Взрывы отгремели – вопросы остались

Вице-губернатор Игорь Мурог 15 ноября посетил Чебаркульский общевойсковой полигон, в последние недели снова превратившийся в сознании многих челябинцев в эпицентр таинственных толчков, раскачивающих жилые и офисные здания в западной части столицы Южного Урала. Мурог намерен был разобраться наконец в вопросе: раскачивают ли областной центр военные, уничтожающие на полигоне боеприпасы с истекшим сроком годности, или виной всему какая-то другая причина. Армейцы продемонстрировали вице-губернатору свои методы уничтожения снарядов. Вопросы все равно остались.

Визит Игоря Мурога, в недалеком прошлом кадрового офицера и последнего начальника Челябинского военного автомобильного института, отличался от предыдущих поездок власть предержащих на полигон. Игорь Александрович, помимо прессы, прихватил с собой нескольких жителей Челябинска из числа наиболее активно жалующихся на «дрожь земли», представителей городского управления гражданской защиты и уполномоченного по правам человека и главное – специалистов по взрывам из числа руководства копейского завода «Пластмасс» и челябинского «Сигнала». Что производят эти предприятия – объяснять южноуральцам не надо. Другое дело, что сами предприятия заинтересованы в участии в программе ликвидации запасов снарядов с истекшим сроком годности – а потому, понятно, собирались судить действующую армию очень строго.

Актуальность проблемы вопросов не вызывала: по данным управления гражданской защиты, только за первые две недели ноября челябинцы 138 раз пожаловались на подземные толчки, а в октябре таких обращений поступило в городскую администрацию более полутысячи. Однако помощник командующего Центральным военным округом Ярослав Рощупкин не преминул отметить, что стоит поточнее сверить даты фиксации жалоб с графиком взрывов на полигоне: по его данным, столицу Южного Урала трясет даже в те дни, когда на полигоне уничтожение боеприпасов не производится. Может, стоит поискать «колебателей тверди» среди гражданских, намекнул Рощупкин. Добавим, что за работами, где используется в промышленных целях взрывчатка, челябинцам далеко ходить не придется: вокруг города немало карьеров, где добывают щебень.

«Возможно, в первые месяцы действия программы уничтожения боеприпасов с истекшим сроком годности мы и допускали в разных регионах разные ошибки, – признал Ярослав Рощупкин. – Где-то не учитывали рельеф, где-то – отсутствие растительности, где-то перебарщивали с зарядом. Но программа длится третий год и на сегодня нигде, кроме Челябинской области, претензий у населения не вызывает. Мы, как могли, шли навстречу вопросам граждан: уменьшили разовую закладку, активно внедряем применение изделия Р-40 «Разрушитель» для бездетонационного уничтожения боеприпасов. На большинстве полигонов 100% снарядов уничтожается с помощью «Разрушителя». Под Чебаркулем из ежесуточных 250 тонн на долю Р-40 приходится 150 тонн, 60%. Увеличено число точек подрыва – сейчас здесь, на 255 полигоне, их 90 штук на девяти площадках. Подрыв происходит не единовременно, а по очереди. При существующих нормах – а подрывается не более 100 килограммов за раз – просто невозможно представить взрывную волну, которая докатится до Челябинска!»

Заметим, что после цифр «250 тонн» и «100 килограммов» не стоит искать зловещую фразу «в тротиловом эквиваленте». Речь идет о «живом весе» снарядов со всей начинкой, оболочкой и даже тарой. Для любознательных: боевая часть 122-мм снаряда от БМ-21 «Град» имеет гексогеновую начинку, эквивалентную 6,4 килограмма тротила. А от скопища точек подрыва до окраин Челябинска по спутнику – 40 километров.

Военные предложили Игорю Мурогу со свитой проконтролировать два контрольных подрыва. Первый – традиционный, с помощью накладного тротилового заряда. Выглядит это так: в глубокой яме на «поленницу» из длинных, узких «эресов» от БМ-21 «Град» устанавливаются две мины. На второй точке под три десятка боевых частей реактивных снарядов подложили «Разрушители» – небольшие коробочки на дощечках определенной длины. Рядом такой процедуре подвергнуты части снарядов с реактивными двигателями. Р-40, напомним, представляет собой небольшой заряд, закрепленный на линзе из особого сплава. При подрыве шашки из ВВ металл линзы испаряется и направленной струей плазмы прошивает тело снаряда, выжигая взрывчатку внутри. То есть вместо полноценного подрыва, например, 152-миллиметровой осколочно-фугасной «дуры» имеем фактически «хлопок» маленькой шашки.

Взрывы с расстояния в пару километров, с наблюдательного пункта, и в самом деле выглядели как-то сиротливо. Разве что факелы вспыхнувших движков «эресов» расцветили на пару секунд заснеженную равнину полигона. И, разумеется (Игорь Мурог констатировал это даже с каким-то удовольствием), никакой дрожи земли никто от находившихся сравнительно недалеко – по сравнению с Челябинском – от точки подрыва не ощутил, и воздушной волной шапки ни с кого не посрывало. Камеры телевизионщиков, кстати, тоже устояли, и даже без помощи операторов. Но, как выяснилось спустя несколько минут, в искренность военных те же промышленники от пиротехники не поверили ни на грош, хотя на самих площадках и заместителю директора Еманжелинского пиротехнического завода, и офицеру-подрывнику устроили настоящие экзамены на знание матчасти.

«Я прослужил в армии 40 лет, – заявил генеральный директор завода «Пластмасс» Олег Лисицин. – За это время лично уничтожил тонны боеприпасов! То, что нам показали, – спектакль, не более. Судите сами, разве реально за световой день уничтожить 250 тонн боеприпасов закладками по центнеру, притом что на такелажных работах занята всего рота – чуть более 100 человек?! Приплюсуем 36 специалистов Еманжелинского пиротехнического завода, производителя «Разрушителей». Этого мало!»

Игорь Мурог, кажется, склонен был согласиться со старыми взрывниками. Полковника-автомобилиста смутило прежде всего плечо подвоза: от склада предназначенных к уничтожению боеприпасов до площадок подрыва получается не меньше часа пути, плюс время на разгрузку и закладку обреченных снарядов – по мнению того же Олега Лисицина, не меньше двух часов! То есть пустить в распыл 250 тонн за сутки военные не успевают чисто физически, даже если представить, что в такелажной роте у них сплошь шварценеггеры и кононцы.

Заметим, корреспондентам удалось отловить на подрывной площадке одного из солдат и увести его подальше от бдительного офицерского ока. На вопрос, сколько времени требуется на снаряжение одной ямы для подрыва, солдатик пожал плечами и сказал: «Ну, полчаса»... Может, конечно, и лукавил, но опроверг-таки аргументы промышленников!

Кстати, «Разрушитель» директора-пиротехники из Челябинска и Копейска обозвали «настоящей диверсией». Нет, с тем, что землю он не трясет, Олег Лисицин и компания согласны. Другое дело, что аналоги Р-40 директор «Пластмасс» использовал еще в Афганистане для уничтожения бракованных снарядов и хорошо помнит, что зачастую после подрыва в корпусе оставалась невыгоревшая взрывчатка. То есть собираться и обжигать оставшиеся после Р-40 куски на предмет сдачи в металлолом опасно!

Как бы то ни было, стороны остались при своем мнении. Военные соглашались, что рвут много, но мелкими партиями. Военные бывшие, а ныне – гражданские промышленники, заинтересованные в оборонзаказе – утверждали, что заявленные армией объемы при таких условиях реально выполнить, разве что увеличив сутки часов до 50. То есть либо военные срывают собственный план, либо все-таки закладывают в разу большее число снарядов – так, чтобы как раз хватило до челябинских окраин. Игорь Мурог принял соломоново решение.

«Займемся арифметикой! – заявил вице-губернатор. – Наши пункты наблюдения за сейсмической активностью в Миассе, Чебаркуле, Челябинске после сегодняшних подрывов ничего не зафиксировали. Сегодня мы с уважаемыми специалистами изучим предоставленные нам командованием полигона и ЦВО данные, тщательно все посчитаем. В конце концов задача у нас одна – безопасность граждан! К тому же, есть надежда, что в любом случае процесс уничтожения боеприпасов под Чебаркулем доживает последние недели: недавно назначенный министр обороны Сергей Шойгу уже заявил, что военные полигоны должны использоваться для боевой учебы, а не для ликвидации снарядов. Так что вариант промышленной утилизации обретает новые перспективы. В нашей области кроме ЕПЗ (Еманжелинский пиротехнический. – Прим. автора) есть «Пластмасс» и «Сигнал», которые готовы взять на себя уничтожение устаревших запасов. Осталось, собственно, договориться с Минобороны о подходящих расценках – те, что нам предлагали два года назад, иначе как смешными не назовешь».

Слова Игоря Мурога подтвердил Ярослав Рощупкин: программа утилизации боеприпасов должна завершиться под Чебаркулем 20 декабря. А будет ли она продолжена в 2013 году, пока неизвестно. В любом случае 15 ноября стороны разъехались, оставшись при своем мнении. Одни – взрывать, другие – считать.