«Улетел в космическую пыль»: директор челябинского музея объяснил в суде пропажу метеорита

Учёных со стажем допросили в суде по делу о хищении из Государственного исторического музея Южного Урала осколка метеорита весом в 2,5 килограмма. Фрагмента хватились спустя три года. Его должны были отдать на исследования в новосибирский институт, но обнаружили на даче челябинского геолога. Учёный был консультантом музея и пишет книгу о метеоритах России. Теперь его судят за мошенничество в особо крупном размере. При этом кто владелец пропавшего куска, до сих пор неясно. А показания ряда свидетелей обвинения противоречат друг другу. Подробности — в материале 74.ru.

Процесс по делу геолога Сергея Колисниченко стартовал 19 июля в Центральном райсуде с допроса ключевых свидетелей обвинения. Накануне показания дали директор Государственного исторического музея Южного Урала Владимир Богдановский, его бывший зам Николай Антипин и бывший главный хранитель музея Ольга Субботина. От них требовалось рассказать, кто и как привёз осколок в музей и как происходил его распил. Но свидетели разошлись в своих показаниях и в итоге дошли до личных обвинений.

История, переросшая в уголовное дело, произошла в апреле 2014 года. Тогда заведующий отделом природы Челябинского областного краеведческого музея (так раньше назывался Государственный исторический музей Южного Урала) Эдуард Шайгородский привёз из Министерства экологии региона осколок метеорита. Ведомство передало его для выставочной экспозиции музея. Процесс проходил неофициально, и перед присвоением фрагменту болида статуса музейного экспоната его решили распилить. Такую идею, по словам свидетелей, Шайгородский предложил вместе с Сергеем Колисниченко.

Николай Антипин, бывший замдиректора музея: «Пилить пополам было расточительно»

Бывший замдиректора по научно-исследовательской работе Челябинского областного краеведческого музея Николай Антипин уточнил в суде, что поддержал идею о распиле ради обогащения экспозиции.

— Мы хотели представить в ней строение структуры этого метеорита, — объяснил Николай Антипин. — Пилить пополам было слишком расточительно. Получились бы два больших куска по 15 килограммов. Предполагалось распилить его на три части, чтобы третий фрагмент передать в новосибирский институт имени Соболева и получить по просьбе директора архива какие-то бумаги, которые железно подтверждают, что это метеорит. Тогда этот предмет ещё не являлся музейным. Он был передан из министерства без каких-либо документов. Как только он стал бы музейным экспонатом, совершать какие-либо манипуляции с ним было невозможно. На это требовалось бы разрешение Минкульта России.

Осколок весом около 31 килограмма распилили на три части. Две большие весом 22,8 и 5,5 килограмма остались в музее. А третью — «блин» весом 2,5 килограмма из середины осколка — отдали Колисниченко. Именно он взялся отвезти её на изучение новосибирским коллегам для получения экспертного заключения. В благодарность за проделанную работу кусок должен был остаться в геологическом музее Сибирского отделения Российской академии наук.

Исследование провели, но сам фрагмент летом прошлого года сотрудники ФСБ нашли на даче в личной коллекции Сергея Колисниченко. На следствии Николай Антипин говорил, что геолог воспользовался его доверием, когда не стал оформлять на пластину никаких документов, и обманул, оставив часть метеорита себе. Но в суде несколько изменил показания, утверждая, что директор музея Богдановский был в курсе ситуации и согласовывал им распил не на две части, как говорил Антипин во время следствия, а на три. Объяснить разногласия в показаниях суду не смог, подчеркнув, что не видит в них существенных противоречий.

Ольга Субботина, главный хранитель музея: «Директор сказал не распространяться»

Главный хранитель музея Ольга Субботина о ситуации с получением осколка метеорита и его распилом даже спустя четыре года рассказывает достаточно подробно. Хотя вспомнить фамилии всех, кто знал о планах Колисниченко, не может. Но детально описывает, кто согласовывал действия сотрудников и как их объясняли. Субботина, как и Антипин, уверяет — директор музея знал про распил метеорита и одобрил передачу его части в новосибирский институт.

— В кабинете Богдановского обсуждался только распил, и что одну часть отпилят и отправят в институт. А на сколько частей распилят — не обсуждалось, — вспоминает Ольга Субботина. — Директор был не в курсе, что получится три части. Когда мы выходили от него, он уже в дверях поинтересовался: «Какой кусок будет отпилен?». На что Антипин ответил: «Не знаем. Как получится». Распил должен был проходить в Ильменском заповеднике, но в итоге его провели где-то в другом месте. Когда мне привезли три части, я сказала, что Богдановский этому не обрадуется, потому что были отпилены достаточно большие фрагменты. На мой вопрос о том, как будут отправлять в институт третий фрагмент, мне ответили, что Колисниченко найдёт способ.

О пропаже этого фрагмента Субботина узнала в прошлом году, когда ей позвонил Владимир Богдановский и поинтересовался его судьбой.

— К тому времени я уже не работала в музее. Богдановский сказал мне ни с кем на эту тему не разговаривать, ни с кем не обсуждать — они будут сами выяснять, — рассказала Субботина. — Потом мне следователь сказал, что третий фрагмент нашли у Колисниченко.

Владимир Богдановский, директор музея: «Осколок предназначался губернатору»

Руководитель регионального исторического музея к судебному заседанию подготовился основательно. Владимир Богдановский принёс с собой шпаргалку с описанием истории получения осколка метеорита и пропажи его части и с лёгкостью называл даты, точный вес фрагментов болида и другие детали. Но вскоре гособвинитель остановила его и попросила ответить на вопросы, чтобы соблюсти хронологию событий. У корреспондента 74.ru cложилось впечатление, что после этого директор периодически начал юлить во время дачи показаний и заметно занервничал.

Суду Богдановский признался, что испытывает к Колисниченко неприязнь ещё с 1980-х годов, а к работе консультантом в музее его привлекал Антипин. Про готовность Минэкологии передать учреждению крупный осколок метеорита директор узнал за два месяца до получения, а о его распиле на три части — спустя три года. Говорил, что в день передачи с утра отсутствовал на работе. Но тут же уточнял, что подписание доверенности сотруднику, который должен был привезти осколок болида в музей, «происходило за стенкой» от него.

— К нам в музей привезли этот метеорит как материальную ценность по доверенности. Сразу его не оприходовали как музейный предмет, а сделали это по документам только спустя две недели. Всё это время по документам метеорита не было у нас, — рассказал Владимир Богдановский. — Вопрос распила со мной не обсуждался. Я вообще не знал, что осколок привезли в музей. О несоответствии документов по нему я узнал после проверки Росохранкультуры. В актах вес этого метеорита был на два с половиной килограмма меньше.

Про распил на две части директор якобы узнал уже во время проверки по предписанию Минкультуры в 2017 году. По сохранившимся на сервере фотографиям выяснил, кто принимал в этом участие. Во время служебной проверки сотрудники рассказали о существовании третьего фрагмента. При этом в мае 2014 года Богдановский лично утверждал акт фондово-закупочной комиссии музея о принятии в качестве музейных экспонатов двух этих фрагментов распиленного осколка метеорита.

— Связи с распилом этого осколка у меня не было. В самой комиссии я не участвовал, а только утверждал её акт, не проверяя, что и как она подписывала, — уточнил суду Владимир Богдановский. — Как только специалисты по итогам служебного расследования подтвердили, что произошла кража, я обратился в Минкульт. После этого я позвонил Колисниченко, чтобы мирно эту часть вернуть. Но в ответ меня послали. Никакой необходимости в передаче фрагмента институту для получения заключения не было. Новосибирск уже получил килограммовый фрагмент на конференции в феврале 2014 года. Мой заместитель по науке поинтересовался у Колисниченко и Антипина насчёт третьего фрагмента. На что услышал, что его нет, потому что из-за широкой фрезы при распиле три килограмма ушли в космическую пыль.

Резонный вопрос — почему так разнятся показания свидетелей — гособвинитель задала всем выступившим участникам процесса. Владимир Богдановский уверен, что бывшие коллеги оговаривают его, чтобы «переложить с больной головы на здоровую».

— Я не враг себе! Когда поступает метеорит к нам, и написано, что губернатор передаёт на временное ответхранение в музей, и он заберёт потом на выставку… Это я посмотрел и что решил — да что там губернатор? Пилите, ребята, и забирайте, что ли?! Так я не мог поступить ни под каким давлением, — аргументировал он суду. — У сотрудников была материальная и моральная выгода. Цена вопроса, так сказать, для коллекционера может выражаться в десятках тысяч долларов. А у Субботиной к тому же было служебное расследование по поводу недостачи, стартовавшее в начале апреля. На момент распила метеорит не был поставлен на учёт ни как музейная, ни как материальная ценность. Его не было на учёте нигде. Метеорит находился в руках трёх сотрудников.

Николай Антипин позицию бывшего начальника объяснил конфликтом. А Субботина ещё раз повторила суду диалог, который произошёл у сотрудников музея с Богдановским перед распилом. И предположила, что директор просто боится ответственности за принятое им решение.

Когда представитель прокуратуры поинтересовалась у Богдановского, появился ли распиленный фрагмент в экспозиции, он подтвердил, что его вскоре смонтировали. Но, в отличие от уверенного начала своей речи в суде, не смог называть точную дату, когда он его увидел — в 2015 году или в ноябре 2014 года.

— Вы до этого поясняли, что для распила нужно разрешение спрашивать у Министерства культуры России. Между тем видите у себя на экспозиции два фрагмента метеорита распиленные, и при этом вопросов у вас не возникало, какой именно кусок был без вашего ведома распилен?

— Я этот вопрос задавал Антипину…

— В каком году? — поинтересовалась гособвинитель Ирина Клименко.

— Когда в первый раз увидел в витрине.

— А когда вы его первый раз увидели?

— Ну, может быть, в течение нескольких дней после того, как его смонтировали. Трудно сказать. Наверное, где-нибудь в ноябре 2014 года. Я для себя отметил, что нужно посмотреть, как оформлены документы. Как только мне указали на нарушения в документах, я запросил весь пакет в 2017 году.

— А кто вообще обладал правом обратиться с вопросом о распиле в Минкульт?

— Возможно, фондово-закупочная комиссия. Но нужно привлечение эксперта.

— И не нужно было обращаться ни в какие органы власти?

— Лучше обратиться. Инструкции об этом двояко можно читать. Я не уверен, сколько над нами должны ещё человек стоять, которых мы должны были привлечь.

На вопрос, кому принадлежал осколок, свидетели затруднились ответить. Бывший главный хранитель музея полагала, что государству. Экс-заместитель по научной части высказывал мнение, что при передаче возник «элемент бесхозности». А директор музея утверждал, что получил осколок от правительства и губернатора, которые финансировали его подъём со дна озера Чебаркуль.

20 июля в суде дал показания Эдуард Шайгородский. Именно он в 2014 году как заведующий отделом природы Челябинского областного краеведческого музея привёз осколок и поддержал идею Колисниченко его распилить. Учёный подтвердил версию о предварительном согласовании действий с директором. 74.ru продолжит следить за этим процессом.

О пропаже фрагмента челябинского метеорита весом в 2,5 кг в прошлом году заявило руководство Государственного исторического музея Южного Урала. Директор музея Владимир Богдановский обнаружил недостачу во время сверки документов. По ним учреждению в апреле 2014-го передали осколок весом чуть более 31 килограмма. Затем его якобы распилили на две части. Но на деле их общий вес составил около 28,5 килограмма. Позже выяснилось, что при распиле был ещё один кусок. Его должны были направить в новосибирский институт на исследование. Но пропавший ценный экспонат сотрудники ФСБ обнаружили в коллекции Сергея Колисниченко. Он был консультантом музея и сейчас работает над энциклопедией метеоритов России.

В августе прошлого года по данному факту заведено уголовное дело. Эксперты Южно-Уральской торгово-промышленной палаты оценили его рыночную стоимость в полтора миллиона рублей.

История с пропавшим метеоритом, переросшая в уголовное дело, не оставила равнодушным сообщество учёных страны. Свою точку на происходящее они высказали в материале 74.ru.

Гигантский огненный шар взорвался в небе над Челябинской областью 15 февраля 2013 года в 9:20 на высоте около 20 километров. Осенью того же года самый большой фрагмент болида достали со дна озера Чебаркуль и передали музею.