Рената Литвинова: все ради любимых

В Челябинске открылся и будет продолжаться до 23 января первый фестиваль авторского кино «Полный артхаус». И первым его гостем стала киносценарист, актриса, режиссер, продюсер Рената Литвинова. А первым фильмом конкурсной программы – недавняя премьера Литвиновой «Последняя сказка Риты», где Рената была всем: не только автором сценария, исполнительницей главной роли, режиссером и оператором, но также продюсером, художником, монтажером… Фестивали можно сравнить с шахматными партиями – первая фигура, первый ход в них крайне важны. Первый «Полный артхаус» в этом плане уже удался, фигура была избрана правильно. И еще в эти дни челябинцы смогут представить себе масштаб Ренаты Литвиновой, посмотрев значительную часть ее киноработ, где она также предстает в разных ипостасях. Ретроспективный показ фильмов с ее участием все дни фестиваля будет проходить в кинотеатре «Знамя».

О фильме «Последняя сказка Риты»

– Важный для вас проект?

– Один из самых сложных и важных. Мы снимали эту картину на свои средства, нам помог какой-то фонд, но теперь просит вернуть деньги, почти все забирает назад, когда мы получили деньги от проката. Это не помощь получилась, а кредит... Ни секунды я не рассчитывала на прибыль, мне было дико, что вдруг стали звонить прокатчики и дистрибьюторы на предмет проката картины.

– Почему решили снять фильм на свои деньги?

– Вообще это был некий вызов самой себе. Хоть раз в жизни человек должен совершить мечту-безумство, на то нам и дана жизнь. А по большому счету мы все всегда делаем ради любимых людей. Вот я подписываюсь под этими словами. Я – ради. Даже этот фильм.

– Повезете этот фильм в Европу, или он снят только для российского зрителя?

– Искренне и совершенно честно говорю: я снимала этот фильм в стол. Серьезно. И когда прокатчики захотели его продавать, и даже борьба за него была... это было, конечно, чудо. И был очень успешный прокат, но я пока от него ничего не получила. Я снимала этот фильм не для российского зрителя и не для европейцев, я его снимала для себя. Но так вот бывает.

– Фильм грустный очень, социально-проблемный – онкологический центр, жуткие условия... Это удивляло ваших друзей?

– Мне многие говорили: зачем об этом снимать, почему так грустно... Мы обсуждали эту тему с подругой, которая занимается хосписами, почему такие условия в наших онкоцентрах? Думаю, всем, кто в этом виновен, воздастся за их дела. Ненавижу слова «месть, возмездие», но, думаю, чиновники будут гореть в аду, где есть для них отдельный этаж. И вторую проблему хотелось показать: когда наши варвары принимают решение о сносе исторических зданий, когда уродуют их. Сносят старые особняки, чтобы построить какое-то элитное жилье или ужасный торговый центр. Они же поедут любоваться красивыми зданиями во Франции, например, или в Англии, а в своей стране они варвары. Наверное, в будущей жизни они будут приговорены жить в этих ужасных домах, уродливых. Я бы этого желала.

– Грустное и безумное кино – это ваша категория?

– Это лишь две характеристики из очень большого списка.

– Вы ведь приглашали в этот фильм на главную роль другую актрису?

– Не сложилось. А сейчас думаю, если бы не я играла роль Риты, у меня как у режиссера было бы больше проблем. Я вообще не воспринимаю себя как актрису, но полностью совпадаю со своим текстом. У меня не было на съемках момента, когда нужно было себя преодолевать и входить в роль.

– Почему Кира Муратова позволяет вам переписывать роль под себя в ее фильмах?

– Все потому же.

О времени и технологиях

– Вы отдали фильму «Последняя сказка Риты» два года?

– Да, фильм забрал два года жизни. Однажды мне сказали: «Ты никогда не доделаешь эту картину». И это было пугающе похоже на правду, но я никак не могла ускориться. Я обладала этой роскошью – не торопиться никуда!

– Не хотелось передохнуть, отложить?

– Уйти я от него не могла, хотя бывает такое состояние, когда кажется, что ты фильм никогда не доделаешь. Но откладывать не люблю, всегда хочется завершить...

– Фильм этот снят фотоаппаратом Mark II. Чем объяснить такое желание?

– И это хорошо, что техническая часть все больше и больше упрощается. По-моему, я читала у Тарковского, что кино – это то, когда техническая часть перестает быть преградой между зрителем и автором.

– Вас не пугает, что благодаря этому «упрощению» сегодня фильм может снять любой непрофессионал?

– Наоборот, считаю, что это здорово! Мне кажется, если есть талант, нужно это делать. Это потрясающе, что сегодня каждый человек может снять картину. И уверяю вас, если картина получилась интересной, то она найдет своего зрителя.

О холоде и популярности

– Вы прилетели в Челябинск в самые морозы? Не было страшно выходить из самолета?

– Я вышла и увидела совершенно белый снег. Так хорошо. Вообще-то я не боюсь холода. Жару переношу хуже, когда все плавится... Я очень торопилась на эту встречу. Чтобы не тратить времени на прическу, надела шапочку, быстро накрасила губы яркой помадой, чтобы вы меня узнали, и к вам прибежала.

– Что значит для вас популярность?

– А что такое популярность? У меня есть даже звание, но это тоже ничего не дает. Может быть, скидку на проезд в троллейбусе или льготный жетон на метро? Приятно, конечно, когда люди говорят, что им нравится мое творчество...

О рекламе и другом кино

– Только непрофессионал может считать, что сняться в рекламе для актера – пара пустяков. Для чего взваливать на себя этот труд?

– Меня радует то, что заработанные на рекламе деньги я трачу на искусство, искусством на искусство не заработаешь. Но все равно это прекрасно, что получились красивые рекламные ролики... Я же не собираюсь сельдь или что-то в этом роде рекламировать...

– Рената Муратовна, вы снялись в фильме Питера Гринуэя «Чемодан Тульса Люпера» в роли русской аристократки. Он вышел на экраны?

– Он завершен. Правда, я не знаю, куда девалась наша часть. Там все зависит от продюсера, который сказал странную вещь: «Вы никогда не увидите этот материал». Странно очень. Но опыт работы с таким режиссером для меня очень ценен, я работала во имя режиссера.

– А еще вы написали сценарий к фильму братьев Алейниковых «Трактористы-2». Разве это не странно для Ренаты Литвиновой?

– Да, это фильм братьев Алейниковых, они попросили меня написать сценарий, и я написала. Казалось бы, они оба некиношники. Но работать с ними было интересно. Очень. Это был римейк фильма «Трактористы». А разве этот старый фильм не был странным? Он ведь был изысканным каким-то: эти приглаженные колхозы, нарядные колхозники, которые увлекались скачками буквально, как граф Вронский. К тому же какая муза была у режиссера Ивана Пырьева, – Марина Ладынина!

– После выхода на телеэкран вашего документального фильма о советских актрисах «Нет смерти для меня» не было предложений продолжить этот проект? Продолжить истории других актрис, таких же, как Самойлова, Окуневская, Мордюкова?

– Предложения были. Я отказывалась. Я бы не смогла продолжить, наверное, потому, что все пропустила через себя всю жизнь этих гениальных актрис. Это было так непросто, тяжело очень. Вы видели этот фильм? Я так его люблю, Нонна Мордюкова там совершенно гениальная. Они все гениальны. Но какая трудная судьба. И потом, авторское кино – это изнутри, а документальное – то, что видишь... Нет, не мое.

– Челябинцы увидят вас в фильме Рустама Хамдамова «Бриллианты. Воровство». Он продолжает снимать эту серию, или его фильмы просто не показывают на больших экранах, на ТВ?

– Он продолжает снимать. Были бриллианты, теперь сапфиры. Что говорить, его фильмы – чистое искусство, это фестивальные бриллианты. Но фильм «Бриллианты. Воровство» показывали по каналу «Культура». Это же не сюжетное, не коммерческое кино, только канал «Культура» показывает такие фильмы.

– Почему согласились принять участие в телепроекте «Красота скрытого. История нижнего белья»?

– Очень талантливый художник предложила мне делать эту программу. Это история костюма. Но все начинается с нижнего белья. Будет не только продолжение об одежде, но и о зеркалах, например. Очень люблю эту тему. Это мистическая тема.

О близких

– Какие книжки читала вам в детстве ваша мама, и какие читаете своей дочери? А может быть, есть какие-то семейные колыбельные?

– Моя мама Алиса Михайловна? Хирург по профессии? Колыбельные песни? О, нет. Моя мама мне перед сном читала «Под насыпью во рву некошеном лежит и смотрит, как живая, в цветном платке, на косы брошенном, красивая и молодая». До сих пор у меня перед глазами эта женщина. Сейчас, говорят, придумали автомобили, под которые нельзя броситься. Ты бросаешься, а автомобиль тебя такими специальными подушками защищает. Вот бы поезда такие придумали (Смеется.) Еще она читала мне вот что: «Не любишь, не хочешь смотреть. О, как ты красив, проклятый! И я не могу взлететь, а с детства была крылатой». Ахматова. Блока читала. А я своей дочери читаю детективы, она меня мощно эксплуатирует. Мы обожаем читать Шерлока Холмса. Видимо, это наследственное.

– Вы много сотрудничаете с Земфирой, как проходит работа над музыкальными клипами?

– Она трудоголик и перфекционист. Работает над каждой фразой, трудно пришлось оператору, мы снимали, и снимали, и снимали...

– Земфира говорит: «Никто, кроме меня, не напишет такой музыки для фильмов Ренаты Литвиновой».

– Да, я тоже могу сказать: никто так не снимет клип для Земфиры, как я.

– Как пересеклись ваши дороги с Кирой Муратовой?

– Как встретились? Она меня увидела на каких-то съемках и сказала: «Вы такая интересная, вас надо снимать». С тех пор мы дружим уже как родственницы – у нас очень хорошие отношения. Я очень люблю Киру Георгиевну. Она и сегодня моложе многих молодых людей – дерзкая, каждый раз у нее такие интересные идеи! Удивительно! Когда я первый раз увидела Киру Муратову, был салют. Она зашла в фойе гостиницы с чемоданами под салют, который был по какому-то случаю в городе. Салют! И входит Кира Муратова! У Земфиры и Киры Муратовой есть одно общее качество – пойти против всех, против течения и оказаться в конце концов правыми. Гениально просто. Люблю таких людей.