Татьяна Шиндина, доктор экономических наук, декан факультета экономики и предпринимательства ЮУрГУ:«Я знаю рецепт профессионального счастья»

Можно ли вернуть советскую систему высшего образования в современные вузы? Ведь она была лучшей в мире, это общепризнанный факт. Об этом мы говорим сегодня с доктором экономических наук, деканом факультета экономики и предпринимательства ЮУрГУ Татьяной Александровной Шиндиной.

– Татьяна Александровна, вы с отличием окончили Южно-Уральский государственный университет, получив диплом инженера-строителя по специальности «Промышленное и гражданское строительство». Как случилось, что профессию строителя вы поменяли на педагогическую работу?

– Наверное, от судьбы все-таки не уйдешь. Мои родители – школьные учителя. Мама математик, отец, которого нет уже с нами, преподаватель немецкого и английского языков. Я с детства понимала: профессионализм школьного учителя заключается в том, чтобы суметь объяснить, учить так, чтобы было интересно детям. На самом деле сейчас это как раз тот показатель, который отличает учителя, у которого все хотят заниматься, от просто учителя в современной школе. Очень приятно, что в мое время почти все педагоги именно так подходили к своей работе. Скажу больше: когда мы сегодня говорим о качестве преподавания, под понятием качества имеем в виду именно это, то есть харизму, умение вложить душу в тех людей, которые у тебя учатся. Дети появляются и уходят, а ты каждый раз начинаешь заново – это как раз самое сложное состояние учителя. Понимание того, что есть процесс и есть некая вечность, ответственность за воспитание человека – очень важно для работы наставника. Что касается меня лично, я никогда не собиралась преподавать, хотя предпосылки преподавательской работы появились еще во время обучения в школе.

Мы были экспериментальным физико-математическим классом, а это значит, огромное количество часов по физике-математике, они шли парами, как в университете. В те времена это была нечастая ситуация. Понятно, что при таком подходе учителю было необходимо отработать навык и научить решению сложных задач. Новых тем было мало, а уроков и задач с «секретом» много. Поэтому необходимо было организовать работу таким образом, чтобы ученики тщательно отрабатывали навыки решения задач, конкретные технические вещи. На нас преподаватели испытывали такой прием: постоянно шла параллельная работа учеников у доски – и решающих за партами, в тетрадях. Кто вперед, кто более коротким способом. Это интересная педагогическая технология, она не лучше и хуже других, но я через нее прошла. Одно дело, когда сосед тебе говорит – реши мне задачу, и совсем другое, когда ты должен выйти к доске и все объяснить так, чтобы понял каждый из твоего класса. Таким образом, мы не только приобретали знания, но и развивали то, что сегодня принято называть «компетенции». К 11 классу урок начинался примерно так: «Тань, а чего ты сидишь за партой, иди уже к доске...» (Смеется.) К окончанию школы стоять у доски и доказывать логику подхода к задаче мне очень сильно надоело, и я решила, что в педагогику точно не пойду.

– Вас утомляло такое пристальное внимание учителя?

– Нет, мне повезло с учителями. Я очень благодарна Людмиле Николаевне Замолотовой, она преподавала физику, и Любови Николаевне Быковой, учителю математики. Убеждена, этих педагогов помнят выпускники нашей школы. Многие благодаря им получили путевку в жизнь. Это преподаватели, которые умеют учить. Мне импонирует работа человека, который смог научить, и я совершенно не понимаю, как могут учителя радоваться двойке или ставить при среднем балле 4,6 оценку четыре. Это ведь оценка не только ученику, но и самому учителю. Например, в моем классе небольшого районного центра было 20 учеников. Двое уехали на постоянное место жительства в Германию, остальные 18 поступили на бюджет, в том числе в центральные вузы. Это, с моей точки зрения, один из главных показателей работы педагога.

Первые года обучения в институте были счастьем – меня никто не вызывал к доске. Я очень любила сидеть на задней парте. Понимала, что это именно та часть жизни, которая не отработана в школьный период. К пятому курсу, однако, осознала, что придется вернуться к мыслям о педагогике. Меня пригласили в аспирантуру, и я не нашла причин отказаться: преподавательская работа является для меня понятной и разобраться с научной составляющей мне было достаточно интересно. И потом учитель и преподаватель – это разные профессии.

Вот так все и началось.

– Кроме собственно преподавательской работы вы являетесь деканом факультета «Экономика и предпринимательство» и завкафедрой финансового менеджмента. Каким образом строительство трансформировалось в экономику?

– Это связано с моим научным направлением. Я занимаюсь проблемами взаимоотношений в строительном комплексе, преподаю дисциплины в области организации производства и логистики. Движущей силой приглашения меня в аспирантуру стала потребность в подготовки молодых кадров – специалистов, которые могли бы, рассказывая организацию производства, изучая работу фирмы, понимать те технологические процессы, которыми эта фирма связывается. Это был специальный отбор в экономическую аспирантуру перспективных выпускников. Неслучайно, наверное, двое парней, которые были приглашены вместе со мной в аспирантуру, сегодня занимают достаточно серьезные позиции в строительном бизнесе.

– Между кандидатской и докторской диссертациями в вашем случае прошло пять лет. Татьяна Александровна, это достаточно сжатый срок для защиты, так ведь?

– Да. Думаю, это скорее исключение, чем правило. Министерство науки и образования РФ запустило программу омоложения высшей школы, реализовывались программы реформирования системы образования. Не секрет, что кадровое обеспечение вузов нашей страны имело перерыв, который пришелся на 2000 годы и связан был с тем, что профессия ученого была переведена из элитных в мало оплачиваемые, а бизнес пошел в гору. Талантливые выпускники вузов были вынуждены выбирать между наукой и бизнесом в пользу последнего, потому что в бизнесе была возможность реализоваться и обеспечить себя материально. Не скрою, что, если бы не удались научные исследования, я бы не задержалась долго в университете. А потом появились программы финансирования специального привлечения молодежи в науку, я в эти программы попала. Если на этапе аспирантуры это чувствовалось мало, то во время написания докторской диссертации государство создало все условия для научной работы. В моем случае эти условия обеспечили кратчайшие сроки написания докторской диссертации, а мне оставалось только провести хорошее исследование, что я и сделала используя все свои врожденные и приобретенные качества.

– Ваши работы носят больше теоретический или практический характер? На что они больше направлены – на исследование экономических процессов или практики строительного комплекса?

– По большому счету, все мои работы посвящены региональному строительному комплексу. Кандидатская диссертация посвящена закупкам, тендерным торгам в строительстве, которые в тот момент были в состоянии идей, первых исследований. Докторская посвящена наличию взаимоотношений, договорных процессов, которые имеют место в строительном комплексе. Научная и экспертная работа, которыми я занимаюсь, тоже связана с финансовыми вопросами, организацией деятельности, оценкой качества строительных работ с позиций финансовых и организационных составляющих. Не материальных, не конструктивных, а экономико-управленческих.

– Вы являетесь членом национального реестра экспертов в области качества образования. Чем вы занимаетесь в рамках этой деятельности?

– Переход на административную должность внес серьезные коррективы в мои интересы. Организация образовательной деятельности университетов, выполнение требований федеральных стандартов, оценка результатов обучения, а так же способов работы со студентами. Я работаю в тесном сотрудничестве с российским аккредитационным агентством: выезжаю по вузам, когда это необходимо, на экспертизу.

– Советская система образования признана лучшей в мире. Скажите как эксперт: неужели сегодняшнее высшее образование настолько оторвано от традиций? Какие перспективы у нынешней ситуации в этой сфере деятельности?

– Парадокс системы образования заключается в том, что мы все знаем, любим и будем очень долго помнить советскую систему образования, к которой нам хотелось бы вернуться так же, как хочется вернуться в детство. Но есть два очень серьезных «но». Во-первых, в сегодняшней реальности нет советских детей с их ментальностью, психофизиологическим восприятием, с усидчивостью, с необходимостью бегать за информацией. В современный дом информация приходит со всех сторон, и современные дети бегают от информации. Изменилась ментальность детей, которых мы учим. Они стремятся найти способы спрятаться, не делать, не знать, достичь самым легким путем результата. Потому что знают, что в Сети знания на них свалятся, даже если просто задать параметр в поисковике – и качественные, и не качественные.

Сегодняшние дети не нуждаются в информации так, как школьники советских времен, которые гонялись за каждой книжкой, за каждым словом преподавателя. Но и это не самое основное. А то, что нет советских предприятий, которым нужны дружные стройные ряды новых выпускников вузов, которые придут на работу. Да, предприятиям хорошие специалисты нужны. С опытом работы. Желательно не претендующие на высокие зарплаты. Не планирующие ходить в декретный отпуск. Но самое-самое главное – им не нужны потоки молодежи. Требуется единовременно 1-2 , или в лучшем случае 5-10 специалистов. Следующий набор – через 20 лет. То есть количество предприятий, которое работало в Советском Союзе, количество рабочих мест для молодых специалистов – оно претерпело существенные и сущностные изменения. И поэтому, сколько бы вузы не пытались готовить студентов, рынок работодателя не готов сегодня принять их. Другими словами, вузы идут в ногу со временем и готовят профессионалов, а брать-то их некуда.

– Почему в таком случае государство не регулирует соотношение выпускников вузов и вакансий предприятий? Почему не приводит их друг другу в соответствие, пусть где-то с помощью советской системы образования?

– Так оно и приводит. Есть ряд работ, связанных с исследованием образовательных систем, откуда становится понятно, что сегодня высшее образование не может существовать в том объеме, которое могло существовать раньше. Никто не отказывается полностью от системы советского высшего образования, как школы преемственности, но методы необходимо менять.

Чему учило советское образование? Оно готовило отраслевых специалистов, способных на высоком уровне решать задачи в рамках локальных конкретных видов деятельности. Сейчас реальность такова, что приоритет отдан бизнесу. Мы понимаем, что те, советские знания узкой отрасли – да, они нужны предпринимателю. Но после того, как он окунется в предпринимательскую деятельность, этот багаж будет занимать маленькую часть всего, что необходимо для выживания в условиях рынка. И государство это понимает. Поэтому идет целый ряд федеральных программ поддержки: предпринимательских программ, конкурсов. И с чем сталкиваемся в результате? Не такое уж большое количество конкурентов, оказывается, на победу в конкурсе. Почему? Потому что работа в бизнесе требует высокой самоорганизации, серьезно развитых компетенций и опыта. Потому что частный бизнес не предусматривает ситуации – я поучусь у наставника, посмотрю, как делают другие.

Повзрослею здесь года два-три, выйду замуж, рожу ребенка и потом со временем смогу стать наставником для следующих поколений. Нет. Бизнес предусматривает фактически собственное саморазвитие, учиться не у кого. Именно поэтому сейчас развиваются такие технологии обучения, как коучинг, это, большому счету, то же самое наставничество, но сама среда другая. Сейчас почему-то все забывают, что советская система образования не заканчивалась в вузе, а еще 3 года человек считался молодым специалистом и его обучали практической деятельности, и за эти три года подготовки отвечали предприятия. Сейчас такой системы нет, частный бизнес сокращает лишние процессы, повышает рентабельность и желает видеть специалистов с ОПЫТОМ. Хотя, по справедливости, на крупных предприятиях существуют учебные подразделения, которые стали остаточных явлением советской системы образования на предприятии. Сейчас на базе некоторых их них формируются базовые кафедры, то есть идет трансформация системы, но функции между субъектами образовательной деятельности по-прежнему распределяются.

Так что и в образовании происходят вещи достаточно системные. Другое дело, насколько мы способны со своей ментальностью их воспринимать. Нам нужно больше времени, чтобы адаптироваться к изменениям. Когда идет воздействие извне, всегда на первоначальном этапе возникает сопротивление. В любом случае, система серьезной перестройки образования идет и приносит свои плоды. Я убеждена: количество реформ обязательно перейдет в результат. Хотелось бы, что бы он был качественный. Я отлично понимаю, что назад возврата нет. Поэтому мы будем вынуждены идти вперед. Другой вопрос, какой из предложенных путей окажется правильным – университеты преподавателей-исследователей, вузы бакалаврской подготовки, вузы отраслевых программ или опорные образовательные центры?? История рассудит. Пока подводить итоги рано.

– Каким путем в этом смысле идет факультет экономики и предпринимательства ЮУрГУ?

– Мы идем по пути исследовательских структур. Если вы сейчас посмотрите на систему образования, то у нас есть федеральные, отраслевые, опорные, национально-исследовательские вузы. ЮУрГУ является крупным исследовательским университетом, вошедшим в программу 5-100. И, соответственно, наш путь развития исследовательский.

Среди задач, поставленных перед научно-исследовательским образовательным крупным центром, отдельно стоит задача серьезной работы по организации труда преподавателей, которые бы занимались исследовательской работой в большей степени, чем преподаванием, и по сути являлись бы преподавателями-исследователями. При этом научно-исследовательские направления университету предлагается выбирать там, где возможны прорывные вещи в рамках, признаваемых научным мировым сообществом направлений.

Идеальной является исследовательская среда, где работают не кафедры, где большую часть времени преподают, а научные кластеры или научно-образовательные лаборатории (где лекции занимают только пятую часть рабочего времени), в которых работают над поисковыми и прикладными исследованиями и студенты и преподаватели, и где обучение идет через участие в исследовательских проектах. Идеальной являются образовательные программы по принципу конструктора лего, где каждый модуль является следующим этажом знаний, где студент может выбрать тот модуль, который ему интересен, от самых базовых до самых инновационных. Конечно, если удастся в рамках образовательных стандартов и ресурсных ограничений создать такую систему – результаты не заставят себя ждать. Преподаватели, у которых появится больше времени на исследования, станут по-другому преподавать, станут предлагать больше специализированных курсов. А студенты, поступая в университет, будут знать, что им представилась возможность поучаствовать в научном эксперименте, познакомиться с ведущими учеными в конкретной области, с именами мирового уровня.

– Планируется, что это затронет всех студентов?

– Есть очень большая разница, какую возрастную группу учить. Если вы учите детей в школе, то основная ваша задача – заинтересовать детей тем, что вы им даете. Вы должны научить детей учиться, научить постепенно преодолевать трудности. Если мы говорим о студентах техникумов и вузов, то в рамках разницы программ нужно научить делать руками, думать, как это можно сделать, дать специализированные знания, с тем чтобы применять их на практике. Но эти знания передаются из поколения в поколение, они не являются изменениями сегодняшнего дня. Эти знания необходимы. Нельзя человеку сразу рассказывать о каких-то особенностях. Он их никогда не поймет, пока не научится читать, писать, не получит какую-то основу. Ведь каждый из нас начинает с азов. Мы учимся ходить, есть, говорить, с нуля воспринимаем мир. Поэтому, как бы того ни хотели, мы не можем пропустить эти этапы. Нам, конечно, хочется, чтобы каждое следующее поколение развивалось быстрее и глубже. Но парадокс в том, что получаем-то обратную реакцию.

А если говорить о людях взрослых, они как раз приходят за конкретными знаниями. Им не нужно преподавать прописные истины, решать задачку на одну и ту же тему, чтобы отработать навык. Требуется раскрыть какие-то особенности, показать варианты, нестандартные случаи. Расширить до предела диапазон и эрудицию. Причем эрудицию на основе профессиональных примеров, чтобы наш выпускник либо делал так же, как в этих примерах, либо никогда не делал.

– Чем конкретно отличается преподавание разным возрастным группам?

– Мы фактически должны формировать для учащихся базу проб и ошибок. Поэтому, например, лекции для взрослых людей должны проходить в очень большом темпе выдачи информации. Лекции для детей проходят в постоянном повторении одной и той же информации, чтобы она у них отработалась. Лекции для ребят, которые находятся в возрасте студентов, должны быть максимально информативно сжаты, четко детально аккуратно разложены, для того чтобы эта информация с первого раза улеглась. Это разные технологии и подходы. Если мы сейчас начинаем работать как вуз исследовательский, наши преподаватели должны уметь исследовать проблему и рассказать в аудитории результаты.

Идеально приучать к исследовательской работе постепенно, с уровня бакалаврских программ. Наш опыт говорит, что на профильных дисциплинах и на программах магистратуры работа в составе исследовательских коллективов очень хорошо получается.

– Раньше была советская школа, и результат был прогнозируем. Сейчас идет четкая специализация вузов. Что гарантирует сегодня качество знаний?

– Еще раз возвращаюсь к тому, что министерство пускает наши вузы по разным траекториям. Одним говорят – вы сохраняйте, пожалуйста, отраслевую систему образования. Давайте, к примеру, сохраним отраслевую школу медицины. Другим – давайте сконцентрируемся и сделаем центры науки. Глобальными вещами надо заниматься. Скажем, политические и экономические процессы в нашей стране могут измениться буквально в течение дня. И нужно реагировать на них, опираясь на многолетний опыт научных школ.

Факультет экономики и предпринимательства, который я возглавляю – большая сильная разносторонняя система, здесь существуют очень интересные научные школы в области экономики, работают уникальные ученые, это дорогого стоит. Здесь идет концентрация исследовательской работы. У нас сохраняются традиции, базовая платформа для дополнительного роста человека. Мы занимаемся проблемами оценочной деятельности, экономического аудита, развитием социальных институтов, региональными вопросами отраслевых комплексов, корпоративным форсайтом и пр. Как показывает история, передовые идеи концентрируются в тех центрах, которым сложные задачи по силам.

– Татьяна Александровна, вы автор более 80 научных статей, учебных пособий, монографий. Откуда вы берете время и что вас заставляет браться за перо? Точнее, садиться за клавиатуру?

– Это дело привычки, дело собственной самоорганизации. Считаю, что гораздо проще выполнять свою работу, если изложить на бумаге основные моменты. Когда мне будет некогда эти моменты рассказать, например, я отвлекусь на новую возникшую ситуацию и разберу ее со студентами – я точно знаю, что мои студенты найдут необходимую полную информацию в учебном пособии. Это основной принцип, по которому принимаю решение, писать пособие или не писать. Я веду дисциплину и понимаю, что есть накопившийся багаж знаний, и его компоную под те видения, которые считаю нужным сегодня рассказать. Так появляются учебные пособия.

– А какими подходами вы руководствуетесь в общении со студентами? Какой вы преподаватель?

– Наверное, разный. Это надо у студентов спросить. Я иду с тем, чтобы для них мои занятия были интересны, необычны. Хотела бы уделять им больше внимания, но не получается. Я не отношусь тем преподавателям, которые всегда рядом, к которым можно подойти в любой момент. В этом смысле административная работа меня подводит.

– Есть ли у вас рецепт счастья для тех, кто учится сегодня в выпускном классе школы и вынужден планировать шаги в направлении будущего?

– Вы знаете, рецепт я могу выдать, но, наверное, он подойдет не всем. В моей жизни я всегда делаю что-либо с удовольствием первый раз. Если эту работу не делала, могу отдаваться ей целиком. Но если здесь все изучила, и вдруг обнаружится, что там есть неточности и необходимо ее снова делать – это будет пытка. Потому что повторять то, что уже сделано, я не могу. Мой рецепт счастья – возможность находиться в постоянном увлечении той работой, которую ты еще не делал. Конечно, совершенно противоположная альтернатива моему совету – рецепт повторения одной и той же работы с целью доведения ее до идеала. Но все-таки интереснее в жизни открывать новые горизонты.