Рабство или спасение? Как попадают в рабочие дома и почему оттуда сложно выбраться

Яркие листовки с жирной надписью «Рабочий дом» пестрят на фасадах обшарпанных домов, мусорных баках или в укромных подворотнях. В этих объявлениях предлагают работу, бесплатное жилье и еду. Сорвать объявление может скромная продавщица, которая похоронила сына и потеряла смысл жизни. На него обратит внимание убийца, который вышел после десятков лет отсидки. Или пенсионер, на старости лет оставшийся в одиночестве. В период отчаяния пестрая листовка — спасение для тех, кто не видит другого выхода. И невидимая реклама — для тех, у кого всё хорошо.

Попасть в рабочий дом может каждый. А выбираются из него — единицы. Наши коллеги из 72.RU побывали в одном из таких мест в Тюмени и рассказывают, что там происходит.

Двухэтажный кирпичный коттедж затерялся среди скромных частных построек. Его окружает забор, высокий и мощный. За воротами — большая территория с мангалом и зоной отдыха. Периметр охраняет собака, по ограде разгуливает кошка. Будто находишься на уютной даче. То, что мы в рабочем доме, ничто не выдает.

Заходим внутрь. На входе десятки пар обуви, за письменным столом сидит дедушка — он следит за теми, кто входит в дом. В обед здесь тишина, пахнет гречкой и перегаром. На первом этаже комната с железными двухэтажными кроватями с ярким постельным, как в лагере. Розовые стены. Аппликация из букв на одной из них кажется нелепой. На фоне, сгорбившись, нога на ногу, сидит мужчина с опухшим красным лицом и весь в татуировках. Через стенку еще одна спальня — для женщин, напротив — кухня и зимний сад. Но люди по нему не гуляют.

Проходим на второй этаж. Там всё аналогично: ряды кроватей, между которыми, пошатываясь, бродит невысокого роста мужчина, и отдельная комната для персонала. Две обклеены памятками: «Приведи друга — получи 1000 рублей». В момент нашего визита люди по дому не ходят — те, кто не ушел на работу, неслышно сидят в своих комнатах.

В распоряжении каждого гостя кровать, ванная комната и кухня. Условия проживания такие: кормят и дают возможность жить бесплатно в обмен на труд. Проживающий должен ездить на работу по требованию руководства: это могут быть услуги ремонта, уборки или помощь в переезде. К примеру, работодатель размещает объявление в интернете о том, что у него есть рабочие руки. Труд проживающего для заказчика стоит 2500 рублей за восьмичасовую смену. Но получает работник только от пятисот до тысячи рублей — остальные деньги забирает руководитель рабочего дома.

По приезде нового гостя ждет беседа с пастором протестантской церкви. Он рассказывает, как жизнь меняет вера. После этого, по желанию, проживающий может ходить в церковь: молиться, платить пожертвования и ездить в разные города на встречи с единомышленниками. Здесь это приветствуют, так делает большинство.

Еще в доме важно соблюдать правило — всегда оставаться трезвым. Иначе можно получить штраф. К примеру, если проживающий пришел пьяный — 5 тысяч рублей, выпил в доме — 10 тысяч рублей, на работе — 15 тысяч рублей. Некоторые из-за невозможности заплатить долги переходят из одного дома в другой.

Рабочий дом, в котором мы оказались, — один из десятков в Тюмени. Его открыл два года назад предприниматель из Челябинска, это не первый его проект. Он попросил не писать адрес и название этого места. Раньше в здании дома была частная школа, сейчас его сдают в аренду. Директора сегодня на месте нет, вместо него Павел — человек, который еще недавно был гостем в доме.

Павлу 23 года, и он точно не помнит, сколько раз попадал в тюрьму. Он выглядит старше — у него серьезный взгляд и густые черные брови, которые делают лицо сердитым. О прошлом рассказывает прямо и спокойно.

— Ограбление магазина, кража телефона, избиение человека. Такая жизнь начиналась в 11 лет. У мамы по сей день проблемы с сердцем, — говорит молодой человек. — Я приехал из Челябинска. Там я попал в трудную жизненную ситуацию. В принципе я не могу социализироваться в обществе, потому что я всю жизнь сидел, — рассказывает Павел.

Всего в заключении Павел провел семь лет. Последний срок закончился два года назад, и он приехал в Челябинск. Там устроился работать на кондитерскую фабрику и начал часто выпивать. Однажды на улице он повздорил с двумя незнакомцами, ему сломали челюсть, Павел потерял паспорт. Так, по его словам, он остался без документов и работы. К родным уехать возможности не было — в закрытый Озерск без паспорта въезд запрещен.

— Иду по улице с чемоданом. Увидел объявление рабочего дома. Очень сильно переборол себя, чтобы прийти туда. Меня там встретили, покормили. Работал месяц на стройке. Накопил около пятнадцати тысяч, собрался уходить. Но начальник предложил остаться и дальше развиваться.

Павел стал руководителем, и ему предложили поехать в Тюмень, открывать еще один рабочий дом. Так он оказался здесь.

По опыту руководства, гостями дома становятся люди в возрасте от 35 лет. Чаще приезжают «алкоголики, наркоманы, зэки или просто одинокие люди». Мы идем по дому и знакомимся с проживающими.

Виталий сидит на кровати скрючившись. От него пахнет спиртом и сигаретами. Сюда он попал около года назад из колонии. После выхода ему дали визитку с адресом рабочего дома — единственного места, где его ждали.

— Я из Тагила. Отсидел за всякое: хулиганка, убийство. Просидел в сумме 13 лет. Я человека убил по пьянке. Такого же, как я сам. Просто не поделили стакан, — говорит Виталий Федотов.

Последний раз Виталий отсидел пять лет. За это время у него умерла мама, окончательно оборвалось общение с женой и дочкой. В колонии у него сильно упало зрение — на расстоянии вытянутой руки мое лицо он практически не видит.

— В лагере мне дали адреса, и я ездил по центрам. Раньше в рабочем доме мне не платили, курить нельзя было. Некуда было деваться. Сейчас полегче стало. Занимаюсь работой по заявкам: это уборка, стройка, переезды. Платят 500 рублей в день.

У Виталия есть мечта: скорее накопить нужную сумму, чтобы улучшить зрение. Как это сделать, он не знает, потому что сейчас денег нет, а работать он может уже с трудом. Еще приходится платить штрафы, которые он накопил за время проживания. Но останавливаться не собирается, потому что «лучше здесь, чем на улице».

Стелла Павлова при встрече улыбается. У нее белоснежные зубы, аккуратная прическа и маникюр. Она говорит вежливо и грамотно, но тянет в словах букву «а». Раньше она жила в Королеве и работала в магазине. Говорит, что жизнь изменилась после ухода сына — он умер в 28 лет от наркотиков. Сначала жила с мужчиной, несколько раз уходила от него, снимала квартиру и снова возвращалась. В результате они расстались, Стелла потеряла работу и осталась без жилья.

— Пошла на вокзал. И ко мне волонтер подошел с вопросом: «Что у вас случилось?» Сказала, что у меня нет жилья. Так я попала в первый дом. Сначала всё это насторожило: там вечером читали молитвы, как секта какая-то. Иногда запивала и, когда мне стыдно было возвращаться, — уходила. Месяц там прожила.

За всю жизнь Стелла сменила около двадцати рабочих домов. Говорит, что срывалась на алкоголь и от стыда уходила из одного учреждения в другое. В Тюмень она приехала пять лет назад, нашла работу в «Столото» и, по ее словам, даже выиграла миллион рублей. Деньги быстро потратила на здоровье и помощь близким. Некоторое время снимала комнату в общежитии за 8 тысяч рублей. Стелла говорит, что в один момент устала от работы и стала чаще выпивать.

— Я купила себе дубленку. Пошла и обмыла ее в баре «Руки вверх». Зажигала там, зажигала. Утром выпали из «Малинки». И такая думаю: «Блин, не хочу я домой. Хочу в рабочий дом». Поехала на Московский тракт, там баннер с объявлением висел. Набрала номер, мне сказали, куда приезжать. С пивком поехала.

В доме в обязанности Стеллы входит уборка и приготовление еды для проживающих. За это платят около пятисот рублей в день. Накопить на свое жилье невозможно, считает она. В принципе, копить Стелла не любит — заработанное она тратит на походы в кафе и кино. Восторженно собеседница рассказывает про питание: можно съедать до девяти фруктов в день, по выходным кормят шашлыками и заказывают роллы. За время жизни здесь она поняла, что ей ничего больше не нужно.

— У меня всё есть! Есть свой телевизор, ноутбук, кресло офисное, одежда. Мне общение нужно и крыша над головой.

Прийти к этой мысли ей помогла вера, считает она. Об этом рассказывает вдохновенно и эмоционально. Наш диалог всегда переходит к рассуждению о Боге.

— Здесь я пришла к Богу, у меня пропал страх. У меня всегда было чувство тревоги или грусти. Иду с работы и думаю: «Зачем я живу?» А сейчас у меня уныния нет, ощущаю себя нужной. Пастор меня очень поддерживает, — улыбается женщина. — Мы слушаем проповедь и вникаем. Я всю жизнь хотела жить в большой семье.

Большая часть гостей попадает в рабочий дом в состоянии опьянения. Узнают о такой возможности от сотрудников учреждения, которые лично зовут их туда. В день только к одному человеку может подойти по несколько представителей разных домов.

Каждый день Павла начинается с прогулки. Сегодня вместе с ним и еще одним сотрудником, молодым неразговорчивым парнем, с головы до ног одетым в брендовые вещи, идем на железнодорожный вокзал искать тех, кто готов поехать в рабочий дом. Приезжаем к обеду, потому что именно сейчас прибывает поезд.

В коридорах наши спутники уверенно ориентируются. Они идут на второй этаж, проходят в определенную секцию с креслами и внимательно осматривают всех, кто сидит в одиночестве. Попадаются знакомые — мужчина в спортивном костюме, от которого несет мочой, дремлющий с сумкой на коленях дедушка, выпивший молодой человек. Все эти люди ничем не отличаются от ожидающих поезда. Павел говорит, они живут здесь годами.

— Ехать не надумал к нам? — вежливо обращается Павел к мужчине в спортивном костюме.

— Нет. Тут хорошо, — отвечает он и стремится отойти.

— А новенькие здесь есть?

— Не было. Вот только женщина приехала. Сидела (имеет в виду в тюрьме. — Прим. ред.) раньше, — мужчина в спортивном костюме показывает на скрючившуюся женщину, которая закуталась в капюшон куртки.

— Почему вы не едете? — тихонько спрашиваю я.

— Это всё обман. Есть среди них (имеет ввиду других сотрудников рабочих домов. — Прим. ред.) такие узурпаторы, которые избили мужчину, он ушел от них без разрешения. И он как кролик скрутился, крепкий мужчина.

Еще десять минут мы ходим по вокзалу в поисках людей — большинство не раз слышали про дома и ехать туда категорически отказываются. Встречаем там Владимира, он вытаскивает из кармана пачку визиток из разных рабочих домов. Владимир объездил в Тюмени десятки таких мест, из последнего его выгнали за пьянку. Сейчас он уезжать с вокзала не намерен — не готов получать за свой труд так, по его мнению, мало. Поэтому не работает вообще.

Наши спутники работать продолжают. В течение дня они ездят по старым районам, местам, где бесплатно кормят бездомных и теплотрассам. Поиски могут длиться до ночи.

— К примеру, недавно в три часа ночи поехали за мужчинами, которые живут на трубах. Я рассказал им, что у них есть возможность поехать в дом. Сразу показал видео того, как всё устроено. Поехали со мной, — говорит Павел.

Волонтерская организация «Альтернатива» помогает бороться с современным рабством: трудовым, сексуальным, «нищенским». О том, как устроены рабочие дома и как отличить хорошую организацию, рассказала Арина Хайруллина.

— Могу точно сказать, что рабочих домов в России меньше не становится. Начнем с того, что рабочие дома нужно различать. Есть дома приютного типа, еще их называют домами трудолюбия. Они предназначены для того, чтобы человеку помочь. Если человек попал в трудную жизненную ситуацию, там ему помогают с документами, дают работу и он отдает какой-то процент заработанных денег за еду. У проживающего есть возможность встать на ноги и полноценно снимать жилье. И если же он инвалид — может остаться жить насовсем, выполняя какой-то посильный труд.

Есть вторая категория. В этих домах завлекают по тому же принципу: рассказывают о том, что помогут, что у них можно работать и жить. А по факту там реализуется современное рабство: собирают документы, не платят зарплату разными способами шантажа и обмана. К примеру, у человека есть зависимость и эту зависимость постоянно подкармливают, чтобы у человека не было желания никуда уйти. К примеру, очень часто в работных домах есть такое, что несколько раз в неделю наливают. Человек бездомный и алкоголизированный попадает в среду, где ему наливают, он работает за тарелку супа и денег не получает. И человек оказывается перед выбором: уйти на улицу, откуда он пришел, или оставаться в доме. Многие выбирают первое сознательно. На самом деле, и тот и другой случай — использование безвыходного положения человека. Говорить о том, что человек это делает по доброй воле, неправильно.

Еще должны понимать, что штраф, который отдают люди за нарушение, в трудовых отношениях неприменим. Это история о том, что работодатели говорят человеку, что он им изначально должен. Говорят: «Мы тебя кормим и поим — отрабатывай; ты нам должен, потому что мы тебе дорогу оплатили, потому что мы тебе документы сделали». Ничего из этого не имеет отношения к правовой деятельности.

Основная проблема в том, что ограничения между этими двумя категориями условные. Те дома, которые эксплуатируют людей, крайне сложно привлечь к ответственности. Самый важный момент: важно, чтобы эта организация была юридически зарегистрирована. Это то, что человека может обезопасить при выборе. Второй момент — нужно настаивать на том, чтобы вы заключали какое-то соглашение с организацией.

У нас есть статьи Уголовного кодекса: «Торговля людьми», «Использование рабского труда», «Незаконное лишение свободы» и очень много смежных статей. Формально они есть, но очень сложно доказуемы. Дела по ним крайне редко возбуждают. Для сотрудников полиции нужны железобетонные доказательства: человека должны физически удерживать или чтобы была диктофонная запись с отказом работодателя платить деньги. Поэтому на деле всё рассыпается, — рассказала Алина Файрулина, сотрудница организации.

Ольга Бахтина, руководитель екатеринбургского социального приюта «Дари добро», считает, что рабочие дома не помогают реабилитироваться. По ее мнению, после того как проживающий уходит оттуда, у него не получается социализироваться — снова начинается старая жизнь.

— Рабочих домов очень много — они растут как грибы. Люди освобождаются из мест лишения свободы и создают рабочую силу. Реабилитации там нет, потому что на людях больше наживаются, чем помогают. Люди, как правило, кочуют из дома в дом — реабилитации никакой не происходит.

Из рабочего дома тяжело выйти. До сих пор людям платят по 500 рублей — зарплату долго не индексируют. Получается, там живут за тарелку супа и за стакан чая. Да, еще жилье. Но, как правило, снимают частные дома, за аренду которых платят не так много. Работают шесть дней в неделю. Я считаю, что это рабский труд.

Человек не социализируется. Я понимаю, когда прошло два месяца и человеку доверяют, хорошо относятся. Иногда людям никаких навыков не дают — он просто батрачит на хозяев. Кто-то к такому образу жизни привыкает и думает, что так и нужно, — рассказала Ольга Бахтина, руководитель социального приюта «Дари добро».

Ранее у нас выходил репортаж про людей, которые годами живут на железнодорожном вокзале — они намеренно отказываются ехать в рабочие дома. Мы провели с ними день и рассказываем, как живут там, где это кажется невозможным.