«Кажется, что это в Швейцарии»: как живут люди в бараках на берегу Шершней, под боком у дорогих особняков

Живописная дорога на улице Калининградской в районе АМЗ знакома многим челябинцам. С одной стороны — городской бор с тропинками, с другой — коттеджи за десятки миллионов. А прямо по курсу — водная гладь Шершней с песчаным пляжем. Неорганичными в этой идиллии видятся только неказистые дома на самом берегу. С печными трубами и позеленевшим шифером, кажется, от старости они уже вросли в землю. Кто и как в них живет — в нашем репортаже.

На повороте к домам — знак «Водоохранная зона». Особый статус земли для жителей этих мест — и благо, и зло одновременно. Люди спокойны, что никто из застройщиков не купит жирный участок по соседству и не воткнет на нём высотку. Коттедж в пару этажей (судя по окружающей застройке), в теории, могут построить, но и этого не происходит. С другой стороны, люди вынуждены жить как в деревне: воду носить с колонки, пользоваться уличным туалетом. Ни о каком централизованном водоснабжении с канализацией на берегу водохранилища речи не идет.

Мы нашли архивное фото этих мест начала 1970-х годов — раньше весь поселок был застроен похожими домами. К началу 2023 года на берегу Шершней уцелело только три таких строения — два на Шахтерской улице и еще один чуть выше, в 1-м Шахтостроевском переулке. В каких шахтах могли работать первые жильцы этих домов, мы спросили в Объединенном государственном архиве Челябинской области. Там привели несколько версий.

— С большой долей вероятности это служебное жилье, которое строили для сотрудников карьеров. Если вы посмотрите на карту, их в окрестностях АМЗ три или четыре, — рассказал заведующий отделом публикации и научного использования документов госархива Александр Лымарев. — Был поселок Шахтстрой с населением 77 человек, он возник в 1930-е годы и по состоянию на 1938-й входил в состав Шершневского сельсовета. В соседях — поселок Щебзавода (Митрофановское гранитное месторождение) и поселок карьера ЧТЗ. А еще здесь же были дома треста Челябшахтстрой с карьером в Коркино. Скорее всего, на одном из этих предприятий и трудились жители этих домов.

К 1930-м годам относится только один дом — на Шахтерской, 27. Он, по данным архива, построен в 1938-м. Жители в один голос говорят, что его это сделали немцы, которые работали на Изумрудном карьере. Документально подтвердить эту историю в архиве не смогли. Два других барака выглядят тоже очень старыми, но появились они здесь позже, в 1950-х.

Барак на Шахтерской, 26 окружен сугробами и сарайками. Жилой здесь осталась только одна квартира, в которой живут Людмила с мужем. Разговариваем с ней через маленькое окно в пристройке. Женщина кутается в шаль, фотографируется нехотя: «Увидят на работе, чем я на больничном занимаюсь», — смеясь, объясняет она.

— Мы живем здесь с 1995 года. Покупали квартиру под снос, всем обещали, что расселят. Аристов тогда хотел здесь делать какой-то спортивный комплекс с катамаранами на берегу, — вспоминает Людмила. — Потом откладывалось и откладывалось. А сейчас и разговоры сошли на нет. Какой снос? Нас скорее снесут на кладбище, а не этот дом.

Дом опустел в 2021 году — освободилось сразу две квартиры. По словам последней жительницы барака, ее соседи выбрали более комфортные условия в городе. А владелец третьей пустой квартиры умер, а наследники не объявились.

— Как соседи съехали, стало холодно. Топим печку каждый день, дровами или углем. Съехали бы тоже, но некуда, — заключает жительница АМЗ.

Для Артура, который живет в соседнем доме, его снос стал бы катастрофой. Он заехал сюда 25 лет назад, долго жил в положенных 40 квадратных метрах. С появлением детей задумался о расширении и сделал двухэтажный пристрой. Есть еще планы по расширению.

— В новой части дома живут дети, а мы в старой. Дом добротный, теплый, — похлопывая по стене, рассказывает хозяин. — Мы как купили квартиру здесь, поставили баню, тут же у нас грядки. Сосед квартиру продал, мне тоже предлагали, но я не соглашаюсь. Жить тут хорошо — воздух чистый, природа. Гараж вот хочу поставить.

На продажу дома с прилегающим участком мужчина не соглашается, хотя вспоминает, что на соседней улице раньше было много старых домов. Теперь там особняки. Соседний дом с участком в 5 соток, например, продают за 28 миллионов рублей.

На вопрос про оформление большого пристроя в водоохранной зоне Артур загадочно улыбается и отвечает историей соседки:

— Другие оформляют. В соседней квартире видели пристройку? Вот она целый год ходила-занималась, и не знаю, получилось у нее или нет всё довести до конца.

В самом старом доме, № 27, как ни странно, ютится больше всего людей: все квартиры там жилые. Поднимаемся на старое деревянное крыльцо. На стук в дверь откликается хозяйка квартиры Татьяна. Женщина не разрешила себя фотографировать — был негативный опыт.

— Меня как-то телевидение тут сняло, как я хожу на колонку за водой, в халате. Зачем мне это? — задается вопросом Татьяна. — Приезжают журналисты, депутаты, но всё это пустой звук. Тут же берег Шершней, и ничего нельзя сделать: вода, газ, туалет — экологи не позволят.

— Так вам тут плохо?

— С чего вы взяли? Мне здесь хорошо, только не трогайте нас, оставьте в покое. Нам ничего и не нужно больше.

Мы всё же уговариваем хозяйку квартиры рассказать о прошлой жизни — своей и дома. Она вспоминает, что приехала сюда в 1986 году. Квартиру дали мужу, который в то время трудился на Старосмолинском карьере. Каждое утро работников предприятия забирал автобус, а сам дом больше походил на коммунальную квартиру.

— Это сейчас здесь перепланировка, у всех двухкомнатные квартиры, — объясняет Татьяна. — А раньше полный дом был народу, в каждой комнате — по семье. И входа было всего два — в начале и в конце. Посередине был коридор — и двери-двери-двери по обе стороны. Я работала сначала метрологом на заводе АМЗ. Как работы там не стало, перешла в санаторий.

С другой стороны дома замечаем женщину с большой кастрюлей — она идет кормить щенят, которых периодически подбрасывают местным. Она даже построила для них небольшой вольер. Часто собак удается пристроить, но рано или поздно прибегают новые.

— Муж купил эту квартиру, дай Бог памяти, в 1995 году. Мы вместе с ним работали: он — водителем, а я — бухгалтером. Всю жизнь проработала, был свой магазин. А теперь на пенсии, хочется отдохнуть, а здесь лучшее для этого место, — с улыбкой говорит Галина и показывает рукой сначала в сторону пляжа, потом — соснового бора.

За время жизни на берегу Шершней они с мужем по максимуму обустроили свой дом: внутри квартиры — туалет и душевая, через дорогу — баня, вольер для собак и двухэтажная голубятня. Разведением экзотического вида голубей занимался еще ее муж. После его смерти Галина продолжила заботиться о птицах.

— Кто-то всегда чем-то недоволен, а мне жаловаться не на что. Я просыпаюсь с утра, смотрю в окно, а там лыжники с парапланами. Кажется, что это не в Челябинске вовсе, а в Швейцарии. У нас есть квартира на Дарвина, но мы ее сдаем уже лет 10. Здесь гораздо лучше, — объясняет жительница старого дома.

Хотите больше историй про необычные районы Челябинска? Тогда читайте нашу рубрику «В ЧЕрте города». Немало любопытных историй и в спецпроекте «За ЧЕртежом успеха».