Выпиской из госпиталя всё не заканчивается: переболевшая коронавирусом челябинка — о последствиях

К COVID-19 многие относятся как к обычному гриппу. Дескать, нестрашно, если заболею — вылечусь быстро, буквально за пару дней. Но южноуральцы, перенёсшие коронавирус, даже после выписки из госпиталя не могут контактировать с другими людьми. Они продолжают лечение и реабилитацию, у некоторых и спустя месяц сохраняются скачки температуры, кашель и другие симптомы. Они уже неспособны никого заразить, но по-прежнему не до конца здоровы. Как проходят выписка, реабилитация и последующее наблюдение? Кому разрешают сдать плазму для тяжелобольных ковидных пациентов? Об этом мы спросили врачей и челябинку, у которой заболела вся семья. Публикуем продолжение истории от первого лица.

— Выписывали нас по очереди. Сначала маму, ещё 25 июня. Все её тесты оказались отрицательными. Буквально на следующий день выписали брата. Им требовалась полная самоизоляция друг от друга в течение двух недель, так как брат до этого имел один положительный тест на COVID-19, — рассказала Марина (имя героини изменено. — Прим. ред.). — Хорошо, что у нас есть вторая квартира на одной лестничной площадке. В ней и до болезни жил брат, туда и вернулся на самоизоляцию.

В этой семье первой заболела мама, затем симптомы появились у Марины. После температура скакнула у отца, последним сдался брат. У всех четверых на КТ диагностировали поражение лёгких. У Марины и брата они были небольшими — по 5%, у родителей — в разы больше. Положительными тесты на COVID-19 оказались только у детей.

Дело оставалось за мной. Мои тесты долго не приходили, хотя брали их у нас всех в один день. 28 июня мне сделали УЗИ и рентген лёгких. Пневмония ушла, но остались ещё некоторые поражённые участки, остаточное явление в виде бронхита. Уровень кислорода при обходе врача показывал то 98, то 97, а как-то вообще 100. Это говорило о том, что лёгкие работают в норме, но без хотя бы одного отрицательного теста на COVID-19 меня не могли отпустить.

Засыпать в стенах госпиталя, завтракать, обедать и ужинать больничной едой было уже невозможно. Особенно когда думаешь, что половина твоей семьи уже дома. Папу к тому моменту отправили из второй больницы на Гагарина, 18 в санаторий в Увелку на долечивание. В этом ему очень повезло. Его палата была оснащена телевизором, кнопками для вызова медсестёр. Каждый день папе продолжали ставить капельницы и уколы, давали таблетки, добавили ингаляции по три раза в день.

Как-то утром зашла медсестра и уточнила, есть ли мне где посидеть на самоизоляции. Это значило, что пришёл отрицательный результат на COVID-19, и меня готовят к выписке. Я обрадовалась. После пришёл врач для уточнения места самоизоляции. Предложил поехать в первую больницу, там как раз долечиваются и отсиживаются в ожидании второго теста. Но я отказалась.

Сначала решила, что могу отсидеться в своей комнате в одной квартире с мамой, но всё же был велик риск заразить её. Я позвонила заместителю главного врача, хотела узнать, могу ли я пересидеть с братом в квартире. Всё-таки мы оба ковидные. Но мне ответили, что самоизоляция должна быть полная, от всех. Поэтому лучше сидеть в своей комнате, стараться не контактировать с мамой, проветривать комнаты, а если надо выйти из комнаты по нужде, то надо кричать: «Мама! Мне надо выйти!» Мама в это время уходит на кухню или ещё куда-нибудь. Я быстро пробегаю, потом опять кричу: «Мама! Я иду обратно». Мама снова прячется, и я перебегаю к себе. Но риск заразить её всё равно оставался — через посуду, ручки дверей. В конце концов, мы дышим одним воздухом в квартире! Поэтому я решила, что рациональнее всё-таки пересидеть у брата в квартире. Мы оба ковидные, чем бы это отличалось от самоизоляции с такими же пациентами в больнице, например? Там и людей в палате больше, и можно подхватить ещё что-нибудь.

С вещами я вышла из своей палаты часов в шесть. Успела ещё поужинать и получить вечерние лекарства. Меня и ещё пять человек отправили на первый этаж. Там начиналась «чистая» зона. Мы отдали многоразовые маски, нам опрыскали пакеты с одеждой и обувь. Выдали выписные и больничные листы, потом проводили на улицу к машине скорой помощи. Водитель был без маски. Мы сказали ему свои адреса, и нас повезли по домам.

В документах на выписку было сказано, что нам надо соблюдать самоизоляцию. Закончиться она должна после получения второго отрицательного результата на COVID-19. На следующее утро ко мне домой пришла медсестра из поликлиники во всей экипировке: в маске, белом костюме, с прозрачным щитком на лице. Она взяла мазки. Результаты были готовы уже 2 июля, но я узнала об этом только 6-го числа. Несмотря на то что брата выписали раньше, к нему за мазками домой так и не пришли. Я неделю пыталась выяснить причину, звонила во все ведомства — от Роспотребнадзора до департамента здравоохранения. Потом в поликлинике нам сказали, что в конце июня вышел закон — человек считается здоровым и с одним отрицательным тестом, нужно только две недели после выписки отсидеться дома. Почему под этот закон не попала я, так и непонятно.

Всё это время меня навещали друзья. Мы виделись через окно в масках. Нам приносили продукты, оставляли у двери. Мама нам с братом тоже что-нибудь вкусное передавала, ставя у дверей в подъезде. А одежду она перекидывала в руки, благо квартиры друг напротив друга расположены.

Ещё в больнице мне соседка по палате сказала, что потом, после выписки, могут позвонить со станции переливания крови, пригласить на сдачу плазмы. Я сразу, ещё в тот момент поняла, что если позовут, то обязательно пойду и сдам. Буквально на следующий день после выписки мне действительно позвонили со станции переливания крови. Первым делом спросили, согласна ли я прийти и сдать кровь для нуждающихся. Я, конечно, сразу сказала да. После у меня уточнили, какой тяжести была пневмония (сдавать плазму можно только тем, у кого была лёгкая и средняя формы). Также спросили, нет ли хронических заболеваний, а у меня их нет. На том конце провода были очень этому рады, сказали, что ближе к окончанию моей самоизоляции, дней через 10, они позвонят для уточнения даты. Также на сдачу плазмы пригласили и брата.

Нас предупредили, что за сутки нужно будет соблюдать диету — не есть мясо, ничего жирного. Можно каши, любые фрукты и овощи, кроме авокадо, свёклы и бананов. А утром перед сдачей плазмы надо выпить крепкий сладкий чай и съесть булку.

Сдают плазму не в здании станции переливания крови, а в трейлере, который находится на территории. Нас с братом там приняли очень тепло. Взяли у нас кровь из вены и отправили на анализы — это обычная процедура, чтобы проверить, подходит ли кровь. Медперсонал очень переживал, чтобы наши анализы были хорошими, потому что сейчас большой недостаток ковидной плазмы, а заказов на неё много. Когда анализы были готовы и они оказались хорошими, для нас с братом подготовили два кресла.

Медсестры всю процедуру не отходили от нас. Разговаривали с нами, рассказывали про процесс. Оказывается, при плазмаферезе кровь теряется по минимуму. Её прогоняют через аппарат, выделяя нужный компонент. Какая-то часть крови забирается и возвращается, а компонент капает в пакетик. Так происходит три раза в течение 40 минут. Сдачу плазмы я перенесла легко, а брату стало дурно. Но ему дали сразу нашатырь, и стало легче. Дальше врач не разрешил продолжать процедуру. Его плазмы набралось граммов 200 — этого должно хватить на одного человека. А в идеале должно выходить на три порции, у меня получилось. После нас аккуратно проводили на диванчик ближе к выходу, там мы выпили чай с конфетами.

Сомнений, сдавать или нет плазму, у меня не было никаких. Мы с братом, пока ждали анализы, тоже переживали, чтобы они были в норме, чтобы мы могли сдать и помочь кому-то. Вообще медики нам сказали, что вены у нас уже достаточно истыканные после лечения. Они с трудом их нашли. Теперь нам могут позвонить снова и попросить прийти ещё раз. Хотя они и говорили: «Вам на восстановление надо как минимум месяц. Мы бы вас даже не дёргали, но плазмы не хватает, поэтому приходится просить сдавать». А не хватает по разным причинам. Дело в том, что плазму не могут брать у тех, кто тяжело перенёс ковид, у кого хронические болезни. Бывает, говорят врачи, что к ним приходят три человека, и у них невозможно найти вены, или до сдачи они съели что-то не то, а по анализам это видно. Или кому-то, как моему брату, плохо становится во время сдачи. То есть много разных факторов.

В течение недели после выписки мы принимали два препарата — антибиотики. Плюс нам ещё сказали пить витамины, любые, хоть комплекс. Самочувствие с каждым днём становится лучше, но температура иногда поднимается до 37,2 °С. О том, что так будет, нас ещё в больнице предупреждали. Кашель тоже ещё есть, это и понятно — остаточные явления, бронхит. Температуру мы не сбиваем, а от кашля пью «Флуимуцил». Также в течение трёх месяцев надо пить «Бронхомунал» — 10 дней с перерывами в 20 дней.

10 июля выписали папу. Он решил нам не сообщать заранее, а сделать сюрприз. Честно сказать, узнать его было сложно. Он сильно оброс за эти три недели и похудел килограммов на восемь. Голос у него ещё был осипшим, но за пару дней папа легко пришёл в себя. Ему тоже рекомендовали пить «Бронхомунал» и делать ЛФК.

Что о восстановлении после COVID-19 говорят врачи

— [Из-за COVID-19] возможно формирование фиброза (образование рубцовой ткани, уплотнение ткани лёгких), сопровождающегося одышкой, кашлем. Важно раннее начало реабилитации, — рассказала 74.RU врач-пульмонолог высшей категории, главный внештатный специалист Министерства здравоохранения Челябинской области Наталья Ревель-Муроз. — Даже если фиброз имеется, после реабилитации эти явления могут значительно уменьшиться. В настоящее время специальные реабилитационные мероприятия начинают в реанимации, продолжают в профильном отделении стационара или в стационарах долечивания, а затем — на амбулаторном этапе и в домашних условиях. Разработаны протоколы реабилитации пациентов после перенесённой пневмонии, обусловленной инфекцией COVID-19, касающейся всех этапов.

Кашель у выздоровевших от коронавируса действительно может сохраняться не одну неделю. Это нормально, говорят врачи.

— Кашель может сохраняться от одного до нескольких месяцев, — уточнила Наталья Ревель-Муроз. — Имеет значение первоначальный объём поражения лёгких, наличие сопутствующих заболеваний, активность реабилитационных мероприятий, поддерживающее медикаментозное лечение.

При этом пациенты, перенёсшие COVID-19, должны соблюдать ряд ограничений.

— [Многое] зависит от тяжести перенесённой инфекции, сопутствующей патологии. Общие правила: избегать стрессов, переохлаждения, чрезмерной физической нагрузки, обеспечить правильное, богатое витаминами и микроэлементами питание. Полезна лечебная физкультура, в щадяще-тренирующем режиме, дозированная лечебная ходьба с индивидуально подобранным темпом, — рассказала главный внештатный специалист регионального Минздрава. — [Что касается сроков полного восстановления лёгких], новая коронавирусная инфекция до конца не изучена. Всего лишь 11 марта 2020 года ВОЗ объявила о начале пандемии. Первые переболевшие в России появились в марте — начале апреля. Отдалённые последствия заболевания требуют изучения медицинского сообщества. После перенесённой бактериальной пневмонии пациенты находятся под наблюдением врачей от 6 до 12 месяцев.

В Челябинской области за предыдущие сутки зарегистрировано 138 новых случаев коронавируса. С начала пандемии число заболевших достигло 10 495. Умерли ещё 5 пациентов с COVID-19.

В России выделено более 100 штаммов коронавируса. По словам вирусологов, он и дальше продолжит мутировать. Скорее всего, со временем вирус станет более заразным и менее смертельным.

Накануне в Минобороны объявили о том, что первая российская вакцина от COVID-19 готова.

Всё о коронавирусе и его последствиях — в материалах 74.RU.