Андрис Лиепа, руководитель проекта «Русские сезоны XXI века»: «Я даже близко не могу поставить себя рядом с отцом!»

Не будем лукавить – все мы очень мало знаем о балете. Истинных поклонников этого вида искусства среди нас – единицы. Тем не менее имена знаменитых танцовщиков всегда на слуху. Наш гость – звезда мирового балета Андрис Лиепа.

Сегодняшняя беседа – это разговор дилетанта с мастером. Мы задаем простые вопросы, и так же просто он старается на них отвечать. Кто знает, может быть, благодаря этой беседе балет станет для нас понятнее и ближе...

– Андрис, давайте представим совершенно фантастическую ситуацию...

– Давайте...

– Машина времени переносит вас в прошлое. «Звезда мирового балета» Андрис Лиепа участвует в одном конкурсе с легендарным танцовщиком Большого театра Марисом Лиепой. В это время вы оба – на пике славы. Как вы думаете, кто победит? Я понимаю, что вопрос не очень корректный, можете не отвечать...

– Я не буду пытаться сравнивать себя с отцом. Знаете почему? Я даже близко поставить себя с рядом ним не могу.

Андрис Лиепа. Народный артист России. Лауреат многих международных балетных конкурсов. Родился в 1962 г. В 1980 г. окончил Московскую Академию хореографии по классу А. Прокофьева. По окончании училища был сразу принят в балетную труппу Большого театра. За восемь лет работы в этой труппе станцевал ведущие партии в «Щелкунчике», «Спящей красавице», «Жизели», «Иване Грозном», «Золотом веке», «Раймонде», «Лебедином озере» и др. За это время также танцевал на сценах театров Ла Скала с Карлой Фраччи, Парижской Оперы с Изабель Гирен, работал с Морисом Бежаром в Лозанне, работал как приглашенный солист в Римской опере, Шведской опере и других прославленных балетных труппах. С труппой Кремлевского балета исполнил ведущие партии в спектаклях «Макбет» и «Золушка», постановку которых осуществил Владимир Васильев. В 1993 г. восстановил три балетных шедевра легендарного хореографа Михаила Фокина «Петрушка», «Шехерезада» и «Жар-птица». Эти балеты, созданные для знаменитых «Русских сезонов» в Париже, впервые были показаны в России. В 1997 г. организовал Благотворительный фонд им. Мариса Лиепы и стал председателем правления фонда.

– Честно?

– А зачем мне лукавить? Отец многое мне дал, он помогал мне, следил за моим творчеством. Мне приходилось вместе с ним выходить на сцену (в 1982 году Андрис танцевал в «Спартаке» в ролях гладиатора и патриция. – прим. авт.). Что-то, возможно, и в генах мне от него передалось...

– Здесь, однако, никак нельзя сказать, что природа отдохнула на детях. Ну, просто язык не повернется!

– Да, наша с Илзой карьера сложилось довольно удачно. И все-таки я считаю (а это касается не только меня, но и моего поколения артистов), что отцы были сильнее нас! Я думаю, что и Алексей Фадеичев со мной согласится...

– Вы и ваш папа становились победителями престижных конкурсов балета. Сравнивать эти достижения, как я понял, не уместно. В таком случае, ответьте на такой вопрос: изменились ли со временем критерии в оценке балетного искусства?

– Конечно. Все меняется. К сожалению, иногда, не в лучшую сторону.

– Например?

– Современный зритель воспринимает балет как сумму неких эффектных элементов. И смотрит спектакль, как спортивную гимнастику: каждый удачный прыжок сопровождается аплодисментами! В свою очередь танцовщик считает, что достаточно отшлифовать какие-то движения, и успех ему обеспечен. А как же роль? Он же артист, а не трюкач!

– Существует ли такое понятие, как идеальный танцовщик? Я имею в виду рост, вес, пропорции, как, например, в модельном бизнесе: 90-60-90?

– Нет, конечно. Балет – это не конкурс моделей. Здесь главное – талант, артистизм, умение владеть своим телом. И если у артиста есть какие-то недостатки в фигуре, он всегда найдет чем это компенсировать. Мне, например, абсолютно все равно, какого я роста...

– Мне кажется, в балете есть некая несправедливость: в дуэте танцуют двое, а слава достается одному. Многие, например, не помнят, кто был партнером Галины Улановой. А вот в фигурном катании пара смотрится как одно целое! Здесь славой делятся поровну...

– Я думаю, что здесь вы ошибаетесь. Возьмем пару Пахомова – Горшков. При всем уважении к Александру, внимание зрителей было приковано к Людмиле. Или пара Навка – Костомаров. Опять же не хочу обидеть Рому, но именно Таня заполняла собой весь лед!

– В спорте пары катаются годами, а вот в балете партнерш приходится менять куда чаще...

– Может быть, это и к лучшему: иногда так друг другу надоедим, что...ну, вы меня поняли!

– Артист балета – раб искусства. В прежние годы звезды балета жертвовали ради него всем: вели аскетический образ жизни, не имели семей, не рожали детей. Сейчас, кажется, наши молодые звезды, умеют наслаждаться жизнью. Я имею в виду не только Анастасию Волочкову...

– Вам интересно, как я отношусь к Насте? Нормально отношусь. Я с ней танцевал, кстати. Настина беда в том, что ее амбиции намного выше возможностей, которые ей может дать театр. Не стоит осуждать человека за то, что он выбрал другой путь. Ну, пел бы, например, Коля Басков партию Ленского в «Онегине»? И кто бы знал Баскова? Возьмем другой пример – Муслим Магомаев. В свое время он тоже отказался от карьеры оперного артиста. Но это не помешало же ему стать народным любимцем!

– Говорят, что артист должен быть всегда с состоянии нервного напряжения. Это, якобы – непременное условие для творчества...

– Есть балерины, которые не спят три дня до спектакля, и столько же – после. Бывает, что актер, играющий трагическую роль, может выбежать за кулисы, быстренько покурить и «травануть» анекдот. Все зависит от психоделики конкретного человека.

– Борис Александрович Покровский, бывший режиссер Большого театра, считал, что в искусстве нет ничего более прекрасного, чем опера, и нет ничего более ужасного, чем плохая опера. Это, наверное, можно сказать и о балете. Народ в провинции в оперу и на балет ходит редко. Другое дело, когда на гастроли приезжают артисты из столичных театров – полный аншлаг! Мне кажется, что в каждом областном городе театр совсем не обязательно должен держать труппу в 100-200 человек. Нужно иметь оркестр, хор и актеров для второстепенных ролей...

– Я не согласен! В провинции талантов много, иначе зачем туда едут постановщики из столичных театров? Алексей Фадеичев, например, поставил в Ростове «Гамлета» на музыку Дмитрия Шостаковича. Как писали в прессе, «Гамлет» – премьера мирового значения. Вот вам и провинция!

– Это единственный пример?

– Известный танцовщик Игорь Зеленский сейчас работает в Новосибирске. Летом новосибирцы две недели гастролировали во Франции, где принимали участие в фестивале «Танцевальное лето в Париже». В это время на парижской сцене выступали такие танцовщики, как Михаил Барышников. Сибирский балет был очень тепло отмечен и зрителями, и критиками. Так что успех провинциального театра зависит не от географического положения, а от того, как в этом городе относятся к искусству, находят ли там возможность приглашать на работу таких профессионалов, как Фадеичев или Зеленский...

– Вы восстанавливаете дягилевские балеты. В то время не было видеосъемки. С музыкой все понятно: есть семь нот, и все, что ими записано, можно воспроизвести примерно одинаково, в какой-то степени лучше или хуже. А как передать язык танца прошлых лет?

– Дягилевские балеты идут на сцене уже 100 лет. Некоторые из них сохранились благодаря творческому долголетию балетных артистов...

– Грубо говоря, они могли сами показать, как это было...

– Примерно так. В 40-е годы балет стали снимать на пленку. Так что творческое наследие осталось.

– И все-таки все детали восстановить невозможно. Что значит реконструировать балет?

– Полностью сохранить образ, конечно, невозможно. Допустим, вы реконструируете старинную икону. Иногда для этого достаточно лишь несколько штрихов. А в другом случае от прежнего иконописного образа остаются одни глаза. Все зависит от того, что досталось в наследство. Я, например, не могу восстановить костюмы Бакста – в нашей коллекции их всего два. Приходится дописывать музыку и вводить новые музыкальные инструменты. Таким образом, бывает, что в отдельных случаях реконструированный балет – это уже новое произведение.

– Большой театр – это храм искусства. Но это так же и страшная машина, которая перемалывает человеческие судьбы...

– Я танцевал в самых известных труппах мира, и, поверьте мне, везде так! Театр – это государство в государстве. Здесь есть своя королева, свой двор, свои прихлебатели, здесь вечно идет война темных и светлых сил. И выжить в этой борьбе чрезвычайно трудно: одно слово – и ты уже не танцуешь! Жаль, что люди тратят на это время, но мир театра, видимо, уже не переделаешь...