Виктор Тимашов, вице-губернатор Челябинской области: «Сейчас моя судьба зависит от приговора суда и решения губернатора»

7 февраля в областном суде состоится второе заседание по делу вице-губернатора области Виктора Тимашова. Следствие обвиняет его в том, что он организовал систему вымогательства взяток с руководителей предприятий, которые привлекались для выполнения геологоразведочных работ и которым выделялись бюджетные средства. Тимашов заявляет о своей полной невиновности. По его словам, все, что происходит, нацелено не на него…

В чем видит свою ошибку первый вице-губернатор, чего он опасается и как собирается продолжить свою карьеру? Об этом – в сегодняшнем интервью Виктора Тимашова на Chelyabinsk.ru.

– Виктор Анатольевич, в области стартовал судебный процесс, в котором вы обвиняетесь во взяточничестве, вымогательстве и злоупотреблении служебным положением. Можете прокомментировать ход предварительных слушаний по вашему делу.

– Первое, на что хотелось бы обратить внимание – судья в целях установления максимальной объективности дал защите возможность подготовить серьезные ходатайства о возвращении обвинительного заключения на доработку. Во всяком случае я заявил, что те пять переплетенных томов, которые прокуратура называет обвинительным заключением, таковым не являются. В той копии, которая у меня сейчас на руках, должным образом не проставлены печати и подписи. Многих страниц и вовсе не хватает, но ведь возможно именно от них в дальнейшем будет зависеть моя судьба. Именно поэтому защита на предварительном слушании заявила, что обвинительное заключение, по сути, нам не вручено. Кроме того, адвокаты заявили, что будет подготовлено ходатайство об исключении из материалов дела недопустимых, по нашему мнению, доказательств. Из 86 томов так называемого «дела Тимашова» более половины основаны не на фактах, а на гипотезах. И здесь судья пошел навстречу и дал нам время для подготовки ходатайства.

Причем, что характерно, ни одного возражения со стороны прокуратуры на предварительном слушании не последовало.

– Почему вы отказываетесь от рассмотрения дела судом присяжных?

– Пока мы не отказываемся от суда присяжных. Но я не исключаю, что как только сформируют коллегию присяжных, каждый из них может попасть под сильный прессинг.

На протяжении полутора лет в средствах массовой информации ведется целенаправленная кампания по созданию негативного образа первого заместителя губернатора Тимашова как руководителя и человека, и это может тоже сыграть определенную роль, если дело будет рассматривать суд присяжных.

Пока по решению суда меня не признают виновным, никто не имеет право обливать меня грязью. Я являюсь частью управленческой системы, и скандальные публикации бросают тень не только на меня, но и в целом на правительство области. Подчас журналисты ссылаются на неустановленных лиц в прокуратуре. Почему они не пишут фамилию и должность человека, который предоставил им информацию!? Тогда хотя бы были основания подать жалобу в прокуратуру с требованием прекратить утечку информации.

Сейчас возник новый виток событий вокруг моего дела. Почему в некоторых заказных публикациях меня выставляют человеком, который испугался, почему цитируют слова, которых я не говорил? Простите, для того, чтобы меня комментировать, нужно сначала записать мои слова. Записи в кабинете у следователя не велись, а если велись, то, получается, негласно. Тогда о чем мы говорим, о какой тайне следствия. Должностные лица в первую очередь нарушили общепринятый принцип презумпции невиновности.

– Вы заявили о том, что будете сопротивляться давлению и защищаться всеми предусмотренными законом методами. Что вы имели в виду?

– На стадии следствия мы неоднократно просили прекратить дело за отсутствием состава преступления. Не только я, но и те люди, которые меня защищают, убеждены: в моих действиях нет состава преступления, а что касается взяток – нет и события. Даже не надо доказывать того, чего нет. Но следствие решило идти до конца, значит, тогда и мы пойдем до конца и в строгом соответствии с законом будем доказывать нашу правоту в суде. Ситуация, в которой каждый чиновник или руководитель автоматически считается взяточником, недопустима. Так бесчестить людей нельзя. Да, взятка – это плохо, казнокрадство – плохо, но вором человека может назвать только суд, а не прокуратура.

Сейчас все трубят: в Челябинской области разоблачили крупного коррупционера. Давайте проанализируем все факты. В том числе и по моему письменному указанию осенью 2003 года, и по результатам проверки счетной палаты в ГУП «Южуралгеологоразведка», в областную прокуратуру направлено обращение провести проверку. Я что, похож на камикадзе, который сам на себя заводит уголовные дела?! В декабре бывший руководитель ГУПа Владимир Коргутлов, понимая, что над ним «сгустились тучи» и он будет наказан за растрату, приходит в ФСБ и заявляет, что проблемы на предприятии начались с того, что некий бизнесмен Александр Лосев вымогал у него деньги за включение предприятия в план финансирования геологоразведочных работ в Челябинской области. При этом средства должны были пойти «наверх», в том числе и Тимашову. В январе 2004 года в момент получения денег от представителей нескольких геологоразведочных фирм Лосев был задержан сотрудниками ФСБ. На допросах он дал показания, что требования об «откате» он передал нескольким руководителям предприятий, и все они были удовлетворены. Так за два года, по его словам, мне было передано порядка семи миллионов рублей. Что должны сделать следственные органы по уголовно-процессуальному Кодексу, когда получают заявление гражданина о совершаемом преступлении?! Да немедленно возбудить уголовное дело и начать проверку по этому факту. Все знают, как у нас спецслужбы работают, как они успешно проводят оперативные мероприятия, в том числе по задержанию взяточников. Но пять месяцев прошло с заявления в ФСБ, прежде чем меня первый раз вызвали на допрос. Серьезная расторопность – не правда ли? Если бы у следствия были бесспорные доказательства, меня тут же «закрыли» в следственный изолятор. Ни одного подтвержденного свидетелями факта передачи мне денег нет, не было и не будет. Взятка либо есть, и она фиксируется, либо ее нет. Никто из директоров геологоразведочных предприятий в кабинете у меня не был, со мной не общался, никаких требований от меня не получал и денег мне не платил.

Почему-то экс-мэра Миасса Владимира Григориади, когда его взяли с поличным, не просто арестовали, а даже этапировали в Екатеринбург. А Лосева берут с поличным, изымают 1,2 миллиона рублей, все протоколируют и… отпускают домой! Арестовали его только спустя месяц. Думаю, его вынудили дать против меня такие показания. Все это время шла работа по уговариванию, а когда действия не возымели успеха, его «закрыли».

В связи с этим хотел бы обратить внимание на очень серьезный юридический вопрос, который возник не только в связи с моим делом. В материалах следствия есть документы, подтверждающие, что прокуратура самостоятельно, без всякого постановления суда принимала решение не привлекать к уголовной ответственности ряд людей, которые дали следствию выгодные показания. Причем они и не отрицают свою вину. Это же вопиющий факт, когда следователь, улыбаясь, мне говорит:

– Вот он (не буду называть фамилий – В.Т.), в отличие от вас, активно сотрудничает со следствием.

– Выходит, этот человек дает выгодные следствию показания, а вы считаете это сотрудничеством? – спрашиваю я

– Да, считаю!

Мне такой вариант тоже был предложен, но я на него не согласился. Вот и получается, что если я жестко отстаиваю свою невиновность, не иду на сделку с совестью, значит, мою судьбу будет решать суд, а те, кто договорился со следствием, останутся безнаказанным. И как это не выглядит странным, это все законно. Именно следователь принимает решение возбудить уголовное дело. Получается, кроме суда, у нас еще следствие вершит правосудие!

– То есть вы хотите сказать, что следствие давило на вас?

– Давили другие... Все то время, пока я общался со следователями прокуратуры, они вели себя безукоризненно. Да, это были допросы, подчас жесткие, но при этом я чувствовал, что ко мне относятся как к одному из высших должностных лиц области, который временно находится в проблемной ситуации. Думаю, если бы они были на сто процентов уверены в моей вине, то вряд ли отношение было таким же.

– По основной версии следствия якобы вы под угрозой увольнения вынудили Александра Лосева передать директорам геологоразведочных предприятий требование об «откате» в размере не менее двадцати пяти процентов. У вас были полномочия уволить Лосева?

– Председателя совета директоров ОАО «Южно-Уральской горнорудной компании» (ЮУГРК) выбирают на собрании акционеров. И когда заявляют, что я мог уволить с его с работы, это, мягко говоря, лукавство. К тому времени у области уже не было контрольного пакета компании. Следствие это знает, но предпочитает закрывать на это глаза.

За денежные потоки, которые направлялись в ЮУГРК, я не отвечал. У меня нет права финансовой подписи подобных документов. План бюджетного финансирования геологоразведочных работ на Южном Урале предприятия утверждал не я, а ответственные работники комитета по природоресурсному комплексу. В том числе и те, кого следствие освободило от уголовной ответственности взамен на показания против меня. Пока я не готов называть фамилии. Где в деле хоть один документ, завизированный мной, в котором подтверждается, что фирмы были незаконно включены в этот список? Да их просто нет. Если бы в этом деле не было Тимашова, то следствие давно бы имело законченное уголовное дело. В схеме преступления ведь и раньше было все: кто давал деньги, кто брал и за что. Но одно дело – судить просто бизнесмена, который, скажем так, решал свои материальные проблемы, а другое – вице-губернатора Челябинской области.

– Недавно прокуратура возбудила еще одно уголовное дело. Совместно с главой территориального управления Минимущества России по Челябинской области Александром Власовым вы согласовывали договоры, по которым 23 объекта федеральной собственности были незаконно переданы группе компаний «Рембыттехника». Не пытается ли гособвинение подстраховаться новой статьей, если по так называемому «московскому делу» не выгорит?

– Я убежден, что это очередная попытка давления на меня. Это дело начато только для того, чтобы иметь на меня дополнительный крючок, в случае если в суде развалиться дело «по взятке». Победить в таком громком разбирательстве для многих моих недоброжелателей – дело чести. Меня неоднократно допрашивали, и есть постановление следствия о привлечении меня в качестве обвиняемого. У следствия прослеживается одна и та же мысль: что я не имел права согласовывать с фирмами инвестиционные договоры. Когда я показываю документы, что у меня есть полномочия подписывать подобные договоры, мне тонко поясняют, что я неправильно понимаю нормативные документы. Что значит неправильно? Я, специалист по управлению государственным имуществом, не умею читать? Вы не поверите, у нас со следователем идет теоретический спор о том, как мы понимаем положения тех или иных положений и инструкций. Но при этом оказывается, что я знал, что превышаю эти самые полномочия. Вы знаете, какой объем бумаг я подписывал ежедневно? Этот документ – один из многих. Если я вижу, что он завизирован моими сотрудниками, которые говорят, что все в порядке, я его подписываю. О каких преступных намерениях может идти речь? У меня такое чувство, что все наши аргументы для следователей – пустой звук. Сейчас у представителей следствия одно желание – побыстрее вручить мне новое обвинение и передать дело в суд. Скорее всего, они надеются, что районный суд быстрее, чем областной, меня осудит, и это сыграет на руку тем, кто затеял «травлю Тимашова». Я вас уверяю, мои адвокаты сделают все возможное, чтобы эту стенку разрушить. Не удивлюсь, если появится еще одно уголовное дело. В меня вцепились крепко и вовсе не для того, чтобы проиграть, и вцепилась далеко не одна прокуратура.

– На одной из пресс-конференций вы заявили, что все, что случилось с вами, может случиться с любым чиновником такого ранга, с любым человеком из правительства. Что вы имели в виду?

– Я понял, что сегодня привлечь к уголовной ответственности можно любого чиновника, и это я заявляю со всей ответственностью. У нас с одним из следователей однажды состоялся интересный разговор. Я его спросил, а не боится ли он, что однажды наступит такой момент, когда он окажется в подобной ситуации.

– С какой стати,– ответил он мне.

– А вот представим, что некто, кто хочет вас устранить, берет конверт, кладет туда сто долларов и незаметно подсовывает на стол. Потом звонит в ФСБ или прокуратуру и говорит, что у него только что взяли деньги.

– Но это же провокация!

– А то, что в отношении меня делается – это не провокация? Вы поймите, как только будет команда «Фас!», вас разорвут в клочья. Меня спасает только то, что я далеко не маленькая в области фигура, а вас никто не спасет.

Вы знаете, ему было нечего возразить. Поэтому эта ситуация беззащитности, в которой находится любой чиновник, меня особенно пугает. Предположим, что у меня все хорошо закончится, суд меня оправдает, и я выхожу на ту или иную работу. Через день меня снова можно привлечь к ответственности по заявлению любого «заинтересованного» лица.

– Вы неоднократно заявляли, что являетесь человеком системы. Но получается, что эта система вас и «сдала». У вас есть враги?

– Если бы меня, как вы говорите, сдала система, я был бы уволен из правительства области, лишен всего и сейчас бы в суд пошел безработный Виктор Тимашов. Да, в 2004 году губернатор действительно подписал постановление о прекращение моих полномочий и заявление об отпуске, но моя трудовая книжка лежит в отделе кадров.

Вы знаете, несмотря на все, что случилось, я уверен, что врагов у меня нет. То, что происходит, нацелено не на меня…. И это кому-то выгодно именно сейчас.

Но, тем не менее, одна из моих главных ошибок состоит в том, что я нарушил заповеди чиновничьей работы. Я не являлся членом никакой группировки, всегда был один. Для меня единственным руководителем является только губернатор. На мнение остальных мне всегда было глубоко наплевать, и я это всегда подчеркивал. И когда случилась эта ситуация, понял, что мне не к кому пойти. Только сейчас понимаю, что когда я пришел во власть, надо было подружиться с сильными мира сего, обрасти связями, ездить на охоту с людьми в погонах. Ничего этого я не делал. Всегда считал, что для того, чтобы быть полезным, достаточно выполнять профессионально свою работу. Более того, уверен, со мной бы никогда этого не произошло, если бы я вошел в те тусовки, в которые меня звали. Но я никогда не шел на сделки с совестью, ведь за все придется когда-нибудь ответить перед Богом.

– В прессе активно муссируется информация о миллионах евро, изъятых при обыске в вашей квартире…..

– Думаю, что журналистам специально «слили» заведомо ложную информацию о том, что во время проведенных два года назад обысков у меня были изъяты деньги и материальные ценности на четыре миллиона евро. По описи вам говорю все, что у меня изъяли: 30 тысяч рублей, 5 тысяч долларов и 260 евро. Даже не постыдились забрать обручальные кольца. Никакого антиквариата и предметов роскоши у меня не нашли.

Я неоднократно говорил, что я не самый бедный человек в области. До перехода на госслужбу в 2001 году занимался экономической деятельностью и вполне успешно. Сразу же по приходу в администрацию области предоставил контролирующим органам справку о своих доходах, где фигурировало все то, что сегодня подается как «имущество, нажитое Тимашовым на госслужбе». Кстати, когда эта справка попала в руки следствия, то они были неприятно удивлены – рушилась одна из версий.

И чтобы уже окончательно закрыть тему, скажу, что только за последние три года сумма моего подоходного налога составила около пять миллионов рублей. Не каждый чиновник, да и предприниматель так чисты перед налоговыми органами.

– Чем бы не закончился этот процесс, он уже нанес удар по вашей репутации. Какими последствиями для вас это еще обернется?

– Самые большие неприятности, постигшие меня, связаны со здоровьем. Почти два года я нахожусь в состоянии постоянного стресса. Несколько раз лежал в больнице. Я был потрясен, когда из-за подписки о невыезде следователь весной 2005 года не разрешил мне вылететь в Москву на обследование сердца и возможную операцию.

Конечно же, все происходящее – это удар и по репутации. У какой-то части населения, руководителей сложилось обо мне негативное впечатление, и даже если все закончится для меня хорошо, неприятный осадок все равно останется.

Сейчас моя дальнейшая карьера и судьба зависит от двух вещей: приговора суда и решения губернатора.