Александр Фокин, кандидат исторических наук, преподаватель ЧелГУ: «Знания валяются под ногами»

Строгий костюм, очки, бабочка или даже шляпа, а если спросить время, из пиджака он достанет карманные часы. Этот молодой человек будто только что сошел с машины времени, но при этом он может многое рассказать о будущем. Он будто коллекционирует в своем послужном списке названия необычных сообществ: «Российское общество интеллектуальной истории», «Российское философское общество», «Ассоциация исследователей фантастики» и последнее из коллекции – «Всероссийская ассоциация футурологов». В 25 лет Александр Фокин защитил диссертацию «Образ коммунистического будущего у власти и населения СССР на рубеже 1950-1960-х годов». И сейчас в свои тридцать выпускает книгу на эту же тему.

Коммунизм не за горами

– Выход книги – большое событие. Чему она будет посвящена?

– Это итог большого проекта, который отчасти связан с диссертацией. Называется она своеобразно: «Коммунизм не за горами. Образы будущего у власти и населения СССР в 50-60 годы XX века». Книга посвящена тому, как люди в этот период представляли себе светлое будущее, как власть пыталась это будущее построить. На мой взгляд, довольно интересное и необычное исследование. Точкой отсчета является то, что в 1961-ом году была принята третья программа КПСС, в которой было заявлено, что через 20 лет, к 1980-му году, в СССР будет построен коммунизм. Коммунизм становится не отдаленным будущим, которое неизвестно когда наступит, а возникают четкие границы, и люди начинают думать, как они будут жить. Например, я работал с письмами, которые писали люди в разные инстанции, и пенсионеры часто указывали, что мы не доживем, через 20 лет нас не будет, нельзя ли нам построить коммунизм сейчас, чтобы мы посмотрели, как это будет действовать? Или ветераны гражданской войны говорили о том, что мы проливали кровь в боях с Колчаком, Деникиным, нельзя ли нам организовать свой персональный коммунизм уже сейчас?

– Почему ты именно эту тему выбрал?

– Я вообще интересуюсь сознанием, ментальностью, в том числе мифологией. И довольно популярная тема в исследованиях – советская мифология. Обычно для нас мифы – это древняя Греция, Древний Рим, Геракл, Зевс, скандинавские сказания, но современные исследователи говорят о том, что мифами пронизана и наша современная жизнь. Человек во многом не рационален, по-прежнему живет в иллюзиях, идеологиях, представлениях, которые являются мифологическими. В том числе своя мифология была в Советском Союзе. Это и дедушка Ленин, который умер в 54 года, но почему-то вдруг становится дедушкой, это и Сталин как «отец народа», а также пионеры-герои.

– Какой миф, на твой взгляд, существует сегодня? Какими мифами живут современные люди?

– Сложный вопрос. У меня есть курс у историков по советской мифологии. Я начинаю с того, что мы не можем пощупать, увидеть, ощутить мифы, в которых мы живем, потому что эти мифы для нас реальность. Миф можно увидеть, только когда он умирает. Если представить, что через 100-200 лет какой-то человек начнет изучать мифологию нулевых или «путинской России», то он выделит какие-то мифы: миф о стабильности, «Единой России», об олимпиаде в Сочи и т.д. Может быть, такие мифы будут. Но для нас это пока реальность.

Мы продадим свободу за погремушки

– Не так давно ты стал членом Всероссийской ассоциации футурологов. Могу предположить, что ты занимаешься предсказанием...

– Чай или кофе не разливаю по тарелочкам. Футурологи занимаются все-таки прогнозированием, а не предсказанием. Тут терминологическая разница существует. Задача футурологов и ассоциации, в которой я состою, – это попытка выработать эффективные методы того, как можно прогнозировать развитие общества, отдельных его сфер.

– Ты конкретно какие-то прогнозы составляешь?

– Там есть разнообразные техники. Периодически и меня просят спрогнозировать, но я не с очень большим энтузиазмом это делаю, потому что мировая практика и опыт показывает, что реально большинство прогнозов не работает. В ассоциации футурологов я развиваю несколько иное направление. Я его называю футурография. Это изучение не того, что будет в будущем, а как люди представляли себе будущее в прошлом. Например, как люди в Америке 1930-х годов думали, что будут жить в 2030 году.

– Не удивительно, что ты увлекаешься фантастикой. Кто, на твой взгляд, из фантастов сумел спрогнозировать наше будущее наиболее четко?

– На сегодняшний день это Олдос Хаксли и Рэй Брэдбери. Есть такое известное сочинение, которое представлено в виде инфографики. Два образа будущего: у Джорджа Оруэлла и Хаксли. Оруэлл описывает тоталитарное будущее, где за всеми следит Большой Брат. На протяжении XX века часто нас пугали, что будет тоталитарная система, где нас будут постоянно контролировать. А Хаксли с Брэдбери как раз говорили, что мы сами фактически отдадим власть. Не будет никакого Большого Брата, который отнимет нашу свободу. Мы сами продадим эту свободу за погремушки. Как индейцы продавали Манхэттен за 20 долларов, бусинки и зеркальце, мы также отдаем свою свободу, но за планшеты и телефоны. Они описывали общество, которое ничего не хочет, потому что оно все имеет. Общество потребления, наслаждения, где основной ценностью является: купи телевизор побольше, машину побыстрее и т.д. Обычно, когда говорят о фантастике, имеют в виду предсказания, что через столько-то лет будет машина летать. Но, на мой взгляд, основная функция – прогнозирование социальных изменений. То что у нас будут квантовые компьютеры и телепортация, мы это переживем. А вот социальные взаимодействия, как изменится наше общество, Хаксли и Брэдбери наиболее точно отобразили.

– Если касаться прошлого и будущего, у тебя есть интересная мысль по поводу развития Челябинской области, о том, что мы возвращаемся в аграрное общество.

– Я не большой любитель хоккея, но в Челябинске периодически натыкаешься на символику «Трактора». Я просто посмотрел, кто является спонсорами – «Макфа» и «Ариант». Это бренды, которые мелькают везде. Понятное дело, что Челябинск – это трубопрокатный завод, налоговые отчисления ММК по-прежнему составляют львиную долю челябинского бюджета. Но в медийном пространстве мы чаще встречаем информацию о сельском хозяйстве. Раньше Челябинск – это был трактор, металл. Сейчас это явно уходит, мы этим уже не гордимся. Мы гордимся колбасой, мукой. Аграрная составляющая – это тренд.

– Это хорошо или плохо?

– В плане модернизации, на мой взгляд, мы потеряли возможность, как мы потеряли челябинский аэропорт, когда Екатеринбург в 1990-е занял нишу регионального аэропорта, хотя Челябинск тоже мог вполне подсуетиться. То же самое и с металлургией. Хотя ЧТПЗ со своей высотой вполне находится в тренде. Я бы предпочел видеть Челябинск, например, главным университетским городом страны. Лучше бы наука и образование развивались.

В одежде должна быть идея

– У тебя достаточно необычный образ. Как он появился?

– А какой у меня образ?

– Черная одежда, бабочки, галстуки, рубашки. Образ современного преподавателя – это джинсы и футболка. А ты явно выделяешься.

– Я даже не знаю, откуда это пошло, со школы, в классе 7-8 я стал так одеваться. Первоначально это было удобно, цвет не маркий, и это избавляет от проблемы выбора. Ты приходишь в магазин и говоришь: мне нужна черная рубашка, черные брюки и черные ботинки. И точно так же ты собираешься утром, не думаешь, что надеть. А постепенно выработал такую идею, я ее называю «сверхклассика». Есть классический стиль, офисный, официальный. Но когда ты следуешь этому стилю избыточно, подчеркнуто, то ты уже выходишь из официального стиля и начинаешь восприниматься иначе. Как ты надел рваные джинсы, так и бабочку. Никто не носит бабочку, как и костюм-тройку, часы карманные на цепочке, шляпы.

– Мне кажется, это твой всеобщий протест моде и современной технике.

– Отчасти да, но я не вижу в этом ничего плохого. Наоборот, чувствуется некая идея. Чего мне не хватает в современной моде? Она унифицирована на удобстве. Ну вот ты оденешься удобно, какое сообщение ты оставляешь окружающим? Что ты любишь комфорт? Но когда ты одеваешься с идеей, ты тем самым говоришь: я что-то хочу донести.

– И в чем твоя идея?

– Я говорю: я Александр Фокин, и поговорите со мной, я вам могу рассказать что-нибудь хорошее, интересное и часто веселое. Кстати, с бабочкой я долго мучился. Идея возникла давно, но в Челябинске я долгое время не мог купить бабочку. Я приходил в самые дорогие бутики, но мне предлагали бабочку на резинке. Галстуки у них дорогущие, а бабочек нет. В итоге сестра из столицы прислала. Это способ выделиться, человек становится интересным и заметным, но при этом ты по-прежнему в классике и не сливаешься с офисной массой.

– А ты действительно карманные часы с собой носишь?

– Сейчас с собой нет, поскольку без пиджака. У меня есть даже две пары. Проходил мимо киоска, там стали продавать коллекцию карманных часов. Такой изящный аксессуар с жилеткой.

Как попал в телевизор

– Твое увлечение играми «Что? Где? Когда» и «Своя игра» – насколько это серьезно?

– Есть люди, у которых это чуть ли не основная профессия. Но для меня это азарт. Ты соревнуешься не только с людьми, которые в Челябинске, но и которые находятся в Москве, Санкт-Петербурге, Берлине, Лондоне, Нью-Йорке. Есть пакет вопросов, который отыгрывается в разных городах, и потом ты смотришь, сколько набрал очков. Плюс это хорошая тренировка в плане интеллектуального развития, расширяет эрудицию и учит быстро находить решения. Например, перед тобой ставят задачу, которую надо решить сразу. У людей начинают скрипеть мозги, они привыкли долго думать, а ты моментально придумываешь идею. Отчасти это негативная черта, так как теряется основательность, глубина мысли, но скорость мышления в современном обществе довольно высока.

– Что касается «Что? Где? Когда?», какого результата тебе удалось добиться?

– Года полтора назад наша команда оказалась в тридцатке лучших команд в мире. Правда, сейчас мы упали до 70-ки. Команда называется Any-men («Разные люди»), в ней представители разных вузов, разных факультетов. Сейчас мы собираемся вернуться в тридцатку. Но у нас есть мешочек медалей за разные соревнования.

– А высшая цель какая?

– Есть два момента. Спортивная составляющая, где высшая цель – стать чемпионом России, чемпионом мира. Пока мы не дотягиваем до этого уровня, но мы молодые, и нам очень сложно финансово. Мы практически ездим по соревнованиям за свой счет. А есть статусная составляющая – попасть в телевизор, в состав элитарных знатоков. На самом деле это не так сложно. Лично у меня не было такого шанса, но моего сокомандника приглашали на отбор. Ну и в нашей команде был человек, который играет в телевизионной версии «Что? Где? Когда». Это Тимур Мухаматулин, сейчас он живет в Москве. Это два мира: спортивный и телевизионный. Они друг друга не очень долюбливают. Спортивный считает, что там шоу, все срежиссировано, а телевизионщики считают себя элитой.

– Ты все-таки попал в телевизор, прошлой зимой ездил на «Свою игру». Какие впечатления остались?

– Очень долго не мог заснуть, сначала в поезде, потом дома в Челябинске, потому что это все в голове прокручивалось. Кто смотрел, знает, что вопрос в финальном раунде решался на ва-банке, причем я знал тот фильм, о котором шла речь, но в тот момент не смог вспомнить. Потом, естественно, долго себя мучил, как это было можно не вспомнить, можно было выиграть. Но, в общем, это интересный опыт. Сидя дома на диване, ты думаешь, что это все довольно легко. Даже до того момента, когда ты становишься за игровой пульт, ты тоже думаешь, что все нормально и легко. Но когда начинается игра, это такое нервное напряжение. Еще как человеку, который работает на факультете журналистики, мне было интересно заглянуть за кулисы федерального телевидения. Тоже много интересного: дырки в полу, дырявые мантии и тому подобное. Я догадывался, что все не так красиво, как на экране. В соседнем павильоне снималось шоу «Интуиция», и мы пока ждали своих съемок, посмотрели. Там реально приходят люди, которые отсиживают по 6-8 часов в качестве зрителей. Они приходят со своими термосами, быстрорастворимой лапшой, в перерыве кушают, знают всех администраторов. Это целый микромир.

Образование дал себе сам

– А где ты учился?

– В средней общеобразовательной школе №86 Челябинска. Она была ничем не выдающаяся. Правда, когда ходил на последние выборы, с интересом увидел, что на школе висит доска, что эта школа носит имя танкового конструктора Котина. В 1989-ом году, когда я поступил в эту школу, нам ни разу не сказали, что она носит имя Котина. Сейчас там даже музей есть. Я считаю, что основной функцией моей школы была социализация. Я рос среди обычных школьников ЧТЗ.

– Если бы в лицее учился, было бы хуже?

– Было бы по-другому, тепличные условия. Смотрю на моих студентов, которые закончили лицеи, гимназии, у них хорошая подготовка, знание английского, французского, но у них нет тяги, стремления какого-то. Они привыкли, что все хорошо, и ни к чему не надо стремиться. Думаю, что в современном обществе нет проблемы элитных и общеобразовательных школ. Все зависит от человека. Кто запрещает читать книжки вместо «Контакта» и «Ютуба» с котиками? Зайди на информационные порталы, скачай книжки. Сейчас знания валяются под ногами, нагнись и подбери. Есть куча бесплатных ресурсов, где тебе предмет объяснят, покажут. Образование в значительной степени я дал себе сам. Отчетливо помню, когда я на каникулы ездил к бабушке в Мордовию на три месяца, лез в сарай, находил старые книги, по которым училась еще моя мама, и читал учебники биологии, истории на год-два старше. Это мне было интересно, и когда приходил в сентябре в школу, часто уже знал программу. Тепличные условия хороши, но часто они портят студента. Я задумываюсь, если бы у меня сейчас был ребенок 6-7 лет, куда бы я его отправил? В школу, где есть наркоманы и хулиганы, или в лицей, где все ходят в форме и занимаются конной ездой? Сейчас ответа я не знаю.