«Я и не умею больше ничего»: уличные музыканты Челябинска — о заработке, призвании и конфликтах с конкурентами

— Это мелодика, или пианика, — клавишно-духовой инструмент, — показывает на мини-синтезатор с трубкой Виталий Третьяков. — Чтобы освоить игру на нём, пришлось отучиться сначала в музыкальной школе на фортепиано, а потом два года протрубить в военном оркестре в армии — там поставили дыхалку, артикуляцию. На гитаре тоже умею играть. На набережной уютно, тихо, обычно один здесь, на Кировке музыкантов слишком много — их не перекричишь. В основном джаз играю, фольклор — в разных стилях.

В пятничный вечер музыкант Виталий Третьяков вышел на набережную за филармонией, чтобы восстановить навыки игры на мелодике. От холода немеют пальцы — он сгибает и разгибает их. Расстраивается, что из-за непогоды не может сыграть сегодня половину репертуара. Но люди всё равно останавливаются, слушают, бросают монеты в шляпу. Импозантному мужчине с приятным голосом 50 лет. Он профессиональный музыкант, раньше работал в филармонии, а сейчас выступает с разными коллективами. Деньги его не особо интересуют — на улице играет ради удовольствия и чтобы не мешать соседям.

В отличие от Виталия, Данил и Андрей живут на деньги, заработанные на улице. Улыбчивые парни поют на Кировке напротив Оперного театра, выступают по очереди. В основном исполняют попсу и рок — то, что «лучше всего заходит публике». На главной пешеходной улице Челябинска они второй год. Парням чуть за двадцать, оба еще получают высшее образование. Андрей поступил в магистратуру, будет учиться на эколога, грустно вздыхает, что осенью придется устраиваться на «обычную работу». Данил учится на менеджера, трудился бариста, но пару недель как уволился — сейчас все силы уходят на уличные выступления.

— Мы начинали пять лет назад в переходе, потихоньку выбрались на Кировку. Играем ради всего понемногу: денег, славы, удовольствия, — делится Данил. — Дневной заработок зависит от многих факторов: погоды, оборудования, дня недели, есть ли какие-то мероприятия, которые привлекают людей. Бывает, вообще ничего не зарабатываем, если учитывать затраты на дорогу, струны, батарейки. На аппаратуру мы, кстати, тоже заработали выступлениями, сначала просто с гитарой стояли. Помню, как мы радовались, играя на Арбате в 2017 году, заработали по 500 рублей. Сейчас мы этой сумме расстроимся. Самая большая сумма, что мы тут собирали часа за два-три, — восемь-десять тысяч рублей. Средний заработок — тысяча-полторы. В идеале петь на улицах стоит только по выходным в качестве дополнительного заработка, хотя, если только стритовать, тоже можно прожить, хоть и с натяжкой.

Парни говорят, что не все бывают довольны музыкой по вечерам. Иногда с «наигранного» места их выгоняют сотрудники МВД, но это зависит от конкретного патруля — за два года на Кировке артисты уже обросли связями: у них есть «свои ребята в полиции, которые точно не турнут». Конфликты с другими стритовщиками тоже случаются.

— Вчера нам даже угрожали. Тут есть один дедок в ковбойской шляпе, в стиле кантри поет. Он заявил, что тут его место. Но среди музыкантов нет таких правил. Места распределяются так: кто первый встал, того и тапки. А еще нам пару раз тут чуть технику не поломали, но тут уже дело в пьяных неадекватах. На удивление в основном лезут вплотную и роняют технику женщины тридцати-сорока лет, пристают, — смеется Данил.

Буквально в ста метрах от молодых людей расположилась группа «Проект Максимова». У них уличный дебют: хотя опыт индивидуальных выступлений есть у каждого участника, на Кировку именно коллективом они вышли впервые. Не успели мы поговорить с артистами и минуты, как нас прерывают. Бодрая пенсионерка кидает в коробку 50 рублей и требует сыграть «Яхту, парус» «Стрыкало».

Исполнив заказ, стритовщики рассказывают, что группа у них сложилась давно. В основном молодые люди выступают в клубах, барах и на квартирниках. Улица для них — способ увеличить свою популярность.

— Мне сейчас 17 лет, на улице я играю с 13. Максимально, когда я одна выступала, зарабатывала шесть тысяч, но это было до пандемии, сейчас меньше кидают, — рассказывает Анастасия Максимова. — Коллектив у нас разношерстный: я учусь на педагога, Слава — ему 22 — вообще работает на заводе контролером ОТК, 18-летний Федя — преподаватель по гитаре. У всех нас есть работа. Я живу с родителями, они мое увлечение поддерживают. Конкуренция на Кировке высокая, иногда выступать просто невозможно — со всех сторон орут. Но из-за мест мы не конфликтуем — правила просты: кто первый пришел, тот и поет на более выгодном месте (речь о центральной части Кировки, напротив «Челябинск-Сити». — Прим. ред.).

Еще через сто метров в сторону проспекта Ленина — скрипачи. Профессиональному музыканту Руслану Шафикову 26 лет, он играет на улице с 16.

— Мы тогда учились в колледже и стали играть здесь с одногруппником. В то время на Кировке почти никто, кроме нас, не играл — пару человек с гитарой стояли, — вспоминает Руслан. — Вышли, поиграли, поняли, что это легкие деньги: по тысяче на каждого по тем временам — приличная сумма. Просто шли домой из института искусств и решили поиграть, так и втянулись. Играли долгое время вместе, но пять лет назад разошлись. Теперь он выступает с гитаристом, обычно на этом месте, только в другое время. Мы не конфликтуем, просто так вышло. Я обычно возле «Челябинск-Сити» играю, а он — здесь. Сегодня мне пришлось на его место встать, потому что на моё эти ребята залезли (речь о группе «Проект Максимова». — Прим. ред.).

По словам Руслана, после разгара пандемии коронавируса и начала спецоперации челябинцы стали кидать меньше денег.

— В последние несколько лет люди стали меньше давать денег, процентов на двадцать точно, — подсчитывает музыкант.

— Сейчас полторы тысячи на каждого — это не очень много, — продолжает Руслан. — Самый большой заработок, что я получал, когда один играл, — 18 тысяч. Но я очень долго стоял, часа в четыре дня вышел и до одиннадцати вечера. А в среднем по три тысячи тут собираем. Выходим по погоде. Сегодня минимальная температура (в день подготовки этого материла было +17. — Прим. ред.). Если было бы холоднее, играть бы уже не смогли.

Напарник Руслана, 22-летний Владислав Гросс, — менее опытный уличный музыкант: он стритует только два года. Сейчас не работает, но как закончится сезон, ему «придется искать нормальное место».

— Мы играем в основном поп-музыку. Репертуар регулярно обновляем, надо постоянно подстраиваться под вкусы публики. Если вы выходите ради заработка, нужно играть что-то узнаваемое. Если я выйду и буду Моцарта играть, мало кто оценит, — добавляет Влад. — Есть свои хитрости в очередности: мы выстаиваем плейлист так, чтобы рядом стояли контрастные по стилю треки: сначала быстрое, потом медленное, грустное, потом веселое. Но заканчивать стараемся лирикой.

У Влада свой взгляд на распределение мест на Кировке: локация напротив «Челябинск-Сити» должна принадлежать Руслану как более опытному музыканту, но молодняк правил не знает. Впрочем, к конфликтам это не приводит, если кто-то встает на территорию скрипачей, они просто уходят на другое место.

Федор Лампочка играет обычно ближе к ночи. Но ради нас остановился и исполнил одну из своих любимых песен. Это снова оказался «Стрыкало».

Харизматичный веселый парень делится, что практически живет на Кировке с тех пор, как его выгнали из дома. Стритовать он начал случайно.

— Четыре года назад я уехал в Питер, ко мне подошел пьяный парень на улице — он был весь в крови после драки — и спросил: «Можешь зажать гитару вот так пальцами?» Этот парень стал моим лучшим другом, он научил меня играть там, прямо на улице. С тех пор я стритую. В Питере зарабатывал по десять тысяч в день, а здесь всегда по-разному. Вчера, например, две тысячи вышло. А однажды получил только пинка от полиции за песню «От винта» из «Смешариков». Работаю везде понемногу: в школе гитары, светозвукорежиссером в ночном клубе, массажистом-мануальщиком.

Пройдя всю Кировку, мы спускаемся в переход, где встречаем Кристину. Она поет на улице уже три с половиной года.

— Зарабатывать получается всегда по-разному, бывает, 56 рублей, а бывает, и два «куска» кинут [2 тысячи рублей], — прикидывает Кристина. — Если стоять каждый день, выйдет 12 тысяч в месяц. Я учусь на педагога начальных классов. Из-за того, что на неполный рабочий день почти никуда не берут, остается только один вариант — идти попрошайничать. Когда жила с родителями, они к моему увлечению относились нормально, говорили только: «Будь осторожней». Для меня это не только деньги, но и хорошая эмоциональная разрядка — можно просто прийти и поорать. Пою в переходе, потому что на Кировке конкуренция просто ужасная, а у меня голос тихий, а тут акустика хорошая, мне нравится. Но и тут стараюсь ни с кем не пересекаться из музыкантов, чтобы не было солянки.

Девушка жалуется на бестактность слушателей.

— Могут просто подойти и сказать: «У тебя нет слуха, голоса, вкуса». Еще попадаются сексисты: просят спеть Цоя, а потом заявляют, что его песни не может петь женщина. Ну и где логика? Хотя именно Цоя просят чаще всего, — говорит она.

С другой стороны Кировки, на набережной за «Мегаполисом», стоит саксофонист. 23-летний Павел Хатунцев играет на улице два года. Он профессиональный музыкант, работает на праздниках и корпоративах, пишет музыку, биты, сводит вокал.

— Для меня это просто приятное сезонное хобби. Я стритую ради удовольствия, а не денег. Сколько кидают, не считаю. Когда ты играешь на улице, это самое легкое проявление искусства, творческого самовыражения. Есть ты и слушатель. Кому понравилось, могут просто поддержать — даже приятным словом, отметкой в соцсетях, финансово.

Павел бывал в Санкт-Петербурге и играл там на улице, но в Челябинске ему нравится больше.

— В Питере кидают больше, однажды мне даже пять тысяч там положили, но в Челябинске люди относятся теплее к музыкантам, душевнее. Это просто ощущается. Конкуренции для меня нет, она же только между одинаковыми инструментами бывает. Это ужасно, когда рядом стоят два гитариста, например. А мне в городе свободно — других саксофонистов я не встречал.

Ранее мы рассказывали о челябинском шиномонтажнике, взорвавшем TikTok песнями на фоне покрышек.

Почитайте также историю уличного музыканта, который стал миллионером за один день.