая улика, и если муж когда-нибудь захочет отобрать у меня детей, одного этого листка будет достаточно для того, чтобы я никогда больше не увидела, как Нора гладит собаку».

Другая сторона

«Что и говорить, усиление зависимости людей от произвола чиновников в сфере родительских отношений и обязанностей чревато трагическими последствиями, масштаб которых на сегодняшний день общество еще не представляет себе в полной мере, – говорит социолог Андрей Торопов. – В условиях, когда перед российским государством остро стоит проблема коррупции, – Россия по этим показателям занимает одно из первых мест в мире, – вмешательство бюрократической машины в жизнь семьи неизбежно приведет к появлению «заказных» дел, направленных на лишение ответственных людей родительских прав с целью вымогательства, шантажа и так далее. Особого внимания заслуживает вопрос о возможности изъятия детей из семьи по причине «материальных трудностей» и «низкого уровня развития». В подобной ситуации ребенка могут разлучить с родителями по причине бедности последних, что однозначно должно квалифицироваться как проявление дискриминации по социальному признаку».

Все начинают срочно «защищать» ребёнка. То есть медсестра, учитель или еще кто-нибудь может поделиться своими подозрениями с органами опеки, инициировать ежедневные визиты участкового и проверку холодильника, или настойчиво требовать «срочно сделать ремонт в квартире» под предлогом «защиты прав ребёнка» и «исходя из его интересов» под угрозой его изъятия. При этом социальные обязательства государства не выполняются, будто их просто не существует. Государство ничем не может помочь семье, оказавшейся в трудной жизненной ситуации, это не предусмотрено никаким бюджетом. Обязательства есть только у семьи.

«Зато опека сможет делать, что хочет, вплоть до полного произвола и беспредела, и не только в семьях, где действительно необходимы меры по спасению детей, – возмущается психолог Марина Звягинцева. – Хочу – заберу, хочу – отдам, будто дети – вещь какая-нибудь. Никто не думает о психологической травме ребёнка и родителей при изъятии. Сколько смертей, самоубийств, сердечных приступов, изнасилований детей в детдоме! Никто не даст денег на адвоката. «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих» – весьма спорное утверждение в этом случае, ведь ювенальная система – царство судей, и только они знают, что такое права ребенка и как их обеспечить».

«Лично мне очень хочется верить в то, что проект введения ЮЮ был «в пакете» в числе прочих «благих» начинаний, связанных с присоединением России к какой-нибудь конвенции или интеграцией ее же в некое западное сообщество, – размышляет отец двоих сыновей Дмитрий Панфилов. – Надеюсь, что «наверху» понимают эту проблему, но для отмены или перманентного торможения этой части «пакета» необходима – просто в качестве предлога, аргумента – соответствующая реакция общественности. И тогда нам и нашим детям не будет грозить ничего, ведь они – самое дорогое, что у нас есть».