Театр: тайный и видимый

Кто и умеет скрывать от постороннего глаза свою обратную сторону, так это театр. Зритель не должен, да вряд ли и желает, знать все подробности творческого процесса. Иначе это был бы уже не зритель, а критик. Но в стенах челябинских театров, как выяснилось, скрыты тайны, которые сродни приключенческим романам. Они распаляют не только воображение, но желание покопаться в архивах.

Куда ведут подвалы камерного?

Кто бы мог подумать, что здание Камерного театра – бывший особняк Бреслиных, о котором столько всего написано, – хранит множество загадок.

Этим летом в театре затеяли капитальный ремонт зрительного зала и много лет протекавшей кровли. А заодно, поскольку здание старое (относится к концу ХIХ – началу ХХ века), решили проверить состояние несущих конструкций. Для этого под одной из лестниц взломали бетонный пол, чтобы добраться до старинной кладки фундамента, и обнаружили нечто, изменившее привычное представление об особняке в стиле позднего модерна.

«Нам открылись большие подвальные помещения, – рассказала Chelyabinsk.ru директор театра Алла Точилкина. – Правда, они наполовину засыпаны землей. Но, судя по тому, как выглядят основательной кирпичной кладки сводчатые потолки, сохранившие остатки штукатурки, можно понять, что эти помещения строились не для того, чтобы хранить там картошку. Скорее всего, они использовались для более серьезных нужд, и рассчитаны были на долгие годы. Высота подземных залов, наверняка, была основательной, ради 80 см, которые есть сейчас, люди не стали бы делать такую солидную кирпичную кладку».

Наш фотограф спустился с камерой в эти помещения, и читатели могут убедиться в серьезности намерений строителей.

Как известно, здание Камерного театра отнесено к объектам историко-архитектурного наследия. Специалисты считают, что особняк Бреслина прекрасно сохранился благодаря тому, что с советских времен в нем размещались только госучреждения. И если внутренние интерьеры за сто с лишним лет претерпели изменения, то наружные стены – фасад – сохранили первоначальный облик, заданный архитектором.

Из работ челябинских краеведов известно, что строительство этого дома было начато оренбургским купцом Аврумом Бреслиным в 1898-м и закончено в 1903 году. Имя Бреслина мелькает в финансовой и общественной жизни города. Он являлся представителем Челябинской хлебной биржи в так называемом Восточном порайонном комитете, входил в биржевой комитет, был председателем общества взаимного кредита, старшиной городского общественного собрания и председателем правления синагоги.

Особняк, как утверждают краеведы, был доходным домом: здесь сдавались квартиры, размещались типография и переплетная мастерская, которыми ведала супруга купца, и находилась редакция газеты «Голос Приуралья».

В советское время в особняке долгое время располагался ТЮЗ, а затем здание было передано Камерному театру.

Как утверждают челябинские краеведы, подвалы под зданием были обнаружены гораздо раньше 2012 года. Тогда возникло предположение, что ведут они к площади Ярославского, которая раньше носила название Соборной, и что строил эти подвалы и подземные переходы не кто иной, как Бреслин.

Зачем? Вокруг этого существует много легенд. Одна из них говорит о том, что Миасская долина была весьма золотоносной и что Бреслин пытался найти золотую жилу. Никаких доказательств тому, конечно же, нет.

«В архиве министерства культуры Челябинской области я нашел документы, где говорится о том, что в советское время эти подземные сооружения изучались, что они идут до реки Миасс, то есть располагаются не только под Камерным театром, – рассказал Chelyabinsk.ru главный специалист Управления государственной охраны объектов культурного наследия министерства культуры Челябинской области Николай Сазонов. – Существует предположение, что от реки, где была, вероятно, пристань для грузовых барж, в эти подвалы перевозились грузы на телегах. Но это предположение также ничем не подтверждено. Однако точно известно, что подземный туннель есть и он идет к реке Миасс».

Сегодня специалисты затрудняются дать оценку состоянию подземных сооружений – насколько они сохранили прочность, если засыпаны наполовину землей. Но считают, что в советское время эти подземные сооружения не использовались. Хотя на снимках ясно видны трубы коммуникаций и электрические кабели с патронами для ламп. Вряд ли все это относится к началу ХХ века. Напрашиваются вопросы: сколько времени прошло с того времени, как были засыпаны подземные лабиринты, кто это сделал и почему?

«Нужно проводить археологические исследования, – считает Николай Сазонов. – Возможно, подвалы были засыпаны не искусственным путем. Застройка города ведется хорошими темпами и не исключено, что при строительстве какого-либо здания могли произойти обрушения в подземных туннелях. Подтвердить или опровергнуть это можно только при полномасштабном обследовании подземелий. Это, конечно же, недешево, но это история Челябинска. И исследовать культурный слой города – дело хорошее. Это позволит многое узнать и понять».

«А я как администратор заинтересована в получении новых площадей для театра, потому что живем мы в крайне стесненных условиях, – говорит Алла Точилкина. – Поскольку наше здание – объект культурно-исторического наследия, то мы не можем расти вширь или ввысь, только вглубь, если будет возможность расчистить эти подвалы».

Кстати, Алла Точилкина и завлит театра Ирина Камоцкая утверждают, что энергетика этого здания удивительная. По их словам, когда театр пуст, возникает ощущение, что находишься во вневременном пространстве.

Как уже сказано, основной контур особняка Бреслиных сохранен.

«Зрительный зал находится в стенах исторической части здания, которые сложены из так называемого бутового камня, – продолжает Алла Точилкина. – Это как раз та самая историческая кладка. Когда мы во время ремонта зрительного зала сняли с его стен старые мягкие панели, нам открылась стена, сложенная из цельных крупных камней».

И помещение театрального гардероба тоже находится в старинных стенах. Отсюда есть выход в небольшой дворик, соединяющий театр со зданиями областного военкомата. Земля этого дворика долгое время была спорной, но театру, конечно же, не досталась.

Спектакли большого «калибра»

А буквально через дорогу от камерного высится Челябинский театр оперы и балета. Портик, колонны, лепнина и все прочие признаки советского ампира. Какие, казалось бы, тайны? Театр открылся в 1956 году.

Но любопытных нюансов достаточно – строительство театра было начало в 1937-м, и, как сообщают исторические документы, построить его решили на месте снесенного Христорождественского собора. Правда, нигде не сказано, использовался для этого фундамент собора или закладывали новый.

Собственно подвал оперного театра находится под цокольным этажом, который занимают музыканты оркестра и технические службы. В театре подвал по старой памяти называют бомбоубежищем (оно работало во время войны) и никто не знает, есть ли из него выходы в старинные подземные туннели. Зато года два назад подвальные помещения театра попали во все информационные ленты челябинских СМИ в связи с тем, что сантехники в одном из закутков устроили настоящую оранжерею. К 8 Марта они произвели выгонку луковиц тюльпанов и одарили всех женщин театра свежими цветами.

Известно, что открытие театра было запланировано на годовщину Октябрьской революции в 1941 году, но летом началась война. Строительство было приостановлено, а вскоре последовало решение – разместить в стенах театра завод «Калибр», который эвакуировался из Москвы. Может быть, в связи с этим решением были засыпаны старинные подземные туннели под самой старой частью Челябинска? Если предположение верно, то это уже государственная тайна. И вряд ли она будет открыта в ближайшие десятилетия.

Завод занимал здание оперного театра до 1948 года. В документах говорится, что «промышленная деятельность завода имела негативные последствия для состояния здания», поэтому восстановление потребовало значительного времени. Эскизы внутреннего убранства театра, парадные люстры делались в Москве (архитектор Николай Куренной), расписывали театр художники мастерской Александра Дейнеки. Открылся оперный театр только в сентябре 1956 года постановкой оперы «Князь Игорь».

С тех пор здание претерпело несколько капремонтов и реконструкций. В результате реконструкции 1982-84 годов уменьшилось число зрительских мест в партере, за счет чего была увеличена оркестровая яма. Вырос, соответственно, и симфонический оркестр, что позволило ввести в репертуар масштабные музыкальные спектакли.

Именно над таким спектаклем – оперой «Жизнь за царя» – работала труппа театра в момент нашего путешествия по подвалам, этажам и закулисью. О том, какая гигантская работа была проделана цехами в преддверии премьеры, можно судить уже по тому, что в мастерских театра было изготовлено более 500 многослойных костюмов и роскошных головных уборов, отделанных натуральным мехом, расшитых бисером и тесьмой.

И все это прошло через руки нескольких портных мужского и женского пошивочных цехов (начальники Наталья Ушакова и Галина Комарова) и двух мастериц цеха росписи тканей – Риммы Кирилловой и Людмилы Неясовой.

Знаменитая опера Глинки трижды ставилась в театре, но подобной роскоши костюмов в двух других постановках не было. Как утверждают мастера, тогда ткани были попроще, подешевле, не было у театра денег, чтобы покупать парчу и бархат. Приходилось обычную «дерюжку» превращать с помощью росписи в «царские» материи, чтобы зрителям наряды бояр и польских панов казались богатыми.

Правда, в первые годы существования челябинской оперы Большой театр передал «младшему брату» много старых костюмов, которые были изготовлены из натурального шелка, бархата и парчи. Многие из них использовались не только в первой, но и во второй постановке «Ивана Сусанина» в 1985 году. Например, народная артистка Галина Зайцева выходила на сцену в кокошнике Антониды из Большого театра, а еще ей перешли по наследству туфельки знаменитой солистки ГАБТа Веры Фирсовой. Российские театры традиционно бережливо относятся к декорациям и костюмам, которые хранятся десятилетиями.

К примеру, в цехе росписи оперного театра сохранились рисунки 60-х годов прошлого века известного театрального художника Чемодурова, яркие ширмы тех же лет из оперы «Чио-чио-сан». Сегодня в театре нет музея и потому раритеты хранятся в цехах. Но вряд ли среди старинного реквизита можно найти оружие и доспехи из настоящей стали.

Режиссер Андрей Сергеев является также художником-постановщиком «Жизни за царя» (так изначально называлась опера, переименованная в советское время в «Ивана Сусанина»). По словам Андрея Сергеева, он изначально был далек от мысли модернизировать оперу, она поставлена в традициях старого российского театра: пышные костюмы той эпохи, оружие и доспехи из настоящего металла, величественные декорации.

На вопрос корреспондента Chelyabinsk.ru, не тяжело ли солистам исполнять свои арии в настоящих кольчугах, режиссер-постановщик ответил: «В таком костюме, где шлемы, доспехи и оружие изготовлены не из серебряной фольги и папье-маше, актеры правдиво двигаются. Они ощущают себя не в сказке про Ивана Сусанина, а в реальности. У них и осанка другая, и ощущения другие».

Солистам и хору также пришлось изучить историю костюма той эпохи, чтобы знать в какой последовательности надевать многослойные наряды, как должен лечь плат поверх кокошника или сороки (головные уборы девушек и замужних женщин). Чтобы успеть переменить костюм в считаные секунды, артистам приходится прибегнуть к помощи костюмеров. К примеру, на каждую гримерку для хора (восемь человек) приходится один костюмер.

Гримерки солистов в оперном театре находятся за сценой, на первом этаже театра. Гримерки хора и балета – на втором и третьем этажах. При этом хранилища для костюмов есть только на втором и третьем, на первый этаж костюмеры спускают их буквально на своем горбу. Поэтому работу костюмера в челябинской опере можно приравнивать к работе грузчика.

Но женщины не жалуются. Они любят свое дело, независимо от маленькой зарплаты и большой физической нагрузки. Это не секрет, что в театре работают фанаты своего дела. Иногда костюмерам снятся сны, что они опаздывают к спектаклю, преодолевают множество препятствий, чтобы добраться до склада с костюмами... Это неспроста: в нашей опере до сих пор нет лифта между этажами, как в Большом или Мариинке, например, или в Челябинском театре драмы.

Говорят, любой театр начинается с вешалки. Это для зрителей. А для артистов он начинается с доски расписаний на служебном входе.

«Театр всегда живет по расписанию, – говорит завлит Светлана Бабаскина. – Оно формируется художественным руководством на месяц. Каждые три дня вывешивается точное расписание ближайших репетиций и спектаклей, где отражены уроки солистов, мизансценические репетиции, репетиции хора – женского, мужского, оркестровые репетиции и корректуры, прогоны... В театре с утра до вечера заняты все классы, сцена, репетиционные залы и даже холлы второго этажа.

Оркестр приходит на репетиции к 10:00, солисты и хор – к 11:00. Считается, что к этому времени просыпается голос. Балет тоже начинает работать с 10 утра – в расписании стоят уроки классического танца. А все постановочные цеха начинают работу с 8:00, у них восьмичасовой рабочий день».

Но если труппа готовится к премьере, то рабочий день для всех, в том числе и для постановочных цехов, становится ненормированным. С раннего утра и до самого позднего вечера в театре горит свет, все этажи наполнены звуками и движением. И во всем этом всегда есть некая тайна.