Вадим Борисов, поэт, сценарист, социолог: «Не боюсь выглядеть наивным или смешным»

Cегодня Вадим Борисов живет в Москве, но родился в Челябинске, окончил философский факультет Уральского университета и стал известен мировому научному сообществу как социолог, изучающий проблемы отношений работников и работодателей. Но мы говорили с Вадимом Анатольевичем прежде всего о поэзии.

Как социолог стал поэтом

– По профессии вы социолог, к тому же известный. Почему сегодня на первом месте в вашем профессиональном резюме стоит «поэт»?

– Потому что «поэт в России – больше чем поэт», хотя заработать на этом практически невозможно. Образование, культура и все, что связано с душой, оказывается у нас почти невостребованным, так как не поддерживается государством. Но я привык в жизни заниматься тем, что мне не просто нравится, а от чего появляется ощущение полета. (Улыбается.) Как поэт я продолжаю поднимать социально значимые темы. Так появилась песня, а затем и видеоклип «Мы просто другие» о детях-аутистах. Она написана по просьбе мамы одного из таких детей, чтобы эта болевая тема начала звучать. Сейчас эта песня есть на сайтах многих детских реабилитационных центров СНГ.

– Как социолог стал поэтом?

– В 1990-е годы, изучая трудовые отношения, конфликты на производстве, забастовки и прочие акции протеста, я много ездил по стране и брал интервью у металлургов, шахтеров, авиадиспетчеров... Причем делал это на их рабочих местах. Так что, можно сказать, жил на земле, под землей и в воздухе. Это была кипучая исследовательская деятельность, живая работа, и я чувствовал «дыхание страны».

Но «полевые» исследования пришлось оставить, когда я стал представителем международных профсоюзов для стран СНГ. Некогда стало ими заниматься. А поскольку писать я привык, и были некоторые замыслы, перешел к художественному творчеству. Стихи, как малая форма, оказались для меня лучшим выходом. Я просто садился и «переписывал» их из головы на бумагу. Времени это практически не занимало. Большинство своих стихов и песенных текстов я написал во время командировок, в поездах, самолетах и гостиницах. К примеру, текст песни «Королевство разбитых зеркал» (композитор Константин Рощин) был написан в накопителе аэропорта Манас в Бишкеке. Нас туда загнали, и 20 минут нечем было заняться. Результат можете оценить сами.

– В детстве стихи не писали?

– Первые стихи мы сочиняли с моим двоюродным братом Вовкой, когда нам было по шесть лет. Еще я писал «стихи на именины», но профессионально стал заниматься творчеством только 10 лет назад.

«Я простой председатель профкома»

– На первых порах вас больше критиковали или одобряли? Как был принят первый поэтический сборник «Песни пилигрима»?

– Мало того, что одобряли. Меня все время к этому подталкивали. Я ведь не собирался издавать «Песни пилигрима». Но знакомая из Санкт-Петербурга сказала, что за последние годы ее редакторской работы это второй сборник «действительно стихов». Вот, в качестве образца одно из стихотворений из сборника.

В итоге уговорили. Приняли сборник хорошо, но не так, как я рассчитывал. Те, кому я показывал книжку, делая упор на стихи, потом взахлеб пересказывали мои иронические заметки о путешествиях. А те, кто, на мой взгляд, должен был полюбить прозаическую часть, потом говорили мне, что перечитывали некоторые стихи. Жизнь вообще штука непредсказуемая.

– На ваши стихи написаны песни, кто исполняет?

– Всех исполнителей трудно перечислить. В Америке, например, на «русских» концертах песни на мои тексты исполняет Олег Шляхов.

В прошлом году песню «Если в сердце свобода», написанную мною в дни революции в Кыргызстане, сразу стали крутить по национальному радио, а затем перевели на кыргызский язык.

– Как складываются отношения с композиторами?

С Александром Ермоловым нас связывает многолетняя дружба. Это очень талантливый композитор, который пишет для детей и взрослых. Если говорить о его детских песнях, можно сказать, что это Шаинский XXI века. Недавно у нас вышел музыкальный альбом для детей «Солнечные песенки». Про нашу «Веселую песенку» уже сказали, что это новый детский хит. Предлагаю читателям самим решить, насколько это так. А из наших «взрослых» с Александром Ермоловым песен я выше прочих ставлю «Одиночество».

С композитором Константином Рощиным мы работаем в крупном формате; заканчивается аранжировка и демо запись нашего мюзикла «Тысяча и одна ночь».

С руководителем академического ансамбля Caprice Антоном Брежестовским написан киносценарий и несколько песен. Я не могу перечислять всех, но мне везет на встречи с талантливыми людьми.

– А какова судьба музыкального альбома «Я простой председатель профкома: новые профсоюзные песни», который вышел в 2002 году? Кто предложил его записать?

– Предложение поступило от Международной организации труда. На тот момент, похоже, это был первый музыкальный проект МОТ, созданной в 1919 году. Песни разошлись. Их крутят на многих профсоюзных мероприятиях. Во время забастовок, а также 1 Мая, в день международной солидарности трудящихся. Как-то раз по телевизору показывали пикетирование здания правительства, и звучала песня «Я простой председатель профкома». (Улыбается.) Видимо, они способствуют укреплению духа.

– Откуда берет истоки детская поэзия, как рождаются ее герои?

– Да я до сих пор ребенок в душе. Мне очень весело и интересно с моей десятилетней дочерью. Мне кажется, мы с ней общаемся на одном языке. Ее рисунки стали иллюстрациями моего сборника стихов для детей «Маленькая книжка». С ее подачи я написал очень много текстов, среди которых выделил бы «Новогоднюю колыбельную». Кстати, пару лет назад эту песню включили в международный музыкальный альбом La nuit des fées, вышедший в Париже. А вообще я люблю подурачиться. И не боюсь выглядеть наивным или смешным.

– Но, кроме того, вы – автор либретто к мюзиклам, радиоспектаклям, написаны несколько киносценариев. Что уже поставлено и что сегодня в работе?

– Я очень долго накапливал, шлифовал и подошел к тому периоду, когда пора продвигать. В прошлом году вместе с певицей Викторией Пьер-Мари мы написали киносценарий «Её Шоколадное Величество». Несмотря на, казалось бы, гламурное название, это хорошая история, в которой показан социальный срез России 90-х годов. Это будет пробивать Виктория. Создание фильма на стыке детектива и фэнтези «Королева Фей» (в соавторстве с Антоном Брежестовским) пока слишком дорого для отечественных студий, и мы перевели его на английский язык. На продвижение сценариев уходят годы даже у тех, кого называют «звездами». Я в этом отношении спокоен и уверен, что зрители в конечном итоге высоко оценят то, что будет поставлено по моим сценариям, потому что там есть юмор, мысли и нет чернухи. И мне не стыдно перед детьми за написанное. Все писалось от души и для души. Пока успешнее «продвигается» песенное творчество. Например, уже три года подряд композитор Александр Ермолов проводит международный конкурс «Мы вместе», в котором участвует до 200 исполнителей и коллективов из России, Беларуси, Казахстана, Украины. Там исполняется много моих песен, включая финальную песню гала-концерта.

Источник напряженности

– И все-таки о социологии. Вы были представителем международной конфедерации свободных профсоюзов в СНГ. Что произошло, почему сегодня мы не слышим о ее деятельности?

– Эта организация была создана в 1946 году зарубежными профсоюзами. Штаб-квартира находилась в Брюсселе. С 1996 по 2006 год я был представителем этой организации в странах СНГ. Затем произошло объединение этой крупной организации с Всемирной конфедерацией труда. Эта объединенная конфедерация существует до сих пор, но я перешел туда, где мне интереснее. Сейчас я работаю в странах СНГ с профсоюзами металлопромышленности. Возглавляю в Москве офис Международной федерации металлистов, объединяющий около 25 млн работников металлосектора во всем мире. В мои задачи входит организация и проведение тренингов, обучающих семинаров, конференций на территории СНГ, международный информационный обмен. Можно сказать, что это уровень международной профсоюзной дипломатии.

– Попытка создать независимые профсоюзы на территории бывшего СССР не удалась? Кто не был готов к этому – массы или верхи?

– Я бы не стал говорить о неудавшемся опыте. Даже в спорте есть три попытки. В начале 90-х были многочисленные ожидания работников, которые привели к созданию так называемых альтернативных профсоюзов. Самым известным был Независимый профсоюз горняков. Благодаря деятельности новых профсоюзов произошло оживление и в традиционных профсоюзах. В середине 90-х годов и те, и другие активно участвовали в забастовках против задержек заработной платы. Благодаря действиям работников, объединенным в профсоюзы и стачкомы, ситуация с выплатой зарплат в конце 90-х вышла на нормальный уровень.

– Сегодня такие профсоюзы востребованы?

– Очень востребованы, поскольку на смену «красным директорам», привыкшим уважать людей труда, пришло новое поколение управленческих кадров, которых не приучили принимать в расчет что-либо, кроме прибыли. Кстати, этим они отличаются, и не в лучшую сторону, от менеджеров ведущих европейских компаний, с которыми мне приходилось встречаться. В Европе давно поняли, что уважение человека труда, его прав является важным фактором устойчивости производства, надежности компании в ее взаимоотношениях с партнерами. Там, где есть источник напряженности и причина для массового трудового спора, всегда остается опасность взрыва недовольства людей, срыва поставок. А это уже нарушение контракта, которое подрывает деловую репутацию компании и ведет к крупным штрафам. На Западе менеджмент решает многие вопросы в ходе социального диалога с профсоюзами. В России, к сожалению, до сих пор администрация стремится подмять работников под себя.

– Есть примеры активного сопротивления этому работников?

– Конечно. В ноябре 2007 года была длительная забастовка на «Форде» во Всеволожске, которую выиграл профсоюз. В событиях в Пикалево позиция профсоюза была во многом определяющей. В обоих случаях работники сумели отстоять свои права. Но можно же было решить эти вопросы, не доводя людей до отчаяния. Да и в Челябинской области, насколько мне известно, первичная организация ОАО «Александринская горно-рудная компания» уже не первый год ведет борьбу за признание профсоюза и уважение прав работников. Информация об этом уже разошлась по всему миру. Журнал Metal World издал материал об этом конфликте на английском и французском языках. Если руководство компании действительно печется о своей репутации, пора садиться за стол переговоров с работниками и заключать коллективный договор с профсоюзной организацией. В условиях нервотрепки производительность труда серьезно снижается, а это экономически не выгодно ни работодателю, ни работникам.

– Что стало с институтом ИСИТО (Институт сравнительных исследований трудовых отношений), директором которого вы были?

– Благодаря совместной работе с моими коллегами мы быстро получили признание не только в российских, но и в международных исследовательских кругах, специализирующихся на проблемах трудовых отношений. Созданный нами в 1994 году Институт сравнительных исследований трудовых отношений (ИСИТО) уже на будущий год стал участником многих международных научных конференций. За этот период я издал пять книг и около 100 статей, которые выходили на русском, английском, немецком, французском языках. Однажды я даже видел перевод одной из своих статей в каком-то финском ученом журнале. Институт и сегодня продолжает свою работу. В какой-то момент я почувствовал, что не могу одинаково эффективно быть руководителем в двух организациях. Просто так занимать место я не привык, поэтому ушел с поста директора.

– Как вам кажется, в лучшую или худшую сторону произошли изменения в отношениях работников и работодателей с начала нулевых?

– После принятия нового Трудового кодекса в 2001 году баланс сил серьезно изменился в пользу работодателя. В период экономического подъема прибыль росла, а зарплаты как-то не очень. Кризис же в первую очередь ударил по работникам. Сейчас по объемам производства кризис преодолен в ряде отраслей, и прибыли вышли на докризисный уровень, но собственники продолжают призывать работников затягивать пояса, стараясь компенсировать свои кризисные потери.

– Это мировая практика?

– Надо понимать, что предприятия стали частными, то есть капиталистическими. В стране утвердился капиталистический строй, который предполагает различие интересов капиталистов и работников. Во всем мире из этого противостояния рождается социальный диалог. У нас процедуры трудового спора настолько длинные и запутанные, что работники на практике лишены права на забастовку. По сути заблокированы все институциональные каналы выражения недовольства и решения наболевших проблем. Поэтому работники терпят до тех пор, пока становится невмоготу, и потом выходят на акции отчаяния. В существующей правовой практике слишком широко начинают применять законы о борьбе с экстремизмом, распространяя их на деятельность профсоюзов. Это ведет к вмешательству государства, подавлению рабочих активистов и политизации конфликтов, имеющих, по сути, чисто экономическую природу. А что касается мировой практики, многие капиталистические государства, к примеру, Германия, выступают с такими инициативами, которые в прежние времена назвали бы социалистическими. На самом деле, это забота о гражданах и их доходах. Иначе, зачем мы платим налоги?

– Есть надежда на перемены в России?

– Российские профсоюзы в прошлом году выступили с обращением к государственной власти – упростить процедуру прохождения забастовки. Это не означает, что все сразу бросятся бастовать. Но нахождение такого оружия в арсенале профсоюзов подтолкнет работодателей к более цивилизованному поведению. Сейчас несовершенство пролоббированных крупным капиталом законов ведет сначала к невозможности законно решить вопросы на уровне предприятия, а затем к накоплению в рабочей среде недовольства самой общественной системой. Надо дать возможность работникам и работодателям договариваться на уровне предприятия и не вмешивать сюда политику. От этого выиграют все.

Это не просто теоретические разговоры о трудовых правах. Труд, который создает всё богатство, перестал цениться обществом. Идеологии труда нет. А на идеологии большого хапка сильное государство не построишь. В последние годы серьезно подорваны все социальные гарантии работников. Если законодательно не вернуть такие понятия, как общественный контроль, контроль работников на производстве, гарантированная постоянная занятость, то впервые в истории человечества будущее поколение россиян будет жить хуже, чем предыдущее.

Город-разлучник

– Несколько лет назад вы переехали из Челябинска в столицу.

– Для меня там больше возможностей самореализоваться.

– Сложился ли сегодня в Москве прочный круг друзей и знакомых, есть ли в нем земляки?

– Москва – это своего рода город-разлучник. Помню, когда я только собирался переезжать, у меня был настрой, что я там буду часто встречаться с земляками-уральцами. Но оказалось, что чаще удается встретиться случайно, когда мы оказываемся в родном Челябинске. Это здесь можно «брякнуть» другу и сказать: буду через 15 минут. А в Москве, с ее диким ритмом, пробками, командировками, надо каждую встречу специально согласовывать заранее, что сложно для занятых людей. Если, конечно, вы не живете по соседству. Из земляков временами встречаюсь в Москве с художником Игорем Белковским. Больше из известных челябинцев я там никого не знаю. Хотел бы встретиться с Олегом Митяевым, но все как-то не удается.

– Как часто бываете в Челябинске или Екатеринбурге и что более всего связывает с этими родными вам городами?

– Бываю, к сожалению, редко. Здесь мои корни: родственники, мама, старшая дочь. Но она уже взрослая и чаще бывает у меня в Москве.

– Существует мнение, что преподавание философии в наших вузах – нечто уникальное до сих пор, так как слишком купирована эта наука в России, оторвана от всего мира. Что дал вам философский факультет УрГУ?

– Умение видеть и размышлять. Сейчас принято плохо говорить о советском строе. Так вот, в УрГУ были доброжелательные атмосфера и отношения между студентами и преподавателями, хотя философский считался идеологическим факультетом. Не хватало литературы. Многое было под запретом. Но отсутствие компьютеров компенсировал избыток души. Преподаватели не отбывали свой срок, убегая с одной лекции на другую; они действительно были для нас учителями. Кстати, позже, когда я защищал докторскую диссертацию (PhD in Sociology) в Англии, я вновь окунулся в университетскую среду. Профессор Саймон Кларк, который был моим научным руководителем, стал другом и учителем на всю жизнь. Сейчас он ушел на пенсию, купил себе яхту, и теплый сезон проводит на Адриатическом море. В прошлом году мне удалось навестить его и покататься на его «посудине». Мне бы очень хотелось, чтобы наши пенсионеры тоже могли себе позволить радоваться жизни, а не вступать в период, определенный органами статистики, как «период дожития».

– Я с удовольствием прочитала ваши очерки о путешествиях. Что это – просто потребность в письменном виде анализировать увиденное или чей-то заказ – журналов, интернет-изданий?..

– Судьба подарила мне редкую возможность путешествовать, видеть мир, встречаться с новыми интересными людьми. А многие ведь вынуждены копить деньги, чтобы хоть куда-то вырваться ненадолго! Впечатления переполняют. Меня просто распирает. И я не могу не писать об этом. Недавно написан очерк «Армения – страна Дон Кихотов». Он опубликован журналом «Харчкар» и рядом армянских электронных СМИ. Значит, мои мысли созвучны с душами других людей и кого-то «цепляют». А мое первое посещение Японии! Они – инопланетяне. Унитазы с компьютерным управлением появились у них в отелях уже 15 лет назад. А как они метут улицы! Это же икебана! Мимо этого просто невозможно пройти!

Тысяча и одна ночь

– Каковы ваши ближайшие планы?

– Их, конечно же, много. Со словацким композитором Мило Можисом мы заканчиваем симфоническую поэму «Катынь». Сборник моих стихов «Детский мир» переводят на чешский и словацкий языки, ведутся переговоры с издателями. На выходе издание музыкального альбома «Дорога в школу» с песнями для детей всех школьных возрастов, от 7 лет («Марш первоклассников») до 17 («Прощай, лицей!»). На конкурс Каннского фестиваля подается заявка с фильмом, для которого я написал две песни. Готовится макет сборника детских стихов для русскоязычного сообщества, живущего в Великобритании...

Мы всюду ищем инвестора для постановки нашего мюзикла «1001 ночь» в Москве. Это может быть и челябинский инвестор, но ставить надо в Москве. Почему в Москве? Потому что только там эта постановка может окупиться. Недавно смотрел балетную постановку «Русских сезонов», которой Сергей Дягилев покорил Париж в 1914 году, ее, кстати, видели и челябинцы. Там великолепные декорации. В нашем мюзикле «1001 ночь» воссоздание атмосферы персидских сказок также требует серьезных финансовых вложений.

– Входит ли Челябинск в творческие планы? Или только Москва?

– Что касается публикаций, если будет предложение от какого-либо челябинского издательства, я с удовольствием опубликовал бы новый сборник стихов для детей или взялся под заказ написать сборник рассказов. Я открыт для сотрудничества и самых неожиданных творческих предложений.