Лев Гутовский, искусствовед и музыковед: «Чтобы город слышал…»

23 августа в Челябинске стартовал очередной международный фестиваль современного искусства Goffman 4. Участники 2008 года – танцоры, художники, актеры из Челябинска, Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, а также из Литвы, Мексики и Румынии. В их числе – наш земляк, известный арт-дизайнер Лев Гутовский.

На суд гостей фестиваля 26 августа он представит музыкально-архитектурную композицию на Кировке. На крыше небоскреба «Челябинск-Сити» установят 55 киловатт звука, и целый час почти что с небес на фоне вечернего неба и заката будут доносится волшебные звуки музыки. Кроме того, в программе Goffman-фестиваля представлено спецпредложение от Льва Гутовского. Заключается оно в показе двух фильмов – «Носферату» и «Конец времени композиторов (они ушли?)». Какая идея сокрыта в этих артобъектах, выяснял у автора корреспондент MyChel.ru.

«Носферату»: получилось нечто тягучее, эластичное и довольно смешное

– Почему кино, Лев Иосифович?

– Потому, что это чрезвычайно экономично для бюджетного фестиваля. Вставил DVD – и…

– Но ведь прежде, чем вставлять DVD, фильм нужно снять.

– Оба фильма давно сняты, давно являются шедеврами.

– Так в чем же интрига? Фридрих Мурнау снял фильм «Носферату». А Лев Гутовский?

– Лев Гутовский собрал к этому великому немому фильму саундтрек. Уж несколько десятилетий у «них», а потом и у нас вошли в практику проекты «Немое кино – говорящая музыка», где приглашенные музыканты выступают в качестве таперов, озвучивающих фильм. Несколько лет назад московский культурный центр «ДОМ» проводил такой проект. И мне предложили озвучить «Носферату».

– А этот фильм никогда не был озвучен?

– Конечно был, и неоднократно. Один из последних саундтреков был сделан группой «ART ZОYD». Очень хорошая работа.

– А ваша версия?

– Когда мне предложили этим заняться, у меня даже не было записи фильма Мурнау. Был только одноименной фильм Вернера Херцога. Но, почему-то я был уверен, что старый и немой фильм о трансильванском вампире должен быть очень смешным, если не очень, то, по крайней мере, просто смешным. К этому прибавлялось внутренне ощущение атмосферы, характерной для всей этой чертовщины. И плюс продолжительность видеоряда. Кстати, фильм оказался немаленький – почти 60 минут. Вот эти несколько позиций я имел перед собой, когда начинал собирать звук.

– Что значит собирать?

– Последние годы я, как выразился один мой хороший знакомый, будучи в здравом уме и твердой памяти, обнаруживаю и собираю музыку. Монтирую из разных музыкальных фрагментов разных времен и народов как по горизонтали, так и по вертикали. Компьютерные технологии позволяют.

– Значит, вы не автор? Не композитор?

– Что касается «не композитор» (то есть человек, который извлекает музыку из собственной головы) – это точно. А что до авторства – естественно. Я не автор всех используемых мной фрагментов, но в некотором смысле я – создатель 60-минутной звуковой конструкции, на которую потратил собственное время, собственные физические силы и собственную духовную энергию. Я не присваиваю авторство – на своих дисках я честно до занудства указываю всех авторов и исполнителей, при этом даже испытываю некий прилив воодушевления от своей порядочности.

– С авторами надо делиться…

– С авторами должны делиться все те люди, которые выпускают контрафакт в особо крупных размерах. Это, действительно, большие деньги. Это, действительно, большое воровство. А в нашем случае – это эпизод, который не удостаивается внимания очень высоко оплачиваемой юриспруденции. За этот проект мне заплатили гонорар 300 долларов. Разворачиваем походную бухгалтерию – я сидел и работал около месяца над саундтреком. Сколько это стоит? Причем сидел в студии – свет, оборудование… Сколько это стоит? А в саундтреке я использовал фрагменты из Джона Зорна, Арво Пярта, Альфреда Шнитке. Сколько им нужно заплатить? Кто подсчитает?

– Что у вас делает Шнитке?

– Спасибо за прекрасный разворот беседы. Шнитке – очень серьезный композитор, философ, глубоко верующий человек. И ему, наверное, не понравилось бы то, что я сделал с фрагментом его концерта для скрипки и симфонического оркестра.

– А что вы сделали?

– Я его опустил.

– …???

– В технологии есть такой эффект под названием pitсh. Он позволяет опускать или поднимать любой звуковой фрагмент. На спецжаргоне это называется «буратинить» или «карабасить». Я опустил Шнитке, кажется, на -12, то есть на октаву. Получилось нечто тягучее, эластичное (именно – эластичное!) и довольно смешное – как у Льва Николаевича: «Меня пугают, а мне не страшно»…

«Конец времени композиторов»: еще одна цитата, еще один постмодернизм

– Вы тут сказали, что Лев Гутовский – не композитор…

– Сказал. Это правда.

– Другой фильм в вашем спецпредложении называется «Конец времени композиторов (они ушли?)». О чем он?

– Это прекрасный фильм, фильм чудовищный, фильм австрийского режиссера Михаэля Ханеке. Называется он «Забавные игры». Я его смонтировал по-другому. Полтора года назад купил в магазине диск с этим фильмом, посмотрел и заболел от восхищения. Я его часто смотрел, неплохо изучил, и в какой-то момент меня озарило. Я представил его в другой монтажной версии – от этого он стал еще более напряженным и безнадежным. А еще – бесконечным. Это не означает, что я поправил автора. Если откровенно – не знаю, зачем я это сделал.

– А почему другое название?

– Так как я позволил себе хозяйничать на чужой территории, то почему не назвать это по-своему?

– В чем смысл вашего названия?

– Он означает конец времени композиторов – не более. Когда на глазах родителей убивают их сына и оставляют всех вместе в комнате – какая музыка звучит в голове матери? Или отца? А, вообще, так называется книга композитора Владимира Мартынова, которая мне очень нравится. Так что еще одна цитата, еще одно воровство, еще один постмодернизм.

– С 22 августа в кинотеатре имени Пушкина идет показ голливудского римейка Ханеке «Забавные игры» с Тимом Ротом и Наоми Уотс в главных ролях. Ваша нарезка как-то приурочена к этому?

– Именно этот момент, связанный с появлением на экранах новой версии фильма, показался интересным. Люди посмотрят фильм самого автора, а через несколько дней кто-нибудь из выживших забредет на наших композиторов. Внутреннее пользование, однако…

«Хрустальный Желудок Ангела»: музыке тихой нужен полет

– В анонсе «Гофман-фестиваля» заявлен еще один проект Льва Гутовского со странным названием «Хрустальный Желудок Ангела». Откуда три таких красивых слова?

– «Хрустальный Желудок Ангела» – это название чудесной истории про человека, который нашел хрустальный желудок и крылья ангела. Ее придумал, сочинил и нарисовал московский художник Леонид Тишков.

– А сам проект музыкальный? Почему на Кировке?

– Приблизительно 10 лет назад я записал этакую зыбкую, неспешную музыку – что-то вроде ambient – кстати, исполнил ее на раритетном электрооргане Vermona Formation 3 – славный инструмент. Так вот. Записал и забыл. А год назад, перед концертом в Екатеринбурге, я что-то искал в архивах и наткнулся на эту запись. Послушал, кое-что с ней сделал, осуществил ряд операций. И стал ее часто слушать – получилось что-то вроде стекловидного тела, мерцающего звукового облака… Но вот что с этим облаком, с этим телом делать дальше…

На дворе лето, часто после этих прослушиваний я выходил курить – наша база сейчас на Кировке – а рядом возвышается башня Челябинск-Сити. Тогда на его стенах часто висели эти люди на веревках – мыли стекла. Вот так я часто стоял и курил, смотрел на фигурки болтающихся на веревках людей… и вдруг моментально все понял. Это тело должно лежать наверху, эта музыка должна зазвучать с вершины этой башни!

– С чего началась реализация идеи, что стало первым шагом к ее осуществлению?

– Я позвонил Валерию Беспалову и посвятил его в эту затею. Он приехал, посмотрел на объект, пошевелил пальцами, покрутил головой, задумался и сказал: «Нужно 50 киловатт».

– Это же вроде много?

– Специалист сказал – точка. Он рассчитал свой великий радиус звучания. Чтобы город слышал… Музыка тихая – нужен полет. Кроме того, за этим великим радиусом стоит великая и неопределенная идеологическая установка. Об этом чуть позже…

– Второй шаг?

– Пригласил Владимира Хомякова – хотел узнать его мнение. Ему это напомнило звучание особых органов в Амстердаме, которые создают неповторимую атмосферу в этом городе. Меня это очень воодушевило.

– Шаг третий – хозяева здания?

– Уже осенью было полное взаимопонимание. У них новый бизнес-центр в сердце города, у нас экстравагантный, амбициозный проект…

– При таком-то взаимопонимании вы что-то затянули… август на дворе.

– Здесь своя история. Володя Филонов предложил сделать этот проект в рамках театрального фестиваля Unifest, на его открытии, 3 мая. Началась подготовка. Письма, письма и прочее. Павел Рабин помог, Беспалов поставил проект в график работы своей компании, и… я со спокойной совестью улетел в Израиль навестить своих родителей.

– Надолго?

– Мне там хватает 10 дней. За неделю до нашего старта я уже был в городе.

– И как город встретил?

– Подозрительным пожеланием. Город, то есть администрация, пожелал отслушать хрустальную музыку на предмет диагностики. Надо же знать незнакомый предмет на его вирулентность – это не на баяне играть для прохожих…

– И какой был поставлен диагноз?

– Здесь я полностью ответственен за то, что произошло. Потерял бдительность, нюх.

Вместо того, чтобы вручить на диагноз что-нибудь совсем нейтральное, чтобы никого не искушать – так нет, я честно притащил диск с настоящей музыкой. Не подумайте чего, это не обман, а исключительно забота о людях – не надо их напрягать при исполнении разных служебных забот, им же надо принять решение. А тут под носом 9 Мая, да и на носу уже 1 Мая, кругом люди-горожане-ветераны-избиратели – о них ведь всегда надо помнить... а у меня музыка такая туманная, а вокруг такая праздничная. Еще в письме с просьбой разрешить проект фигурировало шествие участников фестиваля в каких-то балахонах.

Учитывая все эти тонкости, город поставил окончательный диагноз – на Кировку идти не надо, а перед ЮУрГУ – пожалуйста. И ничего нельзя было сделать.

– А без этого самого разрешения?...

– Администрация «Челябинск-Сити» сразу поставила условие – все согласовать с городскими властями. А так как согласовать не удалось, пришлось ждать лучших времен.

– Они наступили, лучшие времена?

– Теоретически. Прогноз синоптиков еще не знаю, но между прочим, это самый решающий фактор – улица, сами понимаете…

– А остальное?

– И остальное тоже. Валерий Беспалов предоставляет свое звуковое оборудование безвозмездно (а это широкий жест, потому что 50 киловатт стоят дорого), но только в том случае, если у них не будет работы. Если в эти сроки появится коммерческий заказ, фирма не имеет права от него отказываться. Поэтому проект состоится, если все факторы удачно совпадут.

Великий радиус звучания: никакого пива, футбола и демократии

– Сколько длится по времени этот самый «желудок»?

– Продолжительность музыки 49 минут 32 секунды.

– Вы хотели рассказать об идеологии великого радиуса звучания.

– Как торжественно звучит – Великий Радиус Беспалова и его Идеология! Прилагательное великий и существительное идеология уже прекрасно сочетаются – есть в этом что-то монументальное, имперское, что требует робкого взгляда снизу вверх, к небу. Плюс тайна, которой нам так не хватает – и обязательный для всех двуногих и прямоходящих всеобщий закон соответствия, который предписывает всем нам, двуногим и прямоходящим, знать свое место в этом мире, в этой стране, в этом городе и на этой пешеходной части улицы Кирова. Поэтому стоять, слушать и думать о вечности ровно 49 минут и 32 секунды; и никакого пива, равно как и никакой демократии – вот некоторые составляющие этой идеологии в нашем частном музыкальном случае.

– Прямо-таки суровая национальная идея…

– Я слышал, что национальной идеи в России пока нет…

– А футбол?!! Что недавно творилось…

– Все, что творится вокруг этого футбола, выражаясь деликатно, есть уродливое явление.

– С вами могут поспорить…

– И не только. Могут и по морде… Я не хочу спорить со своей же точкой зрения на этот до блеска отполированный пивом шоу-проект, под руководством вездесущей глобализации и еще 15–20 таинственных для меня личностей. И я уверен, что со мной согласится большое сообщество нормальных людей без всяких доказательств с моей стороны.

Если человечек, разгоряченный пивом, да еще рыдающий от счастья, бредет по ночной улице и скандирует «Рос-си-я, Рос-си-я!» исключительно по причине большего количества запнутых мячей в чужие ворота – это ненормально. Такое состояние счастья лично у меня вызывает тревогу.

– Так что нам делать, доктор?

– Есть два варианта. Первый – весь этот профессиональный футбол разогнать к едрене-фене со всеми этими национальными и международными федерациями. Ну зачем России-матушке эти британские побегушки за мячом. Вот ведь и Абрамович уже переключается на современное искусство, строит в Москве крупный Центр современной культуры. Это первый сигнал и убедительный пример для остальных 16–20 таинственных личностей. Второй вариант – мичуринское скрещивание синдрома буйного футбольного помешательства с особым русским национально-историческим опытом публичного мордобития.

– Каким образом?

– Путем законной легализации и коварного внедрения в старый добрый английский спорт-бизнес старинного русского лихого развлечения – кулачных боев типа «стенка на стенку». После футбольного матча команды особо буйных фанатов сходятся в честном бою на том же футбольном поле. Можно по правилам – до первой крови или первого трупа, можно без правил – до последнего оставшегося в живых героя. Выигрывают все. Городские власти, хозяева гостиниц, владельцы пивных, да и просто города, наконец-то избавившиеся от опустошительных набегов этих кочевников. Лучшие бойцы и их банды всенепременно превращаются в звезд шоу-бизнеса и тоже выигрывают, несмотря на то, что ими начинают управлять все те же 15–20 таинственных личностей.

– Кто они такие?

– Не знаю… Масоны, сионисты, может сионские мудрецы, наркобароны, ЦРУ, ООН… ОНО … ЭТА… ЭТО… НАТО… румын ЮНЕСКО… Не знаю…

– Интересно, чего в ваших словах больше – яда или противоядия?

– Что-то небольшое и мускулистое внутри меня говорит опять же мне, что в духовном пространстве человека необходимо наличие допустимой дозы веселой злости. Не жестокости, а именно веселой злости. Это и есть то самое допустимое количество яда, которое и является нашим противоядием. И спасением.

– Противоядие от чего?

– От все возрастающей путаницы в наших мозгах и от многообразия неуменьшенной массы подонкообразных, намертво присосавшихся ко всему живому, теплому и трепетному. Это я вам говорю, как биолог.

Праздник городских сумасшедших: ангелы в пальто и лирические зомби

– Хорошо… Уменьшим наши масштабы и радиусы. Что вы имеете предложить Челябинску?

– Сейчас… Та-а-а-к, где тут у меня Челябинск… Чикаго… Чикатило…Чита… Вот. Челябинску я имею предложить лирический праздник городских сумасшедших под названием «Хрустальный желудок ангела», как региональный и автономный проект под патронажем Международного конгресса дураков.

– И что это за праздник такой… лирический? Что там будет кроме поющей башни?

– Полгода назад я поделился своими идеями с Ксенией Петренко, и мы достигли идеального резонанса. Как режиссер она могла бы больше рассказать об этом. Я же могу сказать следующее: все события происходят на пешеходной части улицы Кирова вокруг их центра – все той же поющей башни Челябинск-Сити. Этот сценарий мы хотели опробовать еще 3 мая.

Это должны быть мизансцены-цитаты из некоторых любимых фильмов в исполнении студентов театрального факультета, актеров студии Филонова, а также всех желающих и умеющих это делать.

– Например?

– Например очень выразительная сцена уличного шествия «зомбей» из фильма «Зомби по имени Шон». Представьте, радио на Кировке замолкает, с неба доносятся совершенно другие, небесные звуки и пробуждают в наших людях «лирических зомбей», которые и ведут их туда, к башне, чтобы лучше слышать, чтобы быть ближе к ней и подумать о вечности. С противоположной стороны к ним присоединяются персонажи Йоса Стеллинга. А на близлежащих крышах стоят люди в пальто. Потом оказывается, что это ангелы.

– Вендерс?

– Если более точно – это цитата цитаты из «Города Ангелов».

– Да у вас просто все крыши схвачены!

– Ничего подобного. Почему-то эти мужики в пальто очень многих напрягают, и мне абсолютно непонятно, в чем причина. Очень тонкий механизм извращения, но я его не понимаю. То ли изображать ангелов у нас нельзя, то ли ангелам запрещено ходить в пальто на православной территории, то ли это скрытое кощунство, которого я, в силу своей религиозной неотесанности, не вижу…

Как там у Куросавы говорил монах? – «Не понимаю, совсем не понимаю».

– Еще были идеи?

– Да, что-то наподобие живых статуй, как во Флоренции, например. Или персонаж с обложки Pink Floyd – мужчина в темном костюме…

– …обвешанный лампочками…

– …планировался вертолет, коммандос, захват и продажа заложников…

– Шутка?

– Какие шутки! Зарабатывать как-то надо на следующий год…

Если серьезно, меня очень волнует одна статичная картина – обнаружил ее в воспоминаниях российского философа Подороги – дело было в Париже в 1968 году после провала майской революции. Он пишет, что в те дни на улицах Сорбонны стояли огромные демонстрации студентов. Они стояли молча, многие курили. И ничего не делали. Они не знали, что делать. Это потрясающая по своей выразительности картина. Если ее повторить на нашем празднике, это был бы прорыв.

И никакого футбола.

– Флешмоб?

– Yes.

– А сколько все это по времени происходит?

– Минут 60 или чуть больше. На момент захода солнца.

– Очень у вас короткий праздник…

– А может, его назвать русской городской галлюцинацией – продавать всякие грибы, организовать выставку мескалиновой графики Анри Мишо да и многое еще…Вы это не печатайте, пока не печатайте. Хорошая идея, надо подумать.

– А какой месяц для этой галлюцинации предпочтительнее?

– Предпочтительней май, вторая половина. Вы сейчас похожи на администраторов администрации – во все вникаете, уточняете, вопросы…

– Тогда последний вопрос… Почему среди киноцитат в проекте нет ни одной нашей?

– У вас есть предложение?

– …крокодила Гену…

– Тогда уж лучше святую троицу Трус-Балбес-Бывалый – в полной аммуниции – (мотошлем, бурки, треники), взявшись за руки шествуют по Кировке, а сзади духовой оркестр – парам-па-па-па-парам… А над всем этим милым бардаком высоко в небе плывет хмурый свинцовый цеппелин с огромным транспарантом вполнеба – «Жить-то хорошо, а хорошо, а хорошо жить лучше с пивом!»

Срочно надо этот слоган запатентовать, да и все шоу.

– И продать пивоваренной компании. Точно купят.

– Для нее у меня есть другой проект. Серьезный. Вы же знаете, что в любом городе есть такой архитектурный элемент, как арка, она же подворотня…

– Очень жаль про арки, но мне пора. Спасибо… за душевный разговор.

– (Вслед.) …а в русском лексиконе есть выражение «сущий ангел»…