Светлана Сурганова, поэт и композитор, лидер группы «Сурганова и Оркестр»: «Песни я начала писать из зависти!»

У Светланы Сургановой своя собственная ниша в музыкальном мире и большая армия поклонников творчества. Свободных билетов на ее концерты почти никогда не остается ни в одном городе. Своего зрителя Сурганова называет «тихим» и «тактичным». И признается, что до сих пор робеет перед ним в начале концерта.

– Светлана, прежде всего спрошу, чем вы заняты сегодня? Чем в ближайшее время порадуете поклонников своего творчества?

– Предыдущий год был годом экспериментов для группы: вышла пластинка «Игра в классики», в которой перемешалось все наше и так не поддающееся никакому определению творчество – рок, трип-хоп, французский шансон – с классической музыкой, собрали аншлаг в московском «Крокус Сити Холле» и проехали в туре со струнным квинтетом и конферансье, выступая в филармониях и консерваториях по всей стране. Высокая планка взята, можно выдохнуть и отдать дань традициям. Публика уже соскучилась по нашему привычному звучанию: традиционные хиты, ураганный драйв и любимчики на сцене – аккордеон, труба и барабанная установка – снова вернутся! Как и все возвращается на круги своя: двенадцатый День рождения группы «Сурганова и Оркестр» пройдет на легендарной сцене ДК им. Ленсовета, на которой когда-то проходили мои первые выступления.

– Да, грядет день рождения коллектива: 18 апреля не за горами (в этот день, собственно, родилась группа «Сурганова и Оркестр». – Прим. авт.). Как планируете отмечать?

– Дааа, апрель – один из моих самых любимых месяцев: весна идет полным ходом, мы видим пробуждение природы, свежие листья, первые теплые дни… Когда, как не в апреле, выступать самой солнечной группе нашей сцены? (Смеется.) Но дело не только в этом. Главное – день рождения группы! Традиционно в середине апреля наша группа «Сурганова и Оркестр» отмечают его большим праздничным концертом.

– Чем удивите зрителя во время праздничного концерта?

– Сразу оговорюсь, мы никогда не знаем заранее, что будет происходить на «деньрожденском» концерте: обычно программу составляем за считанные дни и даже часы до выхода на сцену, исходя из своего настроения и опроса поклонников в соцсетях. Одно знаю точно: это будет лучшее и любимое, с барабанными соло, танцами и стихами, с фирменными сургановским шуточками и бешеной энергетикой, с сюрпризами с обеих сторон – и из зала, и со сцены. Заявки из зала будут приниматься тоже! Обращаю на это внимание наших друзей – приходите и заказывайте ваши и наши любимые композиции. И могу сразу заверить: мы привезем лучший звук в городе, так что, где бы вы ни расположились, вам понравится!

– Светлана, предлагаю слегка удариться в воспоминания! Вы учились на врача, а стали музыкантом. Как так получилось?

– Да, у меня медицинское образование. Но это, скорее, случайность. В свое время моя мама похлопотала по поводу педиатрического института. Мамуля у меня блокадница и в 30 лет ей поставили диагноз: после всего пережитого в блокаду детей у нее быть не может. Было решено взять ребенка из детского дома. Кто-то настоятельно посоветовал «присмотреть себе кого-нибудь» в педиатрическом институте. Туда она и отправилась. И увидела меня: там меня выхаживали до трех лет, потому что я родилась ребенком чрезвычайно болезненным. Так я стала приемным ребенком в семье Сургановых. Когда же подошло время мне получать высшее образование, мама пошла в педиатрический институт, рассказала декану удивительную историю о том, как моя судьба связана с этим учебным учреждением, и это стало решающим моментом в моем поступлении. Но когда я окончила институт, была еще слишком инфантильной и поняла, что не готова работать по специальности и взять на себя такую ответственность как здоровье детей.

– Как вы перенесли информацию о том, что вы приемная дочь?

– Мне тогда было 25 лет. Конечно, был шок. Даже голова поплыла... Чего скрывать, эта информация меня ошарашила, но благодаря ей некоторые пазлы сложились. Фактически я жила в оранжерейных условиях: мама с бабушкой очень много в меня вкладывали, меня всю жизнь оберегали, обо мне заботились. Раньше мы с мамой, бывало, ссорились. Сейчас мы с ней просто не разлей вода. Я очень ей благодарна за то, что когда-то она сделала меня своей дочерью.

– В каком возрасте вы начали писать стихи?

– Точно не вспомню, но могу сказать, что я начала писать сразу песни, а не стихи. Меня душила страшная зависть: сосед по парте играл на гитаре, и я тоже захотела. Однако моя природная леность не давала мне терпения и усидчивости, мне было проще написать песню самой, чем выучить чью-то. Так я и начала писать песни.

– А как вы вообще запели? Как поняли, что ваш жизненный путь связан именно с музыкой?

– Одним из наших любимых занятий с мамулей во время принятия ванны было распевания песен. Мы пели «Катюшу», «Шел отряд по берегу» и др. Этажом выше жила Людмила Ефимовна, музыкальный педагог, она преподавала сольфеджио. Как-то она повстречала маму на лестничной площадке и предложила, чтобы я не мучила соседей и пела не дома, а в стенах музыкальной школы, потому как «слушать это больше невозможно». Когда встал вопрос о выборе музыкального инструмента, я выбрала скрипку. Мне купили самую маленькую скрипочку, «восьмушечку». Как она меня завораживала своим видом! Представляете, я с ней разговаривала, я ее даже спать с собой укладывала!

– Когда вы еще выступали в составе «Ночных снайперов», вы задумывались о сольной карьере?

– Нет. Я не устану благодарить Диану Арбенину за решение расстаться. Сама бы я не решилась в силу своей инертности. Поверить в то, что я способна выступать сольно, мне помог мой друг и музыкант Валерий Тхай, огромное ему за это спасибо!

– Светлана, мы в курсе, что вы уважаете поэзию, но что вы думаете о поэтах современности? Есть ли достойные авторы?

– Мои поэты – это Мандельштам, Бродский, Цветаева, Ахматова, Лорка, Хуан-Рамон Хименес. И поклонники благодарны, многие потом начинают увлекаться поэзией. Конечно, есть прекрасные и талантливые современные поэты. И даже с некоторым из них хотелось бы посотрудничать. У меня есть, к примеру, песня на слова Веры Полозковой и даже снят клип «Гертруда». Очень уважаю творчество Жанны Гречухи. Вот, например, прекрасные строки: «А ты моя нежданная награда за все мои проигранные дни. И ничего мне от судьбы не надо, я ухожу в объятия твои». Недавно случилась встреча с одной московской журналисткой Наташей Григорьевой, общаясь, поговорили о том, о сем, о родителях, и я передала привет ее маме. Через некоторое время Наташа мне дарит томик стихов Жанны. Ее мамы!!! Представляете? Я с этим стихотворением живу много лет и мечтала познакомиться с автором, и вот знакомлюсь с дочкой. Неожиданно и приятно вдвойне.

– Знаете ли вы о том, что такое творческий кризис? Если да, то как часто он у вас случается, чем сопровождается и насколько мучителен в целом?

– Да, знакома. Вот давайте посмотрим на природу. Возьмем яблоню, она тоже не каждый год дарит нам наливные яблочки, земля стоит под паром. (Улыбается.) Пару лет назад, до «Игры в классики», как-то долго ничего не рождалось. Я расстраивалась и уехала на неделю на балтийское побережье – побыть в одиночестве. Там неожиданно родилась песня «Мой путь», я даже подумывала выступить с ней на Евровидении. Так что, написать песню, а тем более целый альбом, – состояние не из легких, но и не из трудных. Оно приходит и уходит, потом опять приходит – когда не ждешь! Поэтому я не жду и не загадываю – пусть будет, как будет.

– Эдмунд Шклярский в интервью нашему изданию заявил: «Женский русский рок зиждется на трех китах: это Сурганова, Арбенина и Земфира!» Вам льстит такой отзыв? И вообще делится ли рок на мужской и женский, по-вашему?

– Дааа? (Улыбается.) Мне это очень приятно слышать. Вы знаете, не делила на женский и мужской, вы меня заставили сейчас задуматься и, знаете, все может быть. Единственное, что я позволяла себе, так это переписать сильные «мужские» хиты. В репертуаре есть и «Золотое пятно» Бутусова, «Полковника никто не любит» в дуэте с Сосо Павлиашвили. Что получилось – вам судить.

– Где-то слышала, что вы мечтаете получить «Золотой граммофон»…

– Давненько это было? Может, когда я об этом заявила, я болела и у меня была температура?.. (Смеется.)

– А еще вы говорили, что хотели бы поработать с Константином Меладзе…

– Вот это еще актуально: он нравится мне как мелодист, как аранжировщик, он талантливый музыкант. Я бы хотела, чтобы Константин сделал аранжировку к одной из моих песен.

– По каким принципам вы выстраиваете свою работу с залом? Руководствуетесь настроением? Заранее продумываете, прописываете свои комментарии к песням или все происходит спонтанно?

– Прежде всего, люблю своего зрителя, свой зал и всегда стараюсь дать ему все, что могу. У нас на концертах бывает совершенно по-разному. Если это, к примеру, московский клуб «16 тонн» или небольшой зал, квартирник – то здесь все по-домашнему, без заготовок, в близком диалоге с публикой. Пробовались самые разные варианты: строили программу из всего любимого многолетнего, было и такое, что по запискам из зала и только так. В этом году – кое-что пели свое любимое, кое-что по заявкам от зрителей. Причем те, кто предложил песню или угадывал первые аккорды, поднимались к нам на сцену, пели с нами. Вот это был драйв!!! Если это концерт в Кремле или «Крокусе» с презентацией нового диска, как это было 5 декабря, то четко по плану. Импровизируем только в выборе песен на бис.

– Наш сотрудник был на ваших концертах в Челябинске и в Москве. В Челябинске вы выступали в большом театре и очень активно общались с публикой, читали стихи Ахматовой, отвечали на вопросы. А в Москве вышли на сцену закрытого клуба и автоматом выдали 15 песен, не общаясь с аудиторией. С чем это связано? Может, вы не любите Москву и москвичей?

– Ну, нет, здесь вы не правы, он, видимо, и попал на тот концерт, когда был выбран такой формат. Бывает, я читаю стихи, бывает – нет, иной раз общаюсь, а иногда не общаюсь вовсе. Все это – чтобы не надоесть поклонникам и пытаться искать новую форму выступления. Для меня нет разницы – в Москве я или во Владивостоке, поверьте, я отдаю себя сцене полностью. Если вы посетите несколько моих концертов или пообщаетесь с моими поклонниками, вы это увидите и поймете. Приглашаю вас, приходите!

– Какой город вам ближе – Москва или все же Санкт-Петербург?

– Я робею перед Москвой: это слишком большой и слишком энергичный для меня город. Я приезжаю в Москву работать, а творю я в Санкт-Петербурге.

– Светлана, в одном из интервью вы признаетесь, что раньше робели перед «сидячими» залами. А теперь? Вам нравится, когда на ваших концертах двигаются, танцуют? Или теперь это больше раздражает?

– Робею до сих пор, волнуюсь, переживаю, очень переживаю и очень волнуюсь, бывает и колени трясутся до выхода на сцену, и слова, кажется, забыты. Но стоит выйти в зал, и все – меня накрывает волна энергетики от публики, музыки, всего того, что я делаю с ними и для них. И не важно, сидят они или танцуют. Важны эмоции и их поддержка.

– Как вы реагируете на суету в зале, когда кто-то перемещается или разговаривает по телефону? Вы делаете замечания таким зрителям? Или на ваших концертах такого не происходит?

– Да, а вы правы, нет такого. Мой зритель, даже если это, наверное, и делает, то так тактично и тихо, что это попросту незаметно. По крайней мере, для меня.

– Почему во время своего последнего гастрольного тура вы работали не со своим оркестром, а сотрудничали с другими?

– Здесь немного некорректно поставлен вопрос, поясню. В этом туре мы презентуем новый альбом и программу: «Игра в классики». Это новые и некоторые хорошо забытые песни в струнных аранжировках. Мои музыканты все на месте, просто бас-гитарист, например, переквалифицировался в контрабасиста, клавишник – в пианиста, а гитарист вместо электрогитары взял в руки акустическую. Помимо этого, мы пригласили струнный квартет: на сцене вместе с нами две скрипки, альт, виолончель. Это музыканты из разных классических составов. К примеру, первая скрипка, Григорий Тадтаев, – лауреат международных конкурсов, состоит в оркестре Мариинского театра. Другие ребята – в Фирармонии, в Михайловском театре... На гастроли мы теперь выезжаем в составе не семи человек, как раньше, а целых 13. Мы стараемся подавать новый материал не в классическом, а в немного театрализованно-буффонадном стиле. У нас есть даже дама-конферансье в красном бархатном платье! (Улыбается.)

– Во время своих концертов вы не переодеваетесь, как некоторые другие артисты. Это присуще всем рок-исполнителям? И насколько вообще для вас важен ваш сценический образ?

– Как правило, не переодеваюсь, хотя мой менеджмент иногда этого требует от меня. (Смеется.) Представьте себе, не успеваю, даже если бы захотела. Но если серьезно, для меня всегда была первична музыка и чистота звучания, я слишком много уделяю этому внимания, поэтому наряды остаются на вешалке. Но обещаю впредь исправиться, раз это так важно для вас.

– Вы ежегодно выступаете на «Нашествии» с самого основания фестиваля? Как сильно изменилась аудитория за это время? Согласны ли вы с тем, что картину фестиваля портит пьянство и беспредел слушателей? Приведу пример с «Нашествия» 2011 года: 314 обращений за медицинской помощью, в их числе семь переломов, 15 ОРЗ, восемь отравлений, три аллергии, 10 солнечных ожогов и один приступ эпилепсии. Как результат – 10 человек госпитализировано…

– За всю более чем 10-летнюю историю фестиваля мы пропустили его всего один раз, да и то потому, что я сломала тогда ногу на съемках одного шоу. (Улыбается.)

Мне кажется, что публика в целом становится немного более взрослой – растет вместе с фестивалем. Но здорово, что при этом они не теряют способности отрываться по полной, скакать по полю и прыгать под любимую музыку, спать в палатках и петь песни по ночам. По количеству происшествий «Нашествие» не обгоняет другие фестивали. На любом мероприятии при большом скоплении народа всегда что-нибудь, да случится. Но вот что касается пьянства – тут да, хотелось бы, чтобы люди держали себя в руках. Надо отдать должное организаторам: в последнее время ужесточены правила проноса жидкостей на фестиваль, а на территории можно купить только пиво. В целом, мне кажется, выпивать стали меньше.

– Светлана, отойду от творческой темы. Правда, что вы строите дом с камином?

– Правда. Это моя давняя мечта еще с коммуналки. Представляете: 72 квадратных метра, 11 человек, миллионы тараканов и дым, дым, дым… Курили много, не выходя на улицу. Какое счастье, что в нашей стране ввели закон о запрете курения в общественных местах! У меня полная непереносимость табачного дыма. Мой дом находится во Всеволожске и уже почти готов, мы даже в него въехали! Камин занимает центральную часть гостиной и открыт на три стороны, так что вокруг него можно сидеть большой компанией. Я очень люблю гостей, поэтому сама принимала участие в создании дизайн-проекта, где спланирована большая гостиная и несколько гостевых спален.

– Со стороны вы кажетесь очень сильной, очень уверенной в себе женщиной. Это так? Часто ли случается давать слабину? Любите ли вы одиночество?

– Хороший вопрос и слегка неожиданный. Надеюсь, что сил еще хватит быть сильной. Я очень люблю японскую философию. И в душе немножко самурай. Я принимаю данный мир таким, каков он есть. У меня нет врагов, есть только учителя. Есть ситуация, которые ты принимаешь, анализируешь, думаешь. Друзья у меня есть, они поддерживают и не дают заскучать. Одиночество? Иногда это даже хорошо.

Позволю себе закончить общение словами Бориса Гребенщикова: «У каждого судьба, у каждого что-то свое».