Хелависа, лидер группы «Мельница»: «На гитаре я играю плохо, а на арфе – хорошо»

К группе «Мельница» уже давно приклеился ярлык «российской фолк-группы №1». Несмотря на непростые экономические условия, группа продолжает выпускать альбомы, собирает залы по всей стране и не покидает верхние строчки хит-парадов. Недавно у «Мельницы» вышел новый диск «Дикие травы», записанный уже без второй вокалистки коллектива Алевтины и вызвавший самые противоречивые оценки, а у лидера группы Хелависы (в миру – Натальи О'Шей) родилась дочь. Об этом, а также о бесплатном скачивании музыки из Интернета, вегетарианстве, сольном творчестве, «летящих» мобильниках, и, конечно же, мировом финансовом кризисе с Хелависой побеседовал наш корреспондент.

– «Дикие травы» – альбом экспериментальный. Он изначально таким задумывался или все само собой получилось?

– Так само собой получилось. Мы просто не наступали на горло собственной песне. То есть мы хотели, чтобы каждая песня прозвучала на 100 процентов ее собственного потенциала. Вне зависимости от того, какого она жанра и какие инструменты нам в ней слышались. Просто, что хотелось в каждой песне, то мы и сделали. Поэтому если слушатель считает это экспериментальным – ну, хорошо. Вообще я довольна тем, что альбом вызывает полярные отклики. Это значит, что он удался. То есть если бы никаких откликов не было или если бы в основном были такие – «Ну ничего...» – вот это бы означало, что работа неудачная. Но если народ говорит: «Боже мой, полное-полное г...но, полный отстой, все, «Мельница» умерла!», – а другие говорят: «Потрясающий альбом, лучше всех!» – вот это означает, работа удалась.

– То есть, грубо говоря, сделать что-то особенное, что-то отличающееся от предыдущих альбомов, вы не старались?

– Не старались. Мы хотели выдать максимум того, на что мы способны на нашем нынешнем уровне. И в любом случае группа эволюционирует, в любом случае музыка меняется. Мы не старались принципиально оставаться в рамках какого-то стиля, но мы также не старались сделать что-то вообще-вообще ни на что непохожее.

– Хотелось бы поздравить вас с рождением дочери...

– Спасибо!

– И спросить: ее появление как-то повлияло на творческий процесс? Например, вы берете ее с собой в тур?

– Я беру ее в тур. Вот сейчас она меня в гостинице ждет с няней.

– А няня с вами ездит?

– Няня с нами ездит. Потому что я не могу брать ребенка с собой на концерт, в гримерку – она все-таки еще очень маленькая. Но няня обязательно ездит с нами и помогает, когда меня нет, когда я работаю. Что касается творчества, то у меня сейчас, естественно, меньше времени на то, чтобы сидеть писать песни, потому что я не могу это делать, когда рядом ребенок, – мне нужно сконцентрироваться. А что касается того, какие песни получаются, я пока не знаю, я пока не поняла.

– Почему вы так тщательно скрывали, что ждете ребенка?

– Ну, во-первых, оно как-то само скрылось, потому что у меня живот не рос до последнего месяца. (Смеется.) А когда ты практически не отличаешься от себя небеременной, то как-то глупо объявлять: «Дорогие товарищи, я жду ребенка и вот-вот, можно сказать, уже прямо сейчас...». Это раз. А два – я просто не хотела спекулировать этим, я не считаю эту тему подходящей для сплетен. Это одна из тем, которую я предпочитала вообще ни с кем не обсуждать, кроме очень узкого круга. Точно так же, когда я собиралась выйти замуж, я никому из журналистов не говорила, что я собираюсь выйти замуж...

– В этом туре в поддержку альбома «Дикие травы» вы исполняете не все песни, которые есть на альбоме. В частности, на мой взгляд, лучшие песни альбома – такие как «Кувшин» или «Ветер» – не звучат на концертах...

– Мы их приберегли до следующего тура. В следующем туре будет слегка измененная программа, и там уже будут другие песни с альбома. Там обязательно будут и «Кувшин», и «Ветер». Мы просто не хотели продавать, грубо говоря, все...

– Отдавать все сразу...

– Да. Когда мы в следующем туре поедем по этим же городам, совершенно по-другому будет составлена программа и уже будет сделан упор на другие песни с нового альбома. Сейчас, например, упор на «Далеко», на «Волкодава», на «Опасное лето». В следующей программе будет гораздо больший упор на «Ушбу», на «Кувшин», на «Ветер», на «Океан». То есть они будут по ключевым местам программы раскиданы.

– Вы довольны абсолютно всеми треками альбома?

– Нет. Я не довольна ни одним треком на 100 процентов. И это нормально

– Это всегда так?

– Это всегда так. То есть мы работаем, работаем, работаем и в итоге мы довольны пластинкой, но в каждом треке есть какие-то штуки, которые мы сейчас, уже с высоты почти года, отмечаем: «А-а, вот тут надо было сделать так, а вот тут надо было настоять на своем при сведении, вот тут надо было вообще сыграть по-другому, вот там нужно было вообще другое сделать». Но это нормально. Потому что голова все время работает, идет какой-то творческий процесс, и это касается абсолютно всех песен со всех пластинок. Потому что мы их играем на концертах, и какая бы ни была замыленная песня, сколько бы раз мы ее ни играли, в какой-то момент появляются новые совершенно идеи.

– Нет ли у вас в планах сделать из «Мельницы» европейский проект, то есть те же песни, но, допустим, на английском языке? Тем более что вы свободно владеете несколькими языками...

– Я думаю, что так мы поступать не будем. Я думаю, что мы однажды сделаем англоязычный альбом. То есть просто будет отдельная программа англоязычная. Потому что, понимаете, когда песни пишутся с русским текстом, как правило, не очень хорошо получается, если текст перевести – даже очень хорошо перевести! – на английский или на какой-либо другой язык. Потому что логика мелодии следует за логикой языка, за звуком языка. И так хорошо не получится. А когда ты пишешь песню по-английски, ты уже в музыке, у тебя музыка уже соответствует музыке языка. Ну и поэтому, собственно, я не могу вот так сейчас подумать ни об одной песне, которая в переводе звучала бы так же хорошо, как в оригинале.

– И даже попытки такие делать не стоит?

– Мне кажется, не надо. Понятно, что всякие разнообразные политические вещи... «Интернационал» – его на какие только языки не перевели. Но все равно лучше всего звучит по-французски в изначальной версии.

– И для вас написать песню на другом языке не проблема?

– Я могу написать песню на английском.

– А на ирландском?

– Ну, на ирландском, наверное, тоже могу. Хотя на ирландском мой муж лучше напишет. Он умеет писать песни в традиционном ключе на ирландском языке. Он очень лихо это делает.

– И поет, поди?

– Да. Он же занимал первые места в категории «сонграйтер» на фестивалях традиционной музыки!

– У вас, как у любого исполнителя, есть определенный набор песен, который слушатель требует исполнять на каждом концерте...

– Да.

– И наверняка есть песни, которые вам уже надоели?

– Да.

– Но, тем не менее, вы их исполняете...

– Да.

– Вы можете отказаться от их исполнения только потому, что вам уже надоело их петь?

– Не знаю. От песни «Горец» мы уже отказались на данный момент...

– «Дорога сна», «Ночная кобыла»...

– Нет, «Дорогу сна» приятно петь, «Дорога сна» хорошая. «На север», конечно, уже достала, но «На север», я боюсь, нам не дадут перестать петь. «Ночную кобылу» мы, кстати, не на каждом концерте играем, мы иногда ее пропускаем. Но, опять же, она сейчас идет очень хорошо, потому что Сережа Седых там играет искрометное соло, и ее сейчас очень приятно играть. «Оборотень», правда, уже надоел, но он такой для концертов хороший, качовый.

– Когда можно ожидать ваш сольный альбом?

– Осенью. Он полностью записан. Он сейчас уже где-то на треть сведен. Так что я думаю, что осенью мы его уже выпустим.

– Будет ли какой-то тур в его поддержку по регионам или это, как всегда, только Москва и Питер?

– Не знаю. Это зависит от промоутеров, от организаторов концертов, насколько они будут в этом заинтересованы. Потому что я-то с удовольствием поеду и по регионам с этим самым «Хелависником», со своими двумя музыкантами.

– Возвращаясь к альбому «Дикие травы». Как вы относитесь к бесплатному скачиванию музыки из Интернета? Вопрос связан с тем, что как только вышел альбом «Дикие травы», кто-то очень жестко отслеживал его появление в Интернете, и как только его бесплатно выкладывали, он тут же исчезал...

– Я вообще плохо отношусь к бесплатному выкладыванию музыки в Интернете. Понимаете, бесплатное выкладывание отдельных песен, синглов, радийных синглов оправданно. Именно с целью ознакомления. К примеру, говорят мне: «Пойди послушай певицу Duffy!». Я набираю ее в гугле, я получаю радийный сингл Меrcy. Очень хорошо. Я его качаю. Теперь я знаю, кто такая певица Даффи, мне она очень нравится. После чего я иду в магазин, плачу деньги, плачу эти самые 20 евро, покупаю диск и слушаю его дома. Я считаю, что отношения должны быть вот такие. Я не считаю, что должна быть возможность полностью скачать альбом из сети и сидеть с этими ужатыми до состояния MP3 треками и рассуждать на тему «Как исполнитель опопсел, не буду тратить свои кровно заработанные шиши на его альбом». Да не трать, ради бога!..

– На днях вышел альбом у Алевтины. Вы его слышали?

– Да, я слышала.

– Что думаете?

– Я думаю, что, во-первых, это очень добротно сделанная вещь. Очень красиво записанная, очень красиво сведенная пластинка. Все хорошо сыграно. Это раз. Два: с выходом этого альбома я до последних процентов уверилась, что мы совершенно правильно сделали, что расстались. Потому что я вижу, какую музыку Алька хотела делать, куда двигалась и куда мы действительно не давали ей двигаться, и почему ей было некомфортно. Потому что действительно, направление, в каком ее творчество пошло, и направление, в каком наше творчество развилось, то есть «Дикие травы», – это просто совершенно полярные вещи получились. Поэтому этот альбом еще раз показал, что мы совершенно правильно сделали и что сейчас каждый абсолютно на своем месте.

И еще я бы сказала, что очень интересное ощущение, что альбом Алевтины не производит впечатления дебютного альбома коллектива. Это вот мое такое мнение. В нем нету, знаете, такого... в дебютных альбомах бывает обычно некая спрессованность материала, написанного за долгие годы и, наконец, выпущенного, бывает задор какой-то чуть истерический, бывает хороший такой грамм самодеятельности. Вот этого всего в альбоме нет. Я не знаю, хорошо это или плохо, я пока не поняла, честно говоря. Потому что возникает ощущение, что это уже очень такой взрослый, сработавшийся коллектив, у которого за спиной несколько дисков. Он очень качественный, стройненький, песни как кирпичик к кирпичику ложатся. Ощущения дебюта нет.

– Вам не кажется, что на концертах это звучит гораздо более драйвовее, мощнее?

– Не знаю, но нас тоже в этом обвиняют: что у нас вещи на концерте звучат драйвовей, чем на альбоме. Насколько я понимаю, это была, собственно, идея Алевтины записать альбом так, как он записан, спеть именно так, как оно спето. Я даже не буду комментировать вокал, потому что я не считаю, что один вокалист должен комментировать другого: у каждого есть свои какие-то тараканы, недостатки, манеры и так далее. Но просто я знаю, что Аля хотела спеть так, как она спела на альбоме. Не то, что у нее там что-то не получилось, оно как раз получилось именно так, как она хотела.

– А вы какие-то отношения с ней сейчас поддерживаете?

– Да. Я ее поздравляла с выходом альбома. Она мне прислала диск.

– Вопрос, который вам наверно последнее время часто задают... Финансовый кризис как-то вас коснулся?

– Коснулся, конечно... (Грустно.) Как же он не коснется. (Вздыхая.) Он всех коснулся... В первую очередь, потому что мой муж работает на правительство Ирландии, а Ирландию кризис очень сильно коснулся. Поэтому нам урезали и пособие на ребенка, все нам урезали... Слава богу, конечно, что «Мельница» продолжает собирать залы, несмотря на кризис, это – тьфу-тьфу-тьфу – очень радует.

– Правда, что у вас какой-то безумный кредит на дом в Женеве?

– У меня безумный кредит на дом в Дублине. Да, безумный! Мы его мучительно выплачиваем! Сдаем квартиру в Петербурге и мучительно выплачиваем этот кредит. А еще у меня есть лошадь, которую мне подарил добрый человек из города Омска, и эту лошадь надо содержать...

– Ходят слухи, что вы прозу пишите?

– Я писала прозу и хотела бы, конечно, это дело продолжить. У меня задумка рОмана. Если у меня вдруг случится время, я, конечно же, его напишу, но когда это будет, я пока не представляю.

– Это фэнтези?

– Не то что фэнтези... Скорее, историческо-... ну, не знаю... может, конечно, и фэнтези... В первую очередь, он историко-мифологический будет. Или не будет. Ну, будет, наверно, я надеюсь. Потому что на самом деле, если тебе захотелось что-то сделать, если ты решил что-то сделать, в какой-то момент это надо, конечно, делать, так что придется писать.

– Но вы пока сроки не ставите?

– Нет, абсолютно. Потому что это требует такой концентрации! Это требует в десять раз большей концентрации, чем концентрация при написании песни. Для того, чтобы написать роман, нужно засесть так, как я с кандидатской диссертацией сидела, света белого не видя. По крайней мере, мне так нужно. Так что я не знаю, когда я смогу это сделать.

– Давно хотел вас спросить, почему на концертах вы не играете на гитаре?

– Потому что я плохо играю.

– Нет, ну вы же арфу освоили, а гитара проще...

– Ну почему... Нет. Я вообще закончила музыкальную школу по классу фортепиано, и поэтому мне арфа значительно легче, потому что логика инструмента сходная. У гитары совершенно другое туше, логика совершенно другая. Я на гитаре просто плохо играю, это данность. А на арфе я играю хорошо. Поэтому, зачем гитара? У нас вон сколько гитаристов, пусть они играют.

– В ваших песнях, как правило, присутствуют мистические, необъяснимые силы. А в жизни вам приходилось сталкиваться с чем-то, что невозможно объяснить? Может, «летающие тарелки» видели или что-то такое?

– Нет, «летающие тарелки» не видела. Но всякая паранормальная фигня происходит регулярно. Вот, например, только что я отдала в очередной раз менять прошивку своего мобильного телефона, потому что они у меня «летят» в момент стресса только так. Когда я рожала, у меня умерло два телефона. Одновременно причем.

– У вас слишком сильная энергетика, наверное...

– У меня – да, бывает. Когда мы недавно играли концерт в «Олимпийском» у меня, видимо, был такой стресс, что один из этих несчастных телефонов умер совсем. Так что такие вещи регулярно происходят.

– А у вас сколько мобильников?

– Три. Два постоянных и один запасной. У меня много сим-карт: МТС всегда включенный, где бы я ни находилась, а другой мобильник – соответственно, женевский или ирландский, или еще какой-то.

– То есть разделения такого нет: этот – для работы, этот – для семьи...

– Не-не, просто разные сим-карты, разные номера, потому что не у всех есть мой швейцарский номер, или народ иногда не знает, где я нахожусь. Соответственно он мне пишет на МТС: «Где?» А у меня мешок, в котором лежат нью-йоркская сим-карта, ново-зеландская сим-карта, питерский «Билайн», грузинская сим-карта, ирландская сим-карта. Карт-холдер такой.

– Еще один вопрос давно меня мучает: всем известно, что вы – защитник животных очень активный, но при этом также известно, что вы не являетесь вегетарианкой. Как это объяснить?

– Потому что я, в первую очередь, являюсь защитником диких животных, которым грозит исчезновение. Но я не считаю, что человек как существо всеядное должен отказываться от потребления животной пищи, которая, собственно, разводится, растится, откармливается и всячески готовится для того, чтобы быть съеденной. Другое дело, что я практически всегда ношу искусственный мех. Я против оголтелой охоты на диких лис, тем более на рысей, тем более на волков, но, опять же, я также против дурацких акций типа пробраться на норкоферму, раскрыть заслоночки и выпустить этих норок безмозглых с фермы в дикую природу, потому что от этого будет больше вреда, чем пользы. Просто надо отдавать себе отчет, что ты конкретно делаешь и для чего. Каждый должен всесторонне изучить вопрос и просто придти к своему собственному выводу: почему и как ты делаешь то, что ты делаешь.

– После того, как вы последний раз посетили наш город с полноценным концертом около года назад, к нам приезжал БГ. Я у него, конечно же, спрашивал про «Мельницу», он, конечно же, говорил, что да, здорово, хорошо и было бы еще круче, если бы «Мельница» сделала что-то в русских народных традициях. Что-то такое возможно?

– Конечно. Очень может быть... Очень может быть, что как раз сейчас будет очередной какой-то блок песен по следам «Моры», «Травушки» и вот таких вот дел. На самом деле я совершенно очарована тем, что БГ о нас хорошо отзывается, потому что он для меня просто настолько уважаемая и нежно любимая фигура!.. Он совершенно чудесный, я к нему отношусь исключительно тепло и, конечно, его похвала для нас исключительно важна и очень-очень приятна.

– А вот еще недавно вас Пугачева похвалила...

– Ой, мы обалдели, это очень круто. Потому что она великая. Она великая! Круче нее у нас вообще никого нет.

– Признание великих для вас имеет какое-то значение?

– Конечно. Оно означает, что мы делаем не какую-то унылую самодеятельность, а мы делаем музыку.