Ольга Костюченкова, доцент кафедры педагогики и психологии ЧГАКИ, кандидат психологических наук: «В мои школьные годы все было строго: никаких украшений, помады, лака для ногтей»

Далеко не все люди способны и могут быть учителями для других. Наша героиня предана своему делу и, несмотря на длительный стаж работы и жизненные трудности, по-прежнему отдает большую часть своего времени педагогике. Ольга Евгеньевна Костюченкова, доцент кафедры педагогики и психологии ЧГАКИ, кандидат психологических наук, – очень приятный и интересный собеседник.

– Ольга Евгеньевна, как вы выбрали профессию педагога-психолога? Что повлияло на это?

– Я окончила ЧелГУ, по первому образованию я филолог. Честно сказать, тогда даже не думала про педагогику и психологию. В то время ЧелГУ был единственный университет в нашем городе, а все остальные вузы были институтами. Институты давали более узко направленное образование, а университет – универсальную базу. Когда я туда поступала, то особо не задумывалась о будущей профессии, просто шла получать хорошее базовое высшее образование.

Университет я окончила в 1991 году и сразу устроилась работать в школу №121 учителем русского языка и литературы. Помню свой первый рабочий день отлично, потому что как раз 19 августа 1991 года в нашей стране случился путч. О нем я узнала еще по дороге на работу, в трамвае, прибегаю в школу, а там все сидят у телевизора, обсуждают.

Немного поработав в школе, в 1993 году я узнала о новых для Челябинска курсах по психологии. Сразу заинтересовалась, так как в то время (начало 90-х) психология только входила в нашу жизнь и была представлена только в крупных городах: Москве, Ленинграде, Свердловске. Психология меня интересовала давно, и я, нисколько не сомневаясь, решила обучаться. Получила диплом о втором высшем образовании. В школу №121 меня психологом тогда не взяли, поскольку не было еще такой тенденции. Я пришла трудиться в Челябинский институт повышения квалификации работников образования на кафедру педагогики и психологии, преподавать психологию. Психология в то время начала входить в нашу жизнь именно с системы образования, и психологи стали появляться в основном в школах и детских садах. Институт повышения квалификации был самым долгим моим местом работы – 15 лет. Сейчас моя пристань – Челябинская государственная академия культуры и искусств (ЧГАКИ).

– Какие дисциплины вы здесь преподаете, и кто ваши студенты?

– Я преподаю практически всем студентам ЧГАКИ, потому что читаю психологию на всех факультетах. Дисциплин много: общая психология, возрастная, социальная, психология развития, основы психологии семейных отношений и психологическое консультирование, порядка двадцати дисциплин.

– Как интересно! А какое лично вам направление больше нравится?

– Сложно сказать… Наверное, больше всего времени в своей профессиональной деятельности я посвятила возрастной психологии. Могу рассказывать с любого места и много часов подряд наизусть психологические особенности любого возраста…

– Мне кажется, эти знания очень полезны в жизни.

– Абсолютно согласна! Как учителя в школе говорят своим ученикам: «Куда ты без математики? Математика ум в порядок приводит!» Или: «Куда ты без иностранного языка? В наше время без иностранного языка просто никуда» и так далее. Я как тот учитель в школе студентам говорю, что без знания психологии ни в профессиональной деятельности, ни в учебе, ни в личной жизни, а особенно сейчас – просто не прожить!

– Будь ваша воля, что бы изменили в нашей системе образования?

– Ну, во-первых, в школьную программу ввела бы психологию на уровне обязательного предмета. Во-вторых – уроки этикета, где бы учащиеся учились культуре общения, внешнего вида, ухаживать за собой, следить за своей внешностью, со вкусом одеваться и прочим вещам, которые в жизни обязательно пригодятся. К сожалению, никто нас этому не учит. А я думаю, что такие знания нужно получать всем, причем с детства. И в этом смысле я противник школьной формы, потому что она не дает возможность проявить себя, в том числе и через одежду, чем-то отличаться от других и вообще ограничивает свободу самовыражения личности. Чтобы школьники выглядели достойно, их и надо обучать всему вышесказанному. А если пока ребят этому не учат, так пусть они хотя бы сами набирают соответствующий опыт методом проб и ошибок.

– Когда учились в школе, у вас же была школьная форма?

– Да. У девочек была страшная школьная форма коричневого цвета с черным фартуком, а у мальчиков – курточки с эмблемками и брючки грязно-синего цвета. Все было очень строго: никаких украшений, помады, лака для ногтей и прочих «глупостей». Бороться с этим было бесполезно, существовала четко отлаженная система запретов. Я помню, директор школы собственноручно умывала девочек, которые пробовали краситься, под краном в туалете. Это было очень неприятно и воспринималось болезненно. Сейчас, будучи человеком взрослым, я понимаю, что все это бессмысленно и унизительно. И вообще, на мой взгляд, школьная форма должна отражать содержание, чтобы школьник мог гордиться, что носит школьную форму того или иного учебного заведения. А в частности, нет никаких данных о том, что у школьников, которые носят школьную форму, успеваемость выше, чем у тех, кто ее не носит. Так как в школе, на мой взгляд, основной процесс – это процесс обучения, значит, и необходимости вводить школьную форму нет. Ну уж если так хочется снова всех уровнять – можно просто ввести в школах дресс-код.

– Сейчас многие школьницы наоборот очень сильно красятся…

– Вот о чем и речь – не умеют краситься значит, надо учить: объяснять, показывать, рассказывать! И вообще в каком еще возрасте можно ярко накраситься, нелепо одеться, и тебе за это ничего не будет?

– Что еще хотели бы изменить в нашем образовании?

– Я бы оставила в прежнем виде только начальную школу и изменила среднее и старшее звено. Слишком широко, много и одинаково для всех. Не учитываются ни индивидуальные способности личности, ни ее психологические особенности, интересы и склонности. Многое из того, что проходят в школе, в жизни вообще никогда не пригодится. Образование от класса к классу должно становиться более дифференцированным и профессионально направленным. Как вариант, существующий на данный момент в наших школах, это профильное обучение.

– Но ведь ребенок, который учится в школе, еще не может определить, что ему пригодится, а что – нет.

– Верно. Для этого как раз и нужны психологи. Они могут диагностировать нужные способности, склонности, интересы и уровень развития личности ребенка. Добавьте к этому мнение учителей, желание самого ребенка, точку зрения родителей – и вот вам более или менее объективная картина, когда понятно, в какой области знаний у данного ребенка приоритет. Начальная школа в этом смысле не требует особой детализации, дети в начальной школе получают базовые знания, которыми, кстати говоря, пользуются всю жизнь! А вот средняя школа (подростки) и старшие классы должны быть уже более дифференцированными.

– Вы работали с людьми разного возраста: с детьми в школе, со взрослыми, сейчас вот со студентами. С кем лучше?

– Трудно сказать, с кем лучше – с каждой аудиторией по-разному. Со взрослыми мне нравилось работать, потому что у них есть опыт. И когда педагогам что-то говоришь – твои слова, как правило, бывают услышаны. Они легче воспринимаются еще и потому, потому что человек уже был «там», он понимает все глубже, повторюсь, в силу своего жизненного и профессионального опыта. У студентов, в свою очередь, такого груза за плечами нет, но зато они больше поддаются влиянию, с ними можно говорить о будущем, так сказать, работать на перспективу. Они – наше завтра. Они более активные, чем взрослые, более гибкие, вариативные, творческие. И если направить их активность в правильное русло, то появляется надежда, что эти дети (Улыбается.), когда вырастут, смогут применить полученные на моих занятиях знания в своей жизни и профессиональной деятельности.

– С какими сейчас проблемами приходится сталкиваться современной молодежи, как считаете?

– Помимо того что я преподаватель, я еще провожу в вузе психологические консультации. И на мой взгляд, личностный пласт проблем у современной молодежи не изменился, эти проблемы остаются актуальны во все времена: отношения с противоположным полом, неуверенность в себе, проблемы в общении и так далее. Если говорить о социально-культурном контексте проблемы, то, пожалуй, это недостаток у них индивидуальной ответственности. Причем данная тема касается не только нынешней молодежи, но и людей прошлых поколений, и, наверное, в целом характерна для всей нашей страны. И во многом, на мой взгляд, это обусловлено бывшей советской системой, когда за тебя думала партия, комсомол, решал коллектив, а ты вроде никто…так себе, как у В. Маяковского: «Единица! Кому она нужна? Голос единицы тоньше писка». И так 70 лет, а потом оказалось, что все решает не партия, не коллектив и даже не мама с папой, а ты сам. При чем все: и как тебе жить, и с кем, и на что жить, и где учиться, и на кого учиться, и где работать, и сколько зарабатывать… А мы опс… и не умеем! Не умеем думать, не можем осознать, не умеем анализировать, делать выбор и, соответственно, нести за этот выбор ответственность.

Или, например, посмотрим историю. Что такое пионерский салют? А пионерский салют означал: «Общественные интересы выше личных». Или в том же духе: «Раньше думай о Родине, потом – о себе». Тогда возникает вопрос: а разве Родина – это не я? Разве общество – это не я? Разве ценность моей жизни не важна для Родины? Тема патриотизма очень сложная и противоречивая, так сказать, дискуссионная… Я, может быть, и люблю свою Родину, причем могу доказать это хотя бы тем, что работаю в системе образования всю жизнь и получаю за это зарплату, на которую жить нельзя. Но мне кажется, что моя любовь безответна… Так как было бы неплохо, если бы еще и Родина меня любила… А меня Родина не любит, и еще она не любит миллионы таких же, как я, преподавателей, учителей, врачей и так называемых бюджетников, которые тоже получают зарплату, на которую жить нельзя. И это история в том числе и про проблемы нынешней молодежи…

– Когда шли в университет, наверное, были уверены, что нужны государству, и в светлое будущее смотрели?

– Конечно. Все же началось как раз в 1985-м, и я на самом деле очень прониклась идеей «ускорения, перестройки и гласности». И училась я как раз в то самое перестроечное время и начинала работать при М. Горбачеве и при Б. Ельцине… И, в общем, лихие 90-е мы пережили нормально. И в криминал не подались, и в частный бизнес не ушли, и честно работали и служили отечеству и государству. И прошло с той поры уже очень много лет, и вроде бы уже должно было все как-то измениться, и, может быть, даже в лучшую сторону… Но, видимо, за эту верную службу оно нас и наградило мизерной зарплатой и презрительным отношением.

– Не секрет, что педагогическая деятельность очень тяжелая, и постепенно происходит профессиональный кризис…

– Да уж… Есть такой синдром эмоционального выгорания, так сказать, профессиональная деформация. Правда, она не только для педагогов характерна, но и для врачей, актеров и вообще для специалистов профессий, работающих с людьми.

– Вы уже «дошли» до такого? Спрашиваю, потому что, несмотря на долгие годы работы, глаза-то еще горят! Как-то боретесь с этим нехорошим синдромом?

– Дошла… Но, во-первых, это явление можно осознать, диагностировать и, как следствие, с ним бороться! Обычно все начинается с накопления усталости и эмоциональной перегрузки. В нашей постоянно модернизирующейся системе образования все устроено зачастую так, что ты мало получаешь и много работаешь, к сожалению, это самые благоприятные условия для развития синдрома эмоционального выгорания.

– В жизни каждого человека, наверное, самым главным и созидающим чувством является любовь. Вы с этим согласитесь?

– В принципе, да. Любовь же разная бывает: есть любовь к детям, к мужчине (женщине), к семье, к Родине, к своим родителям, к работе, к природе... Вообще, на мой взгляд, у нас есть два основных направления жизнедеятельности: это личные отношения (любовь, семья) и профессиональная деятельность. Идеальный вариант, если и то и другое нравится, тогда ты получаешь удовольствие от жизни, ты стабилен и уверен. Как человек – ведь на двух ногах стоять удобнее и устойчивей, чем на одной: одна нога – работа, другая – семья.

– Для вас что важнее?

– Безусловно, семья. Не хочется об этом думать, но, когда постареешь, тебя оставят силы, кто тебя поддержит? Конечно, не работа. Только родные, близкие. Поэтому в идеале работа постепенно должна уйти в прошлое и оставить достаток твоей семье. В идеале, к которому надо стремиться.

– Расскажите о своих родных, детях…

– У меня есть муж и двое детей: старшей дочке 25 лет, младшему сыну – пять. Все работают, а маленький мальчик ходит в детский сад.

– Вы уже видите в нем какие-то определенные задатки?

– Пока нет. Вот по старшей дочке сразу было видно, что она гуманитарий. Она рано научилась читать и вообще явно демонстрировала свои гуманитарные способности, а вот ему уже ближе к шести – и пока он их раскрывать не собирается. Ему одинаково интересны и лего-конструирование, и рисование, и чтение, и физкультура…Хотя деться ему особо некуда, так как все в нашей семье и за ее пределами (бабушки и дедушки) – гуманитарии.

– Есть ли секрет счастливой семейной жизни?

– Очень сложно сказать… Факторов слишком много… Но в семейной жизни, ровно как и вообще в любых отношениях с людьми, важно умение разговаривать: слушать, слышать и договариваться. Это первый момент. И второй: есть такой фильм «Доживем до понедельника», там один мальчик в сочинении написал: «Счастье – это когда тебя понимают». Выражение стало крылатым. Я задумалась над этой фразой и решила ее подкорректировать, потому что понять другого человека достаточно сложно, себя-то до конца не всегда понять можно, а уж другого человека – и подавно. Но вот принять другого таким, какой он есть, позволить ему быть самим собой, не таким, как ты, отличным от тебя – может быть, и есть то, чего так не хватает именно в совместной жизни для счастья, и в этом секрет? И может быть, это и есть залог счастливой семейной жизни, чтоб договариваться и принимать. Хотя я думаю, что это порой очень трудно.

– Ольга Евгеньевна, а что вы любите помимо семьи и работы? Есть хобби?

– К сожалению, на «помимо семьи и работы» не остается времени, но я очень люблю плавать и стараюсь ходить в бассейн! И еще я обожаю баню. И чтение всегда присутствует в моей жизни. В последнее время с удовольствием смотрю «умные» фильмы, поставленные по художественным произведениям, и «умные» передачи. Не так давно смотрела «Жизнь и судьба» по И. Гроссману, «Братья Карамазовы» по Ф. Достоевскому, «Дежурный по стране» с М. Жванецким и «Истории из будущего» с М. Ковальчуком. Смотришь, думаешь, анализируешь, находишь какие-то новые контексты, очень интересно.

– Вы такая улыбчивая, позитивная. Откуда черпаете гормон радости?

– Точно не из сладкого (Смеется.), я сладкое вообще не люблю. У меня тип личности просто такой, что почти всегда хорошее настроение!