Сергей Смирнов. «О «личных проблемах» студентов»

Я получил заочное, или, как тогда говорили, «заушное» образование. Мол, заочников, людей солидных, к диплому за уши тащили – из-за почтения к возрасту. Так или нет, но качество советского образования никто не оспаривает. Мы, заочники, конечно, были лишены прелестей студенческой жизни, но и у нас были свои веселые моменты...

После звонка в нашу аудиторию вошел седой человек с орденом на пиджаке. Мы встали. Орденоносец застеснялся: «Что вы, я такой же студент…» Это было первое занятие на первом курсе, и мы еще не успели познакомиться со всеми.

На заочном отделении нашего университета в основном учился народ солидный. Некоторые поступали по пять-шесть раз. А поступив, старались закрепиться всеми возможными способами. Кому-то удавалось учиться легко, совмещая приятное (я имею в виду веселые студенческие пьянки-гулянки) с полезным, а кое-кто превращал учебу в шестилетнюю пытку. До финиша дошли, увы, не все…

«Женская проблема» решалась на отлично

Все экзамены, в том числе и вступительные, Лариса сдавала на отлично. Она добросовестно ходила на лекции, но в учебники не заглядывала ни разу. У нее была своя система сдачи экзаменов, которая действовала без проколов.

На сессию Лариса, довольно приятная с виду женщина, приезжала на неделю раньше. В это время в какой-нибудь гостинице жила пара-тройка «хвостистов», которые приехали сдавать задолженности. Лариска находила кого-нибудь из студентов, селилась к нему в номер и делила с ним ложе и стол в ресторане до тех пор, пока у того не возникали трудности с финансами. После этого наша отличница находила другую «эстафетную палочку».

Перед экзаменом она приводила в порядок лицо, посещала парикмахера и с уверенным видом шла на университетскую Голгофу. Получив билет, она уверенно начинала что-то писать, но затем бросала ручку, делала удивленное лицо и пускала слезу. Преподавателя слезой не прошибешь, но…

– Извините, – шептала Лариска, – можно обратиться… по личной проблеме… Право, неудобно, но у меня возникли некоторые женские трудности. Можно я на минутку выйду?

Преподаватель-мужчина сразу терялся:

– Да, да… конечно…

Преподавателю-женщине эта проблема была близка, и она провожала Лариску до двери аудитории. Выбежав в коридор, Лариска хватала «шпоры» и бежала в туалет. Пять-десять минут было достаточно, чтобы, как говорится, быть в материале. Память у нее, надо признать, была как у Штирлица.

– У вас все в порядке? – застенчиво спрашивал экзаменатор, и Лариска так же застенчиво отвечала: – Да…

Так как в зачетке у Лариски были одни «отл.», подозрений у преподавателей не было. Тем более что они снисходительно относились к женщине, которая «перенесла неожиданный стресс».

Накануне каждого экзамена мы шутили:

– Лариска, поди, опять «поднимет красный флаг»? Неужели и на сей раз пройдет этот фокус?

Фокус проходил – Лариска в очередной раз выкидывала «красный флаг», и в очередной раз удачно. Это был флаг победы. Кстати, диплом Лариска получила того же цвета.

Паша, горе наше…

Перед каждым экзаменом мы умоляли студента Пашу с героической фамилией Овод не сдавать в первой пятерке. Овод доводил преподавателей до безумия. На экзамене по русскому языку он, например, мог заявить:

– Мне наплевать на то, что думает Розенталь (профессор МГУ, автор учебника), я имею по этому вопросу собственное, отличное от него мнение!

При этом Овод делал акцент на фамилии автора учебника. Преподаватель, шокированный таким проявлением антисемитизма, сначала робко пытался возразить:

– Но профессор Гвоздев считал…

– Пошел он в ж*пу, ваш Гвоздев! – распалялся Овод.

В итоге в указанное место шел Паша, а вслед за ним следовала почти вся группа – разъяренный экзаменатор начинал «топить» всех подряд.

Никто не знал, зачем Паше второе высшее образование. Закончив факультет иностранных языков, он работал каменщиком. Отработав смену, Овод зажигал лампу и вершил кладку до поздней ночи. Спал на стройке, в палатке. Показывая чудеса героизма на основной работе, Овод подрабатывал сторожем в гаражах, красил подъезды и подстригал кустарники. Паша зашибал огромные деньги, но на сессии снимал самое дешевое жилье. Он и во время учебы умудрялся найти какую-нибудь шабашку, например с утра рыл ямы для погребов и приходил на лекции с плохо вымытыми мозолистыми руками. Вид у Овода был диковатый – однажды в мае, в жару, он явился в университет в пальто, надетом поверх желтой майки. Мы обалдели: Паша выглядел как оборванец из 19-го века, пропивший студенческий мундир в дешевом кабаке.

При виде Овода преподаватель русского языка Нелли Васильевна просто сатанела. Сначала он прислал ей контрольную работу в стихах. В контрольной работе было несколько зарифмованных примеров, из которых следует, что Паша ко всем своим прочим недостаткам был легкий сексуальный маньяк. Нелли Васильевна вернула ему «контрошку» с ясным и жестким комментарием, но Паша не успокоился. После этого Нелли Васильевна получила на домашний адрес извещение о посылке. На почте ей вручили тубус, в котором обычно носили чертежи. В тубусе было два куска ватмана. На одном из них было написано: «Таблица условных обозначений», на другом: «Контрольная работа по глаголам». В таблице были нарисованы придуманные Оводом значки. Например, фигурка бегущего человечка обозначала, что глагол переходный, а та же фигурка, перечеркнутая косой линией, – непереходный. Согнутая рука с надутым бицепсом – глагол сильный, и так далее. Контрольные работы Паше возвращались, на зачетах его заваливали, и, пересдавая «хвосты» осенью, Овод отвечал не на один, а на все 70 билетов!

На четвертом курсе Паша, разгружая вагоны с цементом, заработал тромбофлебит и взял академический отпуск. По этому поводу наш курс «гудел» два дня. Через год после окончания университета я увидел Пашу на факультете – он стоял в очереди на защиту диплома. Пашин диплом имел страшное название: «Роль женщины в третьем рейхе». Как хорошо, что он защищался не с нашим курсом!

Серая посредственность в модном галстуке

Вова по кличке Шкаф Средних Размеров не имел в зачетке ни одной четверки – на тройку он сдавал как минимум со второго раза.

– Я старый, мне сорок лет, – жаловался Вова, – у меня мозги закостенели!

Шкаф выглядел довольно солидно – в приличном костюме, очки в модной оправе, но на преподавателей это впечатление не производило. Другое дело – Саша Шпак. Он, как и Паша Овод, всегда приходил на экзамен в числе первых. Шпак небрежно разглядывал билет и почти сразу шел отвечать. Преподаватель слушал ахинею, которую нес респектабельный студент, и обычно задавал вопрос:

– А вы, собственно говоря, кем работаете?

Шпак называл должность. Должность у Шпака была руководящей, и преподаватель задумывался: если этому солидному человеку поставить неуд, то что же делать с остальными? А вдруг они еще хуже? Так ведь весь курс завалить можно. Шпаку делали порицание и отпускали с миром. Он выходи из аудитории, и на вопрос об оценке традиционно отвечал:

– Как всегда – троячок! Главное, ребята, – в тон подобранный галстук и дорогой одеколон! Пойду пить коньячок…

Галстук и парфюм подвели Шпака только однажды: ему попалась старая тетка, которая на внешние данные студента никак не прореагировала. Пришлось Саше выпивку отложить. Но это, повторяю, было только один раз.

Были на нашем курсе добросовестные зубрилы. Мы их жалели – они сутками чахли над учебниками, а получали чаще всего только тройки. После окончания университета эти студенты ушли в небытие – среди людей известных, сделавших карьеру, их не слышно. Видимо, Шпак, который говорил, что в учебе главное не процесс, а результат, все-таки был прав. Как показывает опыт, при приеме на работу ни в одном отделе кадров оценок за учебу не смотрят – были бы «корочки». А на масло при нашей изворотливости мы себе заработаем…