Одна. Но для всех!

26 июня основатель и режиссер знаменитой Мастерской новой пьесы «Бабы» Елена Калужских отметит свое 50-летие. В понедельник на сцене учебного театра института состоится уникальное для города театральное событие – ученики профессора челябинского института культуры создадут грандиозный спектакль в честь любимого Мастера.

В кабинете Елены Калужских уже не хватает стен для наградных дипломов, которые «Бабы» привезли из Лондона и Лиона, из Германии и Чехии, из Москвы, Петербурга, других городов России и мира, с известных фестивалей современного театрального искусства. Самые строгие критики, как правило, не жалеют похвал, когда идет разбор спектаклей Елены Калужских. Если говорить о Челябинске, то ей удалось изменить представление многих и многих зрителей о том, каким может и должен быть современный театр. На спектаклях мастерской «Бабы», которые идут время от времени на малой сцене челябинской драмы, на площадке театра «Манекен», в областном музее искусств, залы всегда полны, а зритель – благодарен.

Но это лишь одна сторона жизни талантливого режиссера, другая – ученики профессора Калужских, которые успешно работают сегодня в Москве и Петербурге, в Перми и Казани, в Тобольске, Кургане, короче говоря, во многих российских городах и даже за границей. В их спектаклях все те же строгие критики узнают школу Елены Калужских.

А благодарность учеников своему учителю как нельзя лучше отражена в их комментариях к интервью Елены Калужских нашему сайту. Вот лишь два из них: Леонид Волков, ученик и последователь: «Слова благодарности! Нескончаемое чувство любви! Сложно без Вас... Вы даже представить не можете, насколько! Елена Васильевна – большой профессионал, человек невероятной глубины и доброты! Сказать, что мы любим Елену Васильевну, – не сказать ничего!.. Когда я понимаю, что имел честь прикоснуться к работе с таким Мастером, меня охватывает чувство гордости, ну и тоски, конечно! Мне необходима ампула того счастья, чтобы в кармане лежала, под сердцем. Это, конечно, эгоизм чистой воды! Нас много, а Елена Васильевна одна!»

Другая выпускница Елены Калужских, не назвавшая своего имени, в ответ Леониду написала: «Одна, но для всех! Это человек, женщина, мать, актриса, руководитель, режиссер, который умеет все: жить, делиться, учить, ставить отличные спектакли, сострадать, смеяться и радоваться вместе с тобой! Ценю, уважаю, люблю, благодарю ВАС, Елена Васильевна!»

Добавить к этому можно лишь короткий разговор с Еленой Калужских накануне юбилея.

– Елена Васильевна, буквально на днях, во время гастролей в Челябинске, известный артист, а ныне худрук Московского театра имени Ермоловой Олег Меньшиков рассуждал о том, что рано или поздно новые театральные формы потеснят репертуарный театр и в России. Что вы обо всем этом думаете?

– Не думаю, что репертуарный театр умрет. Или, как у Чехова, лет через 200 или 300 на Земле настанет прекрасная жизнь. (Улыбается.) У нас все процессы происходят очень медленно, в театре особенно. Репертуарный театр, с одной стороны, безусловно хорош. Там все просчитано на годы вперед. Но, с другой стороны, сегодня от репертуарного театра столько всего требуют – количества премьер, зрителей и много чего другого, что в этой рутине цифр может погибнуть само театральное искусство. Буквально на днях я нашла в Сети размышления Анатолия Эфроса об искусстве и мастерстве. Он считает, что мастерство и искусство – разные вещи, потому что искусство – это что-то неуловимое, как пыльца на крылышках бабочки.

Да, в Европе нет сегодня четкого понятия, что такое репертуарный театр. Люди часто собираются вместе на какие-то разовые проекты. Кроме того, там большая волна любительских театров, причем они не считаются рангом ниже по сравнению с профессиональными. Там это не противопоставляется. Есть замысел, есть отбор, есть союз единомышленников, который воплощает задуманное, и это становится искусством.

– Ваши ученики воплощают сегодня какие-то ваши замыслы, ваши порывы и мечты?

– Если ученики действительно преданы мастеру и верят в то, что делает он, то, конечно, это происходит. Хотят они того или не хотят, как я иногда шучу, во лбу у них у всех печать, где написано: «Калужских». (Смеется.) На первом этапе, сознательно или подсознательно, ученики копируют учителя. А потом уже выходят на какую-то свою дорогу. Моими выпускниками создан в Москве театр «Рупор», его как режиссер возглавляет Семен Филиппов. Моя ученица Оксана Андреева успешно работает в Петербурге, создала свой детский театр. Недавно критики ее спросили: «Кто вас учил? У вас такая хорошая школа». И слава богу. Это вообще был уникальный курс в 30 с лишним человек, ребята состоялись во многих городах. Учеников уже много. Не все, но многие соберутся в понедельник в академии культуры на «Искусство созерцания», так они назвали этот вечер. Кстати, сейчас во сне вижу своих выпускников, о которых вроде бы и не думаю. Видимо, они думают обо мне, а я ловлю информацию. Так радует, когда у ребят все получается. Чем старше я становлюсь, тем отчетливее понимаю благородство своей профессии.

– С чего началась ваша любовь к театру, которая привела к встрече с вашим учителем – Виктором Делем?

– Театра в нашем маленьком городе в Оренбургской области не было. Но я была ребенком болезненным, а в советское время давали путевки «мать и дитя» в санатории, и однажды в Анапе мама купила билеты на спектакль, который я совершенно не помню, но до сих пор помню впечатление, которое на меня произвел театр. Я была очень впечатлительным ребенком. Совсем еще маленькая, листая книжки с картинками, могла такое навоображать, что начинала болеть голова. Родители старались дозировать книги. А в шестом классе я записалась в драмкружок, в агитбригаду, в бальные танцы и даже в дзюдо... (Смеется.) Сегодня, по-моему, это просто нереально, потому что нагрузки в школе большие, а тогда все успевала. Задача была одна – прибежать после школы домой, быстро сделать уроки, а все остальное – жизнь. В школе мне пророчили факультет иностранных языков, исторический... Но с восьмого класса я знала точно, что буду поступать в театральный.

– Наверное, вы счастливый человек, потому что самое главное в образовании – найти своего учителя?

– Да. И я убедилась в том, что все случайности не случайны. Я же хотела быть артисткой! Но меня не взяли в Свердловское театральное училище, хотя я очень понравилась помощнику мастера, который набирал курс. И она его уговаривала взять именно меня. А он сказал: «Нет». В конце концов я очутилась там, где должна была очутиться – в Челябинском институте культуры. Причем в нужное время – окончив в Петербурге аспирантуру, к нам приехал преподавать Виктор Александрович Дель. С первой секунды я поняла, что это мой учитель. Это было полное единомыслие. И он увидел во мне индивидуальность... Недавно мне где-то попала на глаза картинка: «Хорошо, когда люди, которые тебе не подходят, к тебе не подходят». (Смеется.) Это самая верная позиция, когда ты являешься учеником человека, которому веришь, которого понимаешь с полуслова. И это повторилось – мой уникальный курс, где Семен Филиппов, Леня Волков, Витя Шестаков, другие ребята, тоже верил мне. Однажды Витя Шестаков сказал: «Ну, а как? Скажете спрыгнуть с крыши, пойду и прыгну. Если Елена Васильевна сказала, так надо сделать».

– Другой момент: вы так бредили театром, почему выбрали не режиссуру, а педагогику после окончания института?

– Потому что прозвучало предложение от Виктора Александровича Деля. И добрые четыре года мы работали к плечу плечо. Это было абсолютное единство в творчестве. В 1994 году Виктор Дель уехал в Германию, а я осталась преподавать. Окончив аспирантуру, стала доцентом и очень рано – профессором, Владимир Яковлевич Рушанин (ректор Челябинского института культуры. – Прим. авт.) всегда подчеркивал, что я самый молодой профессор вуза. Будучи профессором, я защитила кандидатскую диссертацию, хотя никто от меня этого не требовал. Но таков уж мой характер. (Смеется.) К тому же это была выстраданная мной диссертация, она сделана на базе той практики, которая уже существовала, в том числе и театр «Бабы».

– Приходя в театр, зритель и не предполагает, сколько за этим внешним праздником скрыто работы и теоретических постулатов. Но вы-то прекрасно это знаете?

– Для меня, конечно, не существует разделения между теорией и практикой. Когда сегодня создатели нового театра говорят, что действенный анализ – это архаизм, они глубоко ошибаются. Если ты владеешь базой, то, как говорила Мария Кнебель, хоть в цирке можно ее применить, и она будет работать! Вы сначала разберитесь, что в пьесе написано, что вам автор хотел сказать, ради чего он это сделал? Сформулируйте сначала, о чем будет ваша театральная история, а потом ее выстраивайте. Есть единая сквозная линия, на которую все нанизывается, и вот тогда возникает в зале та искра, та эмоция, которые автор пьесы и создатели спектакля хотели высечь. Театр тем и жив, что предназначен для живой эмоции зрителя. Когда возникает сотворчество с залом, когда он откликается, – вот тогда случился театр.

В прошедшем мае играли мы свои «Солдатские письма», и я было подумала, что материал уже устарел, что девочки мои как будто к нему охладели, наверное, пора снимать. И вдруг после спектакля такие аплодисменты! А потом зрители чуть ли не хором: «Пожалуйста, не снимайте спектакль, вдруг его не все еще видели!» Зрители плачут и смеются во время этого спектакля – вот для чего существует театр. Театр это СоБытие (то есть совместное бытие), потому и в афише моего юбилейного вечера это слово так написано. Потому что мы создаем это бытие вместе со зрителем, иначе все бессмысленно.

– Наконец, о Мастерской новой пьесы «Бабы», которая принесла Челябинску немало славы, вы просто на вершине этой славы сегодня, что дальше?

– Пока не знаю. После «Блаженной Ксении», премьера которой состоялась два года назад, пока не остановилась ни на чем. 26 мая мы играли этот спектакль на малой сцене драмтеатра, и одна из зрительниц вышла на сцену с тремя букетами цветов. Она ни единого слова не произнесла, но цветы были подарены с такой эмоцией! Представьте себе, эти цветы у меня до сих пор стоят – месяц уже! Это та энергия, которую благодарная зрительница вложила в них. Конечно же, «Блаженную Ксению» я сейчас обожаю настолько, что трудно найти следующую пьесу. Пока я и правда не знаю, куда дальше, настолько высока планка этого спектакля. Сказать, что я, ставя «Блаженную Ксению», занималась пропагандой религии, – это нет. Я не про религию ставила, я про то, как эта женщина прошла определенный ей путь и приняла все, что ей выпало. Во мне самой этот спектакль многое изменил. В зрителе, вероятно, тоже, судя по реакции людей.

Нынешний сезон завершен красиво, уже состоялись разговоры о дальнейшем сотрудничестве и с драматическим театром, и с театром «Манекен», и в музее театральный проект превзошел все наши ожидания. И репертуар у нас большой, есть что показывать. Но, конечно же, нужны премьеры. Что дальше? Знаю пока одно: не хочется говорить о том, как все у нас беспросветно плохо. Хочется говорить со зрителем, как из всего этого можно выбраться. Чтобы зритель выходил после спектакля окрыленным.