Олег Лукин, главный врач ФЦССХ: «Возраст – не помеха для операции на сердце»

Самому старшему пациенту челябинского федерального центра сердечно-сосудистой хирургии в минувшем году было 97 лет, а самому юному – один день. Возраст – совершенно не помеха для проведения операции, уверен главврач центра Олег Лукин. Что дает ему основания так считать, с какими результатами кардиохирурги закончили 2016-й и какие планы строят на будущее – в интервью для 74.ru.

– Олег Павлович, сколько выполнено операций? Как изменился состав ваших пациентов?

– В 2016 году, несмотря на все сложности, мы сделали порядка 5550 операций. Самому возрастному было 97 лет, а самому молодому – первые сутки после рождения. Новорожденных мы стараемся оперировать на вторую–третью неделю, чтобы было время их подготовить, но иногда приходится это делать, что называется, с колёс. Сейчас возраст не является противопоказанием к операции на сердце. Можно и в 20 лет быть глубоким инвалидом, и совершенно бодрым и адекватным в 90 лет. Это я вам точно говорю.

– Как такое возможно? Как удается обмануть болезнь?

– Мы запустили новые технологии, в том числе криоабляцию. Поставили на поток транскатетерное протезирование аортального клапана. Это новая технология, которая в мире появилась всего-то пять лет назад, и у нас она – уже два года. Первые операции мы делали с помощью так называемых прокторов – специалистов, у которых уже есть большой опыт их проведения. А в прошлом году мы стали самостоятельными: наши рентгенхирурги получили сертификаты соответствия на работу по этой методике. Она очень дорогостоящая – порядка полутора миллионов рублей на один случай. Причём очень тяжелые случаи – те пациенты, как правило, старше 75 лет, которым раньше мы ничем помочь не могли. Им требуется протезирование клапана, но, в силу особенностей своего состояния, открытую операцию с искусственным кровообращением они попросту не перенесут. Для них и придумали вот эта высокую технологию.

Под неё мы заранее создавали так называемую гибридную операционную. Это будет самая современная на Урале операционная, в которой можно будет делать абсолютно все виды хирургических вмешательств одномоментно на одном столе. Раньше операцию с искусственным кровообращением мы проводили в одной операционной, а если при этом нужна еще помощь рентген-хирургов, то надо было перебираться в другую. Или планировать вмешательства в несколько этапов, что не всегда возможно для пациента. А в гибридной всё можно будет делать одновременно по разными методикам и за один наркоз.

Теперь начинается завершающий этап – монтаж ангиографа. Это самый современный ангиограф, какие только есть сейчас в мире, и в России их – не более трех. Один из них – наш. В конце февраля надеемся пригласить всех на торжественное открытие.

– А что нового в детском отделении?

– Только в прошлом году мы прооперировали более 460 малышей, причем почти полсотни из них – новорожденные. Поэтому мы расширили свое детское реанимационное отделение. Теперь это 11 детских мест. Благодаря поддержке южноуральских благотворителей и привлечению внебюджетных средств, нам удалось это сделать. Потребность такая возникла примерно год назад, когда наших четырех реанимационных коек стало не хватать. Одних прооперировали планово, и ребятишки лежат на долечивании. А тут рождается малыш с сердечной патологией, которого надо срочно оперировать, а потом ему потребуется тоже реанимационное место. Поэтому вынуждены были сдвигать сроки операций, насколько это возможно, чтобы никем не рисковать.

Систему «чистых помещений» в новых двух палатах нам создали отечественные производители – Миасский завод медицинских изделий. Наши детские реаниматологи, уже оценили качество и уверенно заявили, что оно ничуть не хуже западных аналогов. Даже лучше, потому что не требует дорогостоящих расходников и сервисного обслуживания.

– С чем связано это расширение? Больше стало деток, которым вы нужны?

– Да, мы думаем, что с открытием перинатального нового центра работы нам ещё прибавится.

Пренатальная диагностика развивается и будет развиваться в регионах, и выявляться наша патология будет всё чаще и больше. Уже беременные из других регионов приезжают к нам рожать по родовому сертификату, чтобы потом сразу детей перевести в наш кардиоцентр и прооперировать. В прошлом году это были две женщины из Иркутска. Пренатальная диагностика показала у плода врожденные пороки сердца. Мы согласовали этот вопрос между ФОМСами, женщины приехали, родили по родовому сертификату, и сразу, подтвердив диагноз, мы прооперировали новорожденных. Сейчас дети уже дома – в Иркутске.

Очень хорошо, что перинатальный центр расположен там же, где и кардиоцентр. Потому что транспортировка ребенка с критичным пороком сердца проблематична, а порой попросту невозможна. Проще привезти беременную сюда, принять у неё роды и потом доставить новорожденного к нам в центр.

Эту систему взаимодействия нам нужно отладить до конца. Все женщины из Курганской и Оренбургской областей, которым поставят диагноз врожденного порока сердца у плода, требующего немедленного хирургического вмешательства, будут рожать здесь, в областном перинатальном центре. Акушеры-гинекологи готовы за это взяться, мы тоже, поэтому для таких маленьких пациентов нам и нужны еще две детские реанимации.

– Помнится, детскому вопросу было посвящено и ваше сотрудничество с американским альянсом Heart to Heart (От сердца к сердцу. – Прим. автора).

Да, наше сотрудничеств рассчитано на пять лет. Представители альянса были у нас в июле прошлого года. Мы считаем, что это приносит пользу не только нам, но и всей педиатрической службе региона. На такие встречи с коллегами приглашаем участковых педиатров, врачей функциональной диагностики, детских кардиологов. Для них это очень большая школа, чтобы перейти к мировым стандартам по всем вопросам, которые касаются диагностики, лечения, реабилитации, сопровождения по жизни детей с врожденными пороками сердца.

Сама операция – это очень маленькая часть из всего цикла лечения ребенка. Многие пороки в течение жизни планово оперируются несколько раз. Вопросов много: как вести таких детей, в какие сроки обследовать, на что обращать внимание, какие ограничения вводить, что разрешать, какую реабилитацию проводить, а результат должен быть один для ребенка – это его здоровье. Без педиатров, детских кардиологов, адекватной, подготовленной всей детской службы он будет не такой хороший, как хотелось бы.

Поэтому опыт американских коллег, у которых эта система уже отстроена, нам очень полезен. В этом году кроме того, что американская делегация приедет к нам, мы планируем, что наши сотрудники поедут к клинику Мейо (Mayo Clinic, г. Рочестер, штат Миннесота, США. – Прим. автора) на две-три недели, чтобы посмотреть на месте, как происходит ведение таких маленьких пациентов. Наша задача – выстроить систему так, чтобы вся медпомощь детям с врожденными пороками сердца была максимально доступна на всех этапах.

В детской кардиохирургии остается одна проблема. Это коррекция врожденных пороков у детей эндоваскулярным методом. Все дети, которые в этом нуждаются и попадают к нам из Кургана, Оренбурга, Челябинска и области, оперируются без ограничений, у нас их нет. А в целом по стране эта проблема есть. Родители знают, что в ряде пороков коррекцию можно проводить без разрезов, но не везде это возможно. И тогда им приходится подключать разного рода фонды, чтобы оплатить и прооперировать ребенка эндоваскулярно. Мы говорим – присылайте ребенка к нам, пожалуйста. Прооперируем.

Нам без разницы, из какого региона пациент. Прото эту систему нужно отладить. В Калининграде в начале февраля на конференции, посвященной врожденным порокам сердца, где как раз будут обсуждаться эти вопросы. Мы готовы заявить и принять хоть сколько детей, но на это нужны дополнительные квоты. Пока существующих квот на три области нам хватало, но я знаю, что в соседнем Екатеринбурге, например, такие проблемы были. Мы хотим показать, что высокие технологии доступны. Давайте только решим организационные вопросы с маршрутизацией пациентов.

– Вы упоминали сложности с финансированием. Многие боялись, что перевод некоторых видов высокотехнологичной медицинской помощи (ВМП) в систему обязательного медицинского страхования (ОМС) сократит финансирование?

– С каждым годом процент операций, которые выполняются нами в рамках территориальной программы госгарантий по ОМС становится всё больше. Пять лет назад мы начинали работать по единому федеральному госзаданию и госфинансированию на ВМП. Сейчас некоторые виды операций постепенно переходят в систему ОМС. В прошлом году это было порядка 10-15% (около 550 операций) от общего числа: операции по стентированию при ОКС (остром коронарном синдроме, при инфарктах. – Прим. автора), по установке (имплантированию) однокамерных электрокардиостимуляторов (ЭКС). В этом году к ним добавились и двухкамерные ЭКС. И в 2017 году процент операций по ОМС увеличится примерно до 20%.

Да, на начало 2016 года нам утвердили госзадание меньше на 10%, чем в прошлые годы. Но в последнем квартале нам его добавили как раз на эти 10%, и мы вышли на прежние показатели. В этом году утвержден тот же объем – 5550 операций. Так что все опасения, что кому-то чего-то не хватит, оказались напрасны.

– Все-таки меня смущает возраст в 97 лет. Насколько он подходит для операции на сердце? Оправданы ли риски?

– За последние пять лет средний возраст пациентов, которых мы оперируем, увеличился на девять лет. Наш пациент стал старше. Население стареет, соответственно, и мы оперируем более возрастных пациентов. И это нормально.

Вот та технология, о которой мы говорили, транскатетерное протезирование аортального клапана, как раз и разработана только для возрастных пациентов. Люди стареют не только у нас, но и во всём мире. Огромные риски больших операций снижаются за счет таких новых технологий, и дальше эта тенденция продолжится. Если сейчас мы можем протезировать с помощью этой технологии только аортальный клапан, то скоро появится такая возможность и для митрального клапана.

Да, наш контингент с каждым годом становится всё тяжелее и тяжелее. На местах доктора приспособились брать какие-то стандартные случаи, оперировать, а что посложнее – отправлять нам. Это понятно, оправданно, и этот поток нарастает – для этого нас и создавали. И несмотря на такие условия, из года в год в нашем центре уменьшается количество осложнений и летальных случаев. За три года мы снизили количество осложнений еще вдвое, а летальность за 2016 год – еще на 10%. Она и так была 0,5%, а сейчас стала еще меньше меньшего. Нулей, конечно, не будет, это нереально в медицине, но нет предела совершенству.

Кроме того, и наша география расширяется: кроме Кургана и Оренбурга, к нам едут «севера» – Ханты-Мансийск, Иркутск, Тюмень. Всего в 2016 году мы прооперировали детей из девяти территорий: Башкирии, Архангельска, Хабаровска, Екатеринбурга и тех, которые я уже называл – Курган, Оренбург и Челябинск. Взрослые пациенты обращались из 30 регионов.

По хорошему такая помощь должна оказываться там, где человек живет, максимально близко, но если есть какие-то проблемы и пожелания, то обращаться будут туда, где лучше.

– Есть что-то, что вас особенно порадовало в прошлом году?

– Хочу отметить, что люди больше стали обращать внимание на здоровье. Они уже понимают, что не все завязано только на возможностях медицины. Меняется мировоззрение. Люди хотят жить полноценной жизнью и поэтому следят за своим питанием, образом жизни, проходят обследования и обращаются к нам. Мы стараемся в любом случае найти решение – провести или этапные вмешательства, или паллиативные операции, или малоинвазивные, но без помощи человека не оставить. Вот сегодня – операционный день, и четверо из тех, кого оперируют наши специалисты, – старше 75 лет, даже им, скорее, уже под 80. Вот это и есть результат нашей работы.