Марат Габбасов, джазовый пианист: «Мне важно быть максимально честным в том направлении, которое я выбрал»

Уверена, у Марата Габбасова много поклонников в родном Челябинске, есть они и в Москве. Но выпускник Российской академии музыки имени Гнесиных решил покорить столицу джаза – Нью-Йорк. Почему он ушел из знаменитого американского джазового колледжа Беркли, но вернулся не в Москву, а в Челябинск? Достижима ли высшая мечта и что для этого следует сделать? Об этом и многом другом мы говорили с молодым джазовым пианистом, учеником народного артиста России Игоря Бриля, лауреатом международных конкурсов Маратом Габбасовым.

«Нью-Йорк, Нью-Йорк...»

– Джазом вы увлеклись в Челябинске, учились в Москве и, вероятно, желание продолжить образование на родине джаза – в США, было вполне естественным?

– На самом деле, желание учиться в Америке появилось спонтанно. Я никогда об этом не думал и не мечтал, просто однажды решил пройти прослушивание, подал заявку, получил грант и уехал в Штаты.

– Почему выбрали музыкальный колледж Беркли в Бостоне, а не какую-нибудь школу в джазовом Нью-Йорке?

– Слово «Беркли» в джазовом мире у всех на слуху. Это первый колледж в мире, который открылся с целью профессионального обучения джазовой музыке. За шестидесятилетнюю историю он выпустил многих известных музыкантов и многие российские музыканты там учились. Я решил последовать их примеру. Да, в Нью-Йорке тоже много известных школ, но я мало что о них знал на тот момент.

– Уровень преподавания в Беркли вас устраивал после учебы в Российской академии музыки им. Гнесиных?

– Мне сложно однозначно ответить на этот вопрос. Я отучился в Беркли всего один семестр. Вероятно, я увидел лишь вершину айсберга, тем более, что мои друзья, которые отучились там раньше, предупреждали: первый семестр не даст новых знаний. Тем не менее я понял, что в Беркли довольно много посредственных преподавателей, что к хорошему учителю не так-то просто попасть. Все привилегии у старшекурсников: чем больше семестров ты отучился, тем больше шансов выбрать себе хорошего учителя. Согласно американской системе образования ты выбираешь себе преподавателей и предметы, начиная со второго семестра.

– У вас уже был солидный багаж знаний при поступлении в Беркли, разве нельзя было взять только те курсы, которые вам необходимы, которых не было в Гнесинке?

– В том-то и дело, что нет. Я не мог отказаться даже от тех предметов, которые знал, потому что изучал их в Академии им. Гнесиных. Есть программа, и я обязан ее выполнять, поэтому большинство дисциплин в Беркли были для меня повторением. Я ехал в Бостон, чтобы научиться аранжировке, получить знания по композиции – этим славится Беркли, но перепрыгнуть через несколько семестров не удалось. Поэтому решил не тратить деньги на программу, которую знаю, и вернулся в Челябинск.

– Что бы вы посоветовали музыкантам, которые сегодня мечтают получить образование за рубежом, в том числе и в колледже Беркли?

– Поучиться за границей конечно же здорово. Всем советую пройти прослушивание на поступление в американские колледжи. Беркли, например, проводит такие прослушивания по всему миру, в том числе и в России. Но обучение там очень дорогое, поэтому, если вы не получили полного гранта и у вас нет богатых родителей, я бы не советовал туда ехать. Бостон очень дорогой город, кроме затрат на учебу понадобится много денег на проживание и питание.

Но сегодня я понимаю, что в Штаты надо ехать не только для учебы, но и для того, чтобы поработать в джазовых клубах Нью-Йорка, которых там огромное количество, то есть получить все необходимые джазовому музыканту практические навыки. Именно это я и хочу сделать. Музыкальная тусовка – это очень важно: слушать, играть, общаться.

Не сошлись характерами

– Удивительно, что вы вернулись не в Москву, где вас знают, где вы много лет учились и много выступали, а в Челябинск.

– В Челябинск я приехал с единственной целью – все время посвятить занятиям, в Москве не удается сосредоточиться именно на этом. Москва вообще не мой город.

– Не сошлись характерами?

– Видимо так. Я прожил в Москве восемь лет, пока учился в колледже и в академии, и пришел к выводу, что мне трудно там жить. Контрабасист Сергей Корчагин, например, тоже из Челябинска, но он прекрасно себя чувствует в Москве. А у меня труд гораздо продуктивнее здесь. В прошлом году я приехал домой в июле, был здесь до января и занимался только музыкой. За эти полгода я совершил прорыв, к которому шел все последние пять лет. И понял, что место для меня имеет огромное значение. В Москве могу быть лишь короткое время, ничего поделать с собой не могу – хочется бежать из Москвы.

– В Нью-Йорк?!

– Это будет эксперимент. (Смеется). Я пробыл в Нью-Йорке несколько дней и мне было хорошо. Хотелось бы пожить в Нью-Йорке не один год. Музыканты говорят, что первые пять лет нужны там для того, чтобы образовался круг знакомств, чтобы тебя узнали. И только потом можно рассчитывать на серьезную работу. Я понимаю, что нужно настроиться психологически на то, что первое время будет тяжело. Но это единственный путь для джазового музыканта.

– Ваши учителя поддерживают такой выбор?

– Да, хотя знают, что он не из простых. Нас там никто не ждет, потому что в Америке достаточно своих музыкантов.

– А знание языка?

– На первом месте. Иначе нельзя говорить о коммуникабельности. Я ехал в Америку с уверенностью, что у меня хороший английский. (Смеется). Но, когда услышал американскую речь, то понял, что ничего не знаю.

– Какие выводы сделаны после семестра учебы в Бостоне?

– Что я хочу жить и работать в Америке. Я почувствовал, что это моя страна. И по количеству событий, конечно же, Штаты остаются центром джазовой музыки. Я понял это даже в Бостоне за короткий промежуток времени, потому что побывал на множестве концертов и посетил большое количество мастер-классов джазовых музыкантов. Это здорово, когда все время что-то происходит в той области, где ты работаешь. В Москве это все есть, но не в таких масштабах. И развитие джаза тоже происходит в Америке. Поэтому в Челябинск я вернулся с мыслью: подготовить себя к Америке.

– В смысле?

– Нужно повысить исполнительское мастерство, чтобы работать в Нью-Йорке. Я прекрасно знаю, над чем мне нужно еще поработать.

– А в Бостоне у вас были концерты во время учебы?

– Да, мне удалось организовать свой сольный концерт в одном из джазовых клубов Бостона, помогла это сделать моя преподавательница по фортепиано.

– С кем из известных американских музыкантов удалось познакомиться близко?

– Мне повезло, я попал в ансамбль известного саксофониста Грега Осби, который сегодня преподает в Беркли. Это очень интересный музыкант и человек.

– Что дала вам Гнесинка?

– В Гнесинке я учился на заочном отделении, параллельно работал в ансамбле «Зеленая волна» Александра Осейчука, мы много гастролировали, с сокурсниками много играл. То есть теория и практика одновременно, это для музыканта крайне важно.

– Сейчас концерты какие-то планируете в России?

– Осенью планирую организовать серию концертов, приглашу своих бывших сокурсников – это очень хорошие музыканты – и мы сделаем тур по городам России. Думаю, начнем с Челябинска и Челябинской области. Наш выпуск считается очень сильным. Это Азат Баязитов (саксофон), Сергей Корчагин (контрабас) и Александр Кульков (барабаны). Очень хотелось бы вновь собраться и поиграть вместе.

«Сначала букварь, потом Достоевский»

– Вы родились и выросли в Троицке, но Челябинск стал родным для вас городом?

– Это моя вторая родина. Сейчас и родители перебрались из Троицка в Челябинск, вот почему у меня идеальные условия здесь для занятий. Каждый день я просто занимаюсь музыкой и больше ни о чем не думаю, это огромный плюс.

– А мечтой остается Нью-Йорк?

– Не столько Нью-Йорк, сколько желание реализовать себя, развить свои музыкальные способности и проявить их на большой сцене. Мечта для меня – это иметь график концертов на полгода вперед, играть с первоклассными музыкантами музыку, которая мне нравится, и гастролировать по всему миру. Это высшая цель, если можно так сказать, и достичь ее можно только в Америке. Нью-Йорк не является для меня мечтой, это всего лишь то место, в котором мне необходимо быть для осуществления своих целей. В России, к сожалению, я не смогу этого сделать.

– Кого из современных джазовых пианистов ставите себе в пример?

– Американца Брэда Мелдау, который сегодня является одним из самых известных и востребованных в мире джазовых пианистов. В неделю он играет по шесть концертов.

– Для этого надо иметь хорошее физическое здоровье.

– Важнее душевное равновесие. (Смеется). Ему сорок два, он сейчас на пике карьеры, я был на его концерте в Бостоне и видел, как его слушает огромный, битком набитый зал. Это просто потрясающе, и достиг он всего этого не случайно. Это выдающийся самобытный музыкант. Не говорю, что хотел бы быть как он, но стремиться нужно к этому уровню.

– Сегодня все стремятся быть оригинальными.

– Правда, в Беркли я заметил не очень хорошую тенденцию – стремление к оригинальности при полном незнании азов. Есть эта проблема и в России. Люди пренебрегают образованием, основами, истоками джаза. Никакого развития это не сулит, это все равно, что строить здание с крыши.

– Вы счастливо этого избежали?

– Я не был исключением и делал много ошибок, но пришел к выводу, что во всем нужен крепкий фундамент. Нужно работать над ритмом, гармонией, свингом и так далее, чтобы строить джазовое здание на прочной базе. Все должно быть как в школе – сначала букварь, потом Достоевский. Иначе вы зайдете в тупик и перестанете развиваться, что и происходит с молодыми музыкантами, которые пренебрегают основами джаза. Я себя и сегодня считаю еще учеником, каждый день работаю над качеством исполнения и занимаюсь самообразованием.

– Кого считаете в джазе своим первым учителем?

– Станислава Васильевича Бережнова, который дал мне основы джазовой гармонии и импровизации и помог определиться с будущей профессией. Именно он повлиял на мой выбор. Благодаря ему я стал заниматься джазовой музыкой профессионально, за что ему огромное спасибо.

– Как это произошло?

– Во время Первого областного джазового фестиваля, который проходил в Златоусте, Станислав Васильевич Бережнов и Игорь Владимирович Бурко отметили мое выступление, мне было тогда 12 лет, подошли ко мне, и уже тогда Станислав Васильевич рекомендовал моим родителям отправлять меня учиться в Москву, к Игорю Брилю, и говорил мне, что я мог бы серьезно заниматься джазовой музыкой.

– Родители согласились с рекомендацией?

– Мы поначалу не восприняли это серьезно, потому что я не планировал заниматься музыкой. Это было всего лишь моим хобби. Только в 15 лет я понял, что хочу заниматься джазовой музыкой всерьез и начал брать уроки по джазовой гармонии у Станислава Васильевича, а также уроки по классическому фортепиано у Дмитрия Арленовича Михеева и уроки по сольфеджио у Ирины Георгиевны Дымовой. Они меня очень хорошо подготовили и я смог поступить в джазовый колледж к Игорю Брилю. На бюджет. Все мое образование в России было бесплатным. (Смеется). Только в Штатах я платил деньги за то, что повторял уже пройденный материал.

Максимально честен

– Какую роль в вашей жизни сыграл Гран-при на конкурсе джазовых пианистов «Рояль в джазе» в Москве?

– Конкурсы не имеют особого значения, если это не конкурсы мирового уровня. Репутация музыканта складывается из его постоянных выступлений. Ни один конкурс не отражает в полной мере всех возможностей музыканта. Конкурсы хороши тем, что стимулируют к занятиям, к росту мастерства.

– На ваш взгляд, российские джазовые музыканты сегодня способны удивить мир?

– Да, у нас, например, есть джазовый пианист мирового уровня Яков Окунь, у которого я многому учусь, слушая его игру.

– Не будь джаза, ваше музыкальное образование закончилось бы на музыкальной школе?

– Не уверен. У каждого человека есть предназначение, рано или поздно он это понимает.

– Вы первый в семье музыкант?

– Нет, мама у меня скрипачка, преподает в музыкальной школе. Папа окончил музыкальную школу по классу баяна. Я тоже хотел играть на скрипке, но мама предложила фортепиано.

– Родителям приходилось вас заставлять заниматься?

– Нет, я это делал с удовольствием и от души.

– Насколько важна для вас родительская поддержка?

– Родители очень много сделали для меня. Благодаря им я смог учиться в Москве. Они поддерживают меня во всех решениях, что позволяет идти вперед. Я им очень благодарен.

– Какой бы вы дали совет юным музыкантам, которые сегодня играют на фортепиано Чайковского, Шопена, Бетховена – оставаться в классике или обязательно попробовать себя в джазе?

– Если человеку нравится импровизировать и хочется это делать, конечно, нужно пробовать. Но не надо заставлять себя этим заниматься, если не родилось чувство радости и восторга от прослушивания джазовой музыки. Я получил хорошее классическое образование и еще пять лет назад организовал серию классических фортепианных концертов, но сегодня играю только джаз. Если направление выбрано, то нужно сосредоточиться на нем максимально. Джаз – направление обширное, там кладезь всего-всего, что следует знать и уметь, так же, как и в классической музыке.

– Как относитесь к тому, что известные классические пианисты включают в свои концерты джазовые импровизации?

– Не воспринимаю это всерьез. Это похоже больше на баловство, чем на музыку. Не стоит выносить это на профессиональную сцену. Джаз достоин того, чтобы им заниматься всерьез. Хотя, конечно, это решение каждого музыканта. Мне важно быть максимально честным в том направлении, которое я выбрал.

– Чем сегодня еще увлечены?

– Йогой. Медитация мне очень помогает в жизни и в музыке. В 15 лет я «переиграл руку» – это профессиональное заболевание. И не мог долгое время играть вообще. Тогда мама мне подарила книгу о йоге, я начал заниматься и проникся. И именно это мне помогло, буквально через месяц после первых занятий йогой я вышел на сцену и сыграл сольный концерт.

– Марат, а девушка у вас есть?

– Я в поиске. (Смеется).