ВИЧ с открытым лицом

1 декабря во всем мире считается днем борьбы со СПИДом, и Челябинск, в котором каждый 70-й горожанин является носителем ВИЧ, – не исключение. Корреспонденты 74.ru встретились с женщиной, которая живет с вирусом уже 14 лет, не скрывает своего статуса и открыто говорит о том, что ВИЧ – не приговор.

Равный консультант по ВИЧ-инфекции Полина Родимкина приехала в четверг, 1 декабря, в Челябинск из Екатеринбурга, чтобы встретиться со студентами, молодыми людьми и простыми жителями родного города. В Челябинске Полина родилась и выросла, здесь же узнала о своем статусе, прошла очень непростой путь переосмысления. Здесь же несколько лет назад «открыла лицо» и стала равным консультантом по ВИЧ-инфекции.

– Полина, как вы узнали о своем ВИЧ-статусе? Как это было?

– Это был 2002 год. Я находилась на больничном с недомоганием, похожим на ОРВИ. Сдала обычные анализы, но доктор не могла понять полной картины, отправила на дополнительное исследование. Честно говоря, даже не особо поняла, куда меня посылают, привыкла: врач сказал – надо делать. Я пошла в женскую консультацию по прописке, тогда анализ на ВИЧ брали там. О том, что есть центр СПИДа, я понятия не имела. Вообще тогда ничего не знала – не знала, что это все так рядышком. Я сходила, а через десять дней пришла за результатом. Мне прямо в коридоре огласили, что я «скоро подохну, и жить мне года три максимум». Это дословный текст.

– Чем таким особенным было то недомогание, что врач заподозрил ВИЧ?

– Когда вирус попадает в организм, так или иначе происходит реакция – это может быть крапивница, недомогание, легкое повышение температуры тела. Это очень похоже на простуду. Чаще всего человек и не обратит внимания на эти симптомы, спишет на переутомление, не то что-то съел, ноги промочил… А мне, наверное, просто отдохнуть хотелось, и я пошла на больничный.

– Очень часто пациенты, узнав о страшном диагнозе, будь то ВИЧ или, допустим, рак, не принимают его. Как это было у вас?

– Когда мне вот так варварски сообщили, что у меня есть диагноз, я, действительно, не приняла его – еще в течение пяти лет не могла принять этот диагноз, смириться. Я не ходила в больницу. Думаю, эта убийственная подача информации, конечно, меня отвратила. Тогда это был приговор в принципе, а уж в таком виде поданный – однозначно всё! Поэтому когда я попала в СПИД-центр к врачу-инфекционисту, которая уже проводила со мной послетестовое консультирование, я ее не слышала. Слышала только одно: я умираю… я медленно умираю… но это очень быстро, потому что у меня всего лишь три года. Конечно, доктор пыталась подобрать какие-то слова, я помню очень хорошо, она говорила: «Полина, ты не умрешь!», но я услышала это только через пять лет. Вот такая внутренняя мясорубка. И когда я вдруг поняла, что три отмеренных года прошли, а я жива и родила здорового ребенка, тогда, конечно, вот эта пелена, это безумие, парализующий страх, они ушли. И пришло здравомыслие.

– Полина, вы осознанно решились на беременность, зная о своем ВИЧ-статусе?

– На тот момент прошло около полутора лет с момента постановки диагноза. Я пришла в женскую консультацию, и мне сказали, что мы умрем с ней, что здорового ребенка мне не родить, что если я ее рожу, я ее буду хоронить. Убеждали: «Это так больно хоронить своего ребенка!». Но я подумала, пусть… я ее похороню, следом сама в могилу уйду, но я хотя бы почувствую, что такое жизнь, а не только безумие и отсчет в обратную сторону.

– Принимали терапию во время беременности?

– Я сначала не знала, что есть химиопрофилактика, но потом мне назначили лекарства, я их принимала. Дочка родилась здоровой. Ей сейчас 12 лет.

– Она знает, что такое ВИЧ?

– Она знает всё! Абсолютно! Открытым текстом. Я очень много консультирую по телефону, и она в курсе всего. Она знает про меня все, я ничего не скрываю. Мой ребенок подкован в этом вопросе.

– Ваш диагноз и всё, что пришлось пережить, что-то вам дали в глобальном смысле?

– Это сделало меня человеком. Я считаю, что сегодня я человек с большой буквы Ч. И это через ВИЧ-инфекцию. Я же училась в университете тогда – четвертый курс, вся жизнь впереди. Жила в свое удовольствие, и вдруг тебе говорят, что жить осталось три года. Вот тогда я поняла эту фразу, что жизнь дается однажды. Я поняла, как близко ходит смерть, что она действительно дышит в затылок и совершенно не обязательно ходить по темным улицам, чтобы встретиться с ней. Все очень рядом, а самое главное, от этого не застрахован никто. И сегодняшняя ситуация по ВИЧ/СПИДу она как раз говорит об этом. Когда-то я услышала фразу, что болезнь не выбирает цвет кожи, возраст, пол, социальный статус. И это правда. Я стала другой, совершенно другой…

– Как вы пришли к тому, чтобы открыть свой статус и стать равным консультантом?

– Когда мне сообщили мой диагноз, я осталась с ним один на один. Куда пойдешь с этим? К родителям мне было очень стыдно идти. У меня в голове сидело, что я предала своих родителей. Что я знала?! Что это болезнь маргинальных личностей. И вот я приду домой… В тот день, когда я ехала из женской консультации, были такие метания, я не знала, куда пойти, у меня не хватало духу, переступить порог родного дома, где прошло детство, где моя мама, где мой папа, где мой брат. Как я приду такая?! Как я им скажу об этом?! Как я буду в глаза им смотреть, ведь меня не для того растили.

Конечно, было очень сложно, информации никакой. Сейчас очень много акций, интернет, а тогда и интернета не было, а по телевизору все это так страшно звучало, что я просто выходила из комнаты, когда слышала об этом. Доходить до всего приходилось самой. Я впервые попала к психологу как раз уже через пять лет после всего – я пришла к ней и просто час сидела и ревела. Это я сейчас понимаю, что в тот момент, видимо, шел процесс принятия. Потом уже мне сказали, что есть такая организация «Компас», где помогают ВИЧ-положительным, что есть какие-то группы, и я пошла туда, пришла и сказала: «Я хочу у вас работать».

Сначала мы консультировали и общались с наркопотребителями, потом уже пришло равное консультирование. Когда оно пришло, прозвучала фраза, что у нас нет консультанта. Я сказала: «Он у вас есть, это я». Вот уже лет восемь я живу с открытым лицом.

– Что вы хотите донести до тех, к кому приходите сегодня?

– Я не говорю о первичной профилактике. Считаю, что я в ней некомпетентна, просто потому, что когда-то со мной это не сработало. Когда-то давно я была такой же студенткой, к нам приходили, и я помню эту лекцию, как мне было неинтересно, я смеялась и говорила, что мне это не светит, а через несколько лет мне поставили этот диагноз.

Сегодня мое открытое лицо о том, что ВИЧ есть, он рядом, но ВИЧ – не приговор, с этим можно жить и нужно жить. В одном из интервью меня спросили, почему я не скрываю свой статус? А что мне скрывать?! Что я живу и жизнь прекрасна?! Независимо от того, что с нами случается, нельзя опускать руки – это главный рецепт долголетия и здоровья.