Евгений Редин, вице-губернатор по социальным вопросам: «Никогда не относил себя к категории политиков, я – менеджер»

Управленческой школе ММК приходится отдать должное. Ее «птенцы» все чаще взлетают на высоту областного и даже федерального уровня. Сорокалетний Евгений Редин – один из них. В 2006 году бывший менеджер верхнего звена ММК занял кресло первого вице-спикера ЗСО. А в феврале 2009 года губернатор Петр Сумин предложил ему руководство социальной сферой Челябинской области. Как прожит этот год? Чем отличается рабочий график вице-спикера от графика вице-губернатора? К лицу ли управленцу «ветреность»? Справедлив ли миф о конфронтации столицы черной металлургии страны и столицы Южного Урала? Об этом и многом другом мы говорили с гостем нашей редакции Евгением Рединым.

Человек области

– На должность вице-губернатора вы были назначены 2 февраля 2009 года. Как прошел этот первый год?

– В первую очередь необходимо отметить, что социальная сфера, несмотря на кризис, не была «передернута» в этом году. Область выполнила социальные обязательства, которые брала на себя. Это самое важное достижение. Далась эта задача очень и очень непросто, поскольку ничто не обходится без ресурсов, в первую очередь, денежных. А доходная часть бюджета области, как известно, претерпела значительные изменения в меньшую сторону. Особенно в первой половине года.

– Чем пришлось пожертвовать ради социальной сферы?

– На чем в первую очередь начинают экономить, когда появляется недостаток в деньгах? На расходах капитального характера. Практически не велось капитальное и дорожное строительство, за исключением объектов, которые находились в высокой степени готовности. Ограничили также расходы, которые напрямую не относятся к жизнедеятельности, – это различные мероприятия. В том числе на 15 процентов сократили издержки на собственное содержание.

– Если не секрет, какая сегодня зарплата у вице-губернатора?

– Скажу так, наверное, сложно найти человека, который был бы доволен своей заработной платой.

– В кризис доводилось принимать жесткие решения, расставаться с теми, кто не соответствовал требованиям момента?

– Да. Например, провели реорганизацию пансионата «Утес», что в районе озера Еловое. Руководство оказалось несостоятельным, и этот объект – областная собственность – практически оказался в состоянии банкротства. Надо было принимать решение безотлагательно, чтобы спасти собственность для области и не позволить выбросить людей на улицу. На сегодняшний день погашены все долги по заработной плате. Пансионат работает, загружен на 100%. Были еще кадровые решения по руководителям предприятий, которые не справлялись с ситуацией. Эти люди ушли.

– Какие качества приобрели за этот год как управленец?

– Скорость принятия решений в условиях неопределенности внешней среды на новом месте резко возросла.

– Вы в Челябинск приехали из Магнитогорска, представляете магнитогорскую школу управленцев. Можно сказать, чей вы сегодня человек – Рашникова или Сумина?

– Управленческой школой и школой жизненного опыта считаю ММК, чем горжусь. Это очень серьезная школа управленцев, ведь ММК относится к списку ведущих компаний страны. Управленческая практика у меня была разноплановой. А сейчас, поскольку работаю в правительстве области, значит, нахожусь в команде губернатора – человека, который доверил мне это направление. Сегодня я человек области.

Бескорыстная «ветреность»

– Есть такой миф, что между Магнитогорском и Челябинском существует некая конфронтация даже на уровне идеологий (по типу Москва и Петербург). Вам не мешает это сегодня? Возможно, вы пока чужой здесь и уже не свой – там?

– Это, наверное, слишком киношный образ. Магнитка действительно столица черной металлургии страны. Это непререкаемый факт. А Челябинск – столица Южного Урала. Да, в Магнитогорске существуют своя культура и свой менталитет. Чтобы понять это, почувствовать – надо там жить. Пружина другая. Это определено градообразующим предприятием, работающим в режиме непрерывного производства, 24 часа в сутки. Есть утверждение, которое в Магнитке можно нередко услышать: «На комбинате в 1941 году объявили военное положение. С тех пор отменить забыли».

– Не теряете связь с Магнитогорском? Как часто там бываете?

– Сейчас достаточно редко, исключительно по делам. Или в длинные выходные, когда навещаем родных. Семью свою (через год работы в Челябинске) перевез сюда. Но в Магнитогорске остаются мама и брат, а также очень много друзей. В этом плане с Магнитогорском сохраняется очень тесная связь.

– Новых друзей в Челябинске удалось приобрести?

– Конечно же, появился круг общения. А еще в Челябинске живет мой боевой друг, с которым мы служили в армии.

– Не мешает некоторая разница в статусе со старыми друзьями?

– Мне повезло, наверное, потому что умею отделять служебные отношения от приятельских. С друзьями мы объединены единым увлечением, которое совершенно не связано с работой. Мы все – «ветреные» люди, увлекаемся виндсерфингом. А когда люди объединены увлечением, в их отношениях не предполагается корысти.

– Когда вас «ветреность» увлекла?

– В конце 1990-х. Поскольку сам человек динамичный, все время занимался различными видами спорта. В Магнитогорске была и есть для виндсерфинга достаточно удобная акватория – Верхнеуральское водохранилище. Гоняй да гоняй. В Челябинске на Шершнях тоже очень неплохо можно походить под парусом. Когда ветер хороший, то и шторм приличный бывает.

– Компания серферов большая собралась?

– Да, и что интересно, никто из ребят на комбинате не работал. Это все институтские знакомые.

– Сейчас в Челябинской области этот вид спорта развивается, или виндсерфигном занимаются любители?

– Для того, чтобы тренироваться серьезно, у нас нет достаточных условий. Хотя несколько лет назад под Челябинском, на озере Калды, прошел российский «серфовый» фестиваль. Приехало столько народу, что потом среди серферов бытовало мнение: центр российского серфинга – Челябинская область. А в этом году летом подобный фестиваль провели под Магнитогорском. Несколько тысяч человек приехали.

По графику Магнитки

– Как ваша семья отнеслась к новому назначению?

– С пониманием.

– Много времени удается уделять семье?

– Супруга всегда говорит, что я женат на своей работе. Но это, наверное, относится ко всем, кто действительно серьезно занимается своим делом. А для тех, кто работал или работает на ММК, это вообще как «Отче наш». Комбинат – это 24 часа в сутки 365 дней в году. Это тот ритм жизни, который там заведен. И он у меня не изменился. Может быть, был немного размереннее, когда работал в Законодательном собрании. Иногда шучу, что с переходом в исполнительную власть вернулся к комбинатовскому графику работы. Привычная для меня жизнь. И семья к этому привыкла.

– Чем занимаетесь в редкие выходные?

– Серфингом, конечно, но это летом, а зимой – горными лыжами.

– А семья?

– (Улыбается.) Жена сидит на берегу и, как Ассоль, смотрит вдаль. В ожидании, когда появится знакомый парус. Она тоже вставала на доску. Мы и на горных лыжах вместе катаемся. Боевая подруга должна быть всегда рядом.

– Вы магнитогорец в каком колене?

– Редины в Магнитогорске появились со времен строительства комбината и города. Горжусь тем, что мой дед был первостроителем Магнитки. Основное развитие стройки приходится на 1930 год. Мой дед приехал в Магнитку осенью 1930-го года из Оренбургских степей.

– Из казаков?

– Видимо, так. И бабушка из Оренбуржья. Познакомились они в Магнитке, дед работал на комбинате, был высококлассным сварщиком, а бабушка – домохозяйкой, она крестьянских кровей, хозяйство вела. У них было три дочери, моя мама – младшая.

– А вы в семье старший брат?

– Да. У нас с младшим братом разница в годах достаточно большая – 11 лет.

– Родители ваши тоже работали на комбинате?

– В Магнитогорске это не есть неожиданность. Они оба инженеры. Отец работал инженером-электриком на ТЭЦ – основной электростанции не только комбината, но вообще Южного энергетического узла. Потом – по партийной линии, а в конце 1980-х вновь вернулся на комбинат и работал энергодиспетчером. Мама работала инженером-конструктором на комбинате.

730 дней в сапогах

– Не было желания идти иным путем, по-другому жизнь построить?

– После 10 класса поступал в военно-политическое пограничное училище в Подмосковье. Дед был пограничником во время службы в армии, служил на Китайской границе в неспокойные 1930-е. Наверное, во мне сказалась вот такая кровь. Но в какой-то момент задумался: как человек, не зная, что такое армия, может сразу готовиться в офицеры? Пройти надо все с низов. Такой принцип на комбинате, кстати, внедряется очень четко. Сначала ты внизу поработай, нельзя прыгать через несколько ступеней, ничего хорошего из этого не выйдет. Забрал документы из училища, вернулся в Магнитогорск, поступил в горно-металлургический институт, а после первого курса ушел в армию. В 1987 году студентов призывали. 1 июля вместе с такими же парнями сел в поезд и через Южный сборный пункт (Копейск) отправился на Китайскую границу в Восточный Казахстан.

– Служили на заставе?

– В разных подразделениях. В армии выбирать не приходится, куда отправили – там и служишь. Одним словом, на границе. Армию считаю значимой вехой в своей биографии. Искренне думаю, что мужчина должен послужить «срочную». Может, это сейчас необычно звучит, но к армии готовился – физически и морально. И наверняка знал, что пойду служить именно в пограничные войска, потому что «покупатели» заранее приезжали и отбирали парней. Кстати, в пограничных войсках в те годы очень много служило уральцев.

– Как относитесь к дедовщине?

– Неоднозначно. Смотря что вкладывать в это понятие. Не хотелось бы рассуждать на эту тему – должна быть в армии дедовщина или нет. Только не стоит отождествлять преступление с дедовщиной. «Дед» – это ведь опыт.

– И вы этому неписаному закону подчинялись?

– Когда наряд уходит на границу в ночь – их там двое, и у каждого автомат с боевыми патронами. Соответственно, и отношения между людьми несколько иные. Пограничные войска все-таки особые, там каждый день имеют дело с оружием, заряженным боевыми патронами.

– Самое яркое ощущение от того периода жизни?

– 730 дней в сапогах – это закалка организма и характера. Армия – школа отношений в мужском коллективе. Нужно научиться существовать в таких условиях.

– Новая должность напоминает о тех условиях?

– Нет, армия – другое. Там есть приказ, подлежащий беспрекословному исполнению. В системе гражданского управления тоже есть иерархия, подчинение, команды, которые нужно исполнять. Но здесь ты можешь найти компромисс, и решение принимается в результате обсуждения.

Учеба за свой счет

– Поиск компромисса предполагает ведение интриг?

– В управленческой практике приходится прибегать к элементам психологии, дипломатии. Для этого есть различные методики. Что касается интриг, никогда этим не пользовался.

– Про ММК говорят, что это хорошая управленческая школа, которая кует кадры, востребованные и в Москве, и в Челябинске? Это именно менеджерская школа?

– ММК – это образ жизни. Он обусловлен спецификой металлургического производства. Когда льется жидкая сталь – некогда сидеть и размышлять, надо делать. Школа в том, что работать приходится в сверхдинамичном режиме.

– Почему вы приняли решение продолжить образование сначала в Академии народного хозяйства, потом – в Московской финансовой академии и Стокгольмской школе экономики?

– Учился всегда по собственному желанию и, как правило, за собственный счет. Критерием принятия решения служила как раз та сфера деятельности, которой приходилось заниматься. По первому своему образованию – инженер-металлург, прокатчик. Затем, поработав на предприятии и получив функции управления, понял, что металлургического образования недостаточно. Нужно ко всему подходить профессионально – это еще один из плюсов школы комбината. Поэтому необходимо учиться профессиональному управлению, обучался в Академии народного хозяйства.

– Это было дистанционное образование?

– Нет, ездил в Москву, учился полтора года модульным способом. Руководители мои это поддерживали, относились с пониманием, что меня нужно несколько раз в год на две недели отпускать на учебу. Потом комбинату потребовалось организовать совершенно новое направление – внутренний аудит. Оно было связано в том числе и с функцией оценки финансовой деятельности. Стало просто необходимо профессиональное финансовое образование. Снова пришлось подучиться – поступил в финансовую академию в Москве. А последнее образование – Стокгольмская школа экономики. Нужно быть конкурентоспособным и разбираться в предмете, которым будешь управлять. Чего у нас иногда не хватает, и это печально.

– Сегодня есть желание еще чему-то учиться?

– Чтобы через какое-то время стать героем Грибоедова из «Горя от ума»? (Смеется.) Сегодня должен обеспечить все для того, чтобы система, которая мне доверена, функционировала по определенным законам на определенные результаты. Это уже организаторские вещи. С точки зрения законов управления, система здравоохранения, к примеру, похожа на любую другую.

Люблю сложные задачи

– Когда губернатор сделал вам предложение, было время подумать? Кризис как раз приключился, а известно, что социальная сфера в такие моменты как раз страдает более всего. Почему было принято положительное решение?

– Любому менеджеру всегда интересно попробовать себя в новом. Это совершенно другие отрасли, то, с чем мне еще не приходилось сталкиваться. Такие вещи обогащают.

– Любите трудные задачи?

– Получается, что так. И потом, губернатор, делая предложение, наверняка взвесил все за и против. В Магнитке не принято отказываться от сложных задач.

– Как знакомились с обширной, многообразной социальной сферой?

– С волосами, стоящими дыбом. (Смеется.)

– Использовали какую-то систему, чтобы войти в курс дела за короткое время?

– Это было очень сложно. Первое время, правда, волосы стояли дыбом, 24 часов в сутках уже не хватало. Не кокетничая говорю. Конечно, система для этого есть. В том числе моя личная. Все начиналось с организационной структуры – постановки целей, с изучения нормативных документов. Потом – знакомство с людьми и объектами. Вот так, постепенно...

– Сейчас белых пятен уже не осталось?

– Эти отрасли настолько широки, что не знаю человека, который уверенно скажет: «Знаю в них все».

– План реструктуризации здравоохранения области, который сейчас обсуждается, позволит решить задачу объединения интересов различных сторон, и система будет работать на человека?

– Не считаю правильной саму терминологию. В стратегических вещах невозможны планы. Планировать на долгие годы вперед нельзя в таком понимании: мероприятия, сроки исполнения, ответственные. Поскольку есть изменения внешней среды, которые невозможно учесть на стадии планирования. В данном случае корректнее говорить о стратегии развития здравоохранения Челябинской области. Исходя из этой терминологии на сегодняшний день принято решение не спешить с утверждением того, что называется «Стратегический план реформирования здравоохранения до 2020 года», поскольку есть риск недостижения установленной цели.

– Есть сегодня приоритеты, к которым особое внимание приковано? Кардиоцентр, например? Говорят, вы на таких объектах днюете и ночуете.

– Не ночую, но, когда необходимо было по-серьезному разгонять строительную часть этих объектов, в ежедневном режиме – с утра, а иногда еще и вечерочком, – проводил там оперативки.

– Почему все время откладывается запуск кардиоцентра? Причины все время разные называются.

– Госзаказчик был поменян. Ростехнологии стали госзаказчиком весной этого года, после того как им были переданы эти функции от Росздрава. Очень печальная картина: государственный заказчик, коим на сегодняшний день является госкорпорация «Ростехнологии», не может найти общего языка с федеральным подрядчиком – государственным унитарным предприятием «Техноинторг». И вот, с момента передачи полгода разбираются: а правильно ли велась стройка? Полный нонсенс. Объекты подобной сложности таким образом не создаются. И на сегодняшний день госзаказчик не перечисляет деньги на приобретение медицинского оборудования, которое фактически уже изготовлено и лежит на складе. Оно было заказано в Германии.

– Как можно разрешить эту ситуацию, если дело не входит в юрисдикцию региональных властей?

– Правильно ставите вопрос, Челябинская область оказалась в заложниках. Все, что касалось региона, выполнено. В данном случае мы можем только взывать.

О стратегических целях молчат

– Как относитесь к проверкам цен на лекарства в обстановке эпидемии гриппа?

– Это не проверки. Нас поддержало бизнес-сообщество в части лекарственного обеспечения, пообещав в период ажиотажного спроса на антивирусные препараты не играть с ценой. Они и так с ней играть не могут, поскольку зарегламентированы в рамках торговой наценки. Другое дело, что производители сейчас могут делать со своей ценой все что угодно. И она будет дальше по цепочке расти. Когда мы говорим о цене на лекарства, убежден, что в первую очередь (а это исключительно федеральные полномочия – влиять на цены) государство должно заняться ценами производителей в России и входящими ценами при пересечении границ (по импортным закупкам), потому что торговля живет на наценке и торговом обороте. Розничный или аптечный сегмент бизнеса не может кардинальным образом повышать цены в условиях конкуренции. А на областном уровне принципиально влиять на цены практически невозможно.

– То есть сегодняшняя информация о том, что государство будет контролировать цены на лекарства определенного перечня, касается производителей?

– В первую очередь. И не обязательно только отечественных, но и импортеров, которые ввозят товар на территорию России. Региональная власть будет регулировать торговые наценки. Часто в СМИ используется популистское выражение: «Огромная наценка в 40 процентов». На самом деле розничная наценка в 40 процентов применяется к входящей цене закупа. Все накладные издержки на функционирование розничной сети, а это содержание торговых точек с поддержанием в них ассортимента в 8-10 тысяч наименований, затраты на логистику, должны покрываться этой наценкой. Поэтому рентабельность основной деятельности – в пределах 5%. Это разные вещи. То есть 40 процентов – это не прибыль, подлежащая распределению. Поэтому если уж пишете на эту тему, то профессионально, предметно объясняйте это читателям.

– У вас никогда не было желания заняться бизнесом?

– Я – менеджер и не умею делать бизнес. Это разные вещи. В мире из 100 человек 10 умеют зарабатывать деньги, и только 4 из 10 обладают талантом эти деньги сохранить.

– Вы просматриваете сегодня дальнейший карьерный рост?

– Можно ответить традиционно: плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, но придерживаюсь другой позиции. Как-то во время одной из своих учеб преподаватель дал нам задание в течение пятнадцати минут изложить на бумаге свои стратегические цели. Четверть часа мы ломали голову, писали, старались. А потом он собрал листы и порвал их, не читая. Затем произнес весьма неожиданную фразу: «Никогда и никому не раскрывайте своих стратегических целей»!