Виктор Нагдасёв, заслуженный артист России: «Нельзя уставать, надо драться за слово»

Можно ли прожить без театра, как это делают многие молодые люди сегодня? Об этом мы говорили с известным челябинским артистом Виктором Нагдасёвым. К сегодняшнему дню он сыграл более 150 ролей, более 40 из них – на сцене Челябинского камерного театра.

На уровне чувства

– Виктор Степанович, сегодня у большинства молодых людей есть уверенность, что вполне можно прожить и без театра. Их манят другие развлечения.

– Согласен, сегодня процент таких ребят больше, чем в прежние времена. Для сдачи ЕГЭ театр не обязателен. (Улыбается.) Но ребята, которым театр интересен, все-таки есть. И их немало. Бывая в школах, мы постоянно встречаемся с молодыми людьми, которые трезво и здраво рассуждают о литературе, о театре, о происходящем вокруг. Но если мы приходим со спектаклем в школу и после этого кто-то из наших зрителей открывает книжку, задумывается об увиденном и прочитанном, значит, мы не зря работаем на сцене. Например, спектакль «Гость случайный», который был сделан еще в 1995 году – к 100-летию Сергея Есенина, – очень хорошо принимается молодой аудиторией и сегодня.

– Вы его делали с Александром Филиппенко?

– Начинали делать с ним. Александр Георгиевич в 1993 году, когда я подыскивал материал к своему 40-летию, с которым можно было бы выйти к зрителю, предложил поэзию Сергея Есенина. Дело в том, что в 1985 году Александр Филиппенко с Марком Розовским сделали программу по хрестоматийным стихам Есенина, о которые уже все «ноги вытерли». И вот они эти «половички» вытрясли, и стихи заиграли совершенно по-новому! Программа называлась «Есенин без женщин» – тема любви, женщин там лишь вскользь проходила. Спектакль шел на ура и Филиппенко предложил мне взять стихи Есенина и сделать моноспектакль. Я выучил стихи, и мы с ним репетировали в перерывах между его концертами, я для этого поехал с ним на гастроли по области в качестве звукооператора.

– Он жесткий режиссер?

– Жесткий. Жена моя после репетиции как-то сказала: «Ты как в клетке со львом». (Смеется.) Но... назвался груздем – полезай в кузов. В конце концов мы показали прогон этого моноспектакля и договорились еще поработать перед премьерой осенью. Однако у Александра Филиппенко не получилось приехать в Челябинск. Я забеспокоился – юбилей на носу. Пошел к Виктории Николаевне Мещаниновой (главный режиссер камерного театра. – Прим. авт.), она посмотрела работу и справедливо тогда сказала: «Пиджак с чужого плеча, не твое». Пригласила Веру Симоновну Примакову из ЧГАКИ, которая заведовала кафедрой сценической речи, и та сказала: «Выбери из Есенина все, что тебе (!) хочется. А я к тому времени всего Есенина прочитал, познакомился с великолепным есениноведом Алексеем Казаковым, с которым до сих пор дружим, и он тоже очень мне помог. Я набрал материала на два с лишним часа, и мы с Верой Симоновной его сделали, от программы Александра Филиппенко осталось процентов 30. Я показал этот спектакль потом на фестивале есенинской поэзии в Рязани на 100-летие поэта, получил диплом. И спектакль играю до сих пор – 18 лет! Не просто играю, но после спектакля обращаюсь к зрителям с предложением поговорить.

– Откликаются?

– Да, такие вещи происходят довольно часто. Это очень интересно, потому что спектакль поэтический. Но зрителей интересует все – судьба Сергея Есенина, его гибель, сериал про поэта, который прошел на Первом канале, очень много вопросов, обо всем говорим.

– На ваш взгляд, что теряет человек, прошедший мимо театра, лишивший себя возможности узнать – что такое театр?

– Мне кажется, он теряет возможность разговора по душам, возможность сделать для себя какое-то открытие. Более того, он лишает себя открытия, которое случается не на уровне слова или действа, а на уровне чувства! Вот есть у нас в Камерном театре спектакль «Простая история», на который приходит очень разная аудитория, но когда зал в финале плачет и встает... это дорогого стоит. Зрители благодарят нас не за то, что мы так хорошо играли, они благодарят за чувства, которые мы в них затронули. Люди в этот момент стали единым целым, они в чем-то согласились друг с другом... И мы любим этот спектакль – он способствует взаимопроникновению, рождает в сердцах сочувствие. А это самое важное. Недавно я посмотрел фильм «Сталинград» в формате 3D и, честно говоря, спецэффекты мне мешали. Они стали как будто барьером для меня, они мешали мне переживать, они меня отвлекали. Это примерно то же самое, как получить удовольствие от самой еды, а не от того, как мне ее подадут.

– А как на «Сталинград» откликались молодые зрители?

– По-моему, для них и сделал этот фильм Федор Бондарчук – для ребят от 15 до 20 лет. Режиссер разговаривает на их языке. Возможно, именно через спецэффекты к ним легче пробиться, легче их уколоть.

От жадности и молодости

– Вы давно работаете с молодыми зрителями, изменилось их восприятие театра, литературы?

– Меняется время, меняются ценности. И больший процент ребят, конечно, следует за этими процессами. Они взвешивают – пригодится это на ЕГЭ или нет, например. Но остается, пусть меньший, процент молодых людей, которые тонко чувствуют, в которых есть любознательность, открытость. Именно они после спектакля подходят, задают вопросы. Но я знаю одно: нельзя уставать, надо драться за слово, нельзя позволять затаптывать слово, затирать. Заметили, сегодня и во время концертов, даже официальных – по громким датам, уже не читают стихов. Только поют и пляшут, забыли, что сначала было слово. Поэтому надо не уставать выходить к новой молодой публике с проникновенным словом. Можно словом пробить любую аудиторию.

– У вас получается?

– Иногда бывает очень трудно. Но, когда чувствую, что ребята не хотят слышать, им не интересно, то мною овладевает какой-то спортивный азарт: зацепить, зацепить! И это получается. Приходится «разогревать» слово, чтобы оно легко проникало в душу. Тот же спектакль «Гость случайный»: часто до половины ребята переговариваются, возятся, отсутствуют и мыслью, и взглядом... Но потом не объяснить, что с ними происходит, – с половины спектакля в аудитории наступает гробовая тишина и в глазах детей горит интерес! Значит, слово проникает – есенинское слово, которое с кровью, с болью.

– Вы с женой своей – Надеждой Алексеевной – одни из немногих, кто создал свой актерский театр «Пара плюс», и он много лет востребован не только у взрослой публики, но и у совсем юной. Как это произошло?

– От жадности актерской, от молодости. (Смеется.) Хотелось сделать и то, и это. После окончания актерского курса я совсем немного поработал в челябинской драме. Появилась возможность поучаствовать в создании нового театра в Абакане, там режиссер Людвиг Устинов (бывший главный режиссер Челябинского кукольного театра. – Прим. авт.) открывал театр. Причем, он захотел создать театр синтетический: половина труппы – кукольники, половина – драматические актеры. Предполагалось сделать театр и для детей, и для взрослых. Так и получилось. Мы на практике учились владению куклой, а кукольники чему-то учились у нас. И вот тогда попала нам в руки книжка «Средневековые французские фарсы». Я в то время просто болел Тилем Уленшпигелем, картинами Брейгеля и Босха, а в этой книжке так все вкусно было рассказано о средневековье, что мне безумно захотелось сделать спектакль. И вот мы с головой ушли в эти фарсы, сделали кукол для спектакля, декорации и долго играли его в Абакане. А потом, когда вернулись с Надей в Челябинск, создали на его основе тоже кукольный спектакль «Храбрый портняжка» и сыграли его более 500 раз.

– Где играли?

– И на сцене Камерного театра, и в детских садах, и в школах. Все это было в начале 90-х прошлого века. В то время театр переживал не лучшие времена, а у нас уже было двое детей и, коли два актера в семье, то сам бог велел что-то самостоятельно делать и зарабатывать. Делали концертные номера и целые программы, потом стали вести разные праздники – научились всему.

– Но театр все-таки главенствовал?

– Конечно. Из всего этого родился репертуар театральных уроков: сделали рассказы Михаила Зощенко для школ, нас об этом попросили, – получился целый спектакль. Наши театральные уроки начинались с уроков литературы, в которых мы принимали участие, иллюстрируя произведения Пушкина, Маяковского... Вскоре мы поняли, что это необходимо, востребовано. Кстати, еще в Абакане часто говорили о том, что нужно тесно сотрудничать со школами, делать театральные уроки. Там это не очень получилось, а в Челябинске пошло.

– Вероятно, это и есть верное решение задачи: как привлечь молодое поколение в театр?

– Одна из форм. Наш «школьный» репертуар со временем стал солидным и до сих пор пополняется. Сегодня у нас около 20 названий – не только классика, но и сказки, есть спектакли для взрослых. Например, сказка «Тридцать три счастья» – парафраз на тему пушкинской «Сказки о золотой рыбке» по пьесе Олега Богаева. Поставил с нами этот спектакль Александр Мордасов (режиссер, преподаватель ЧГАКИ, – Прим. авт.). Одна из последних наших работ – скомороший глум «Баба Яга и другие». Мы давно подбирались к скоморошине и однажды, увидев в нашем краеведческом музее интерьер крестьянской избы, сразу нашли решение, как эту скоморошину сделать. Поставили интерактивный спектакль, в котором участвуют зрители.

– Так вы играете спектакль в музее?

– Мы это делаем везде – на разных площадках, в разных аудиториях, но несколько лет играли и в музее. Кроме того, возили этот спектакль на эколого-этнический фестиваль «Чир Чаян» («Дух земли») в Абакане, который проводит наш родной театр «Сказка». Это сейчас легендарный золотомасочный театр, который гастролирует по всему миру. И нас переполняет чувство гордости, что мы тоже его создавали. Так вот, на этом фестивале были театры из Америки, из Индии – со всего мира, а мы представляли русскую скоморошину.

– Вы же не только в Челябинске играете свои спектакли и театральные уроки, по всей области?

– Да, откликаемся на все приглашения.

– Не устали?

– Усталость приходит от рутины и пустоты, а когда ты востребован – никакой усталости! С удовольствием откликаемся и едем. Мой жизненный принцип – всегда идти в гору. Это бодрит, не дает дремать. Потому что, как только ты остановился, так вниз тебя потащило. (Смеется.) Спектакль по поэзии Владимира Маяковского мы в 2004 году даже в Москву свозили, показывали его и в музее Маяковского, и в школе №825, где работает знаменитый Владимир Абрамович Караковский (некогда директор школы №1 Челябинска. – Прим. авт.). Мы подарили тогда школе диск с записью этого спектакля и Владимир Абрамович долго показывал эту запись своим ученикам, как театральную иллюстрацию. Он очень любит поэзию Владимира Маяковского.

– Кто этот спектакль ставил?

– Елена Куклина. Кстати, одна из любимейших учениц Владимира Абрамовича. Она врач, но с театром не расстается, это ее хобби. Когда-то у нее был студенческий театр «Балаганчик», тогда мы с ней и познакомились. Они с поэтом, журналистом и писателем Мишей Богуславским выступают и в качестве сценаристов, и в качестве режиссеров многих наших спектаклей. Недавно поставили к моему юбилею моноспектакль «Золотой дождь» по произведениям Михаила Анчарова. А были мы в Москве по приглашению Центрального дома работников искусств, конкретно – по приглашению актрисы Валентины Талызиной. Тогда она была членом правления и отвечала за работу с провинциальными театрами.

– Вы познакомились с Талызиной на фестивале «Камерата»?

– Да, мы с ней здесь работали в одном спектакле «Уроки музыки».

Театр как провокация

– А почему выбрали для нового спектакля произведения Михаила Анчарова?

– Елена Куклина просто влюблена в поэзию и прозу Анчарова. Она мне долгое время его книжки подсовывала, я читал, но как-то интереса не возникало. И вдруг меня пробило, я понял, что это мой автор. Мне захотелось поговорить со зрителем о серьезном – Анчаров именно об этом. Так мы сделали литературно-драматический спектакль, который 16 октября показали на сцене Камерного театра. Отклики были хорошие, разговор получился.

– Где еще покажете этот спектакль?

– Михаила Анчарова в школьной программе нет, но разговор такой с ребятами необходим. Кстати, до премьеры на сцене Камерного театра мы сделали несколько пробных спектаклей на молодую аудиторию. Сыграли его для учащихся художественного училища, поскольку это исповедь художника и разговор идет о жизни и об искусстве от лица художника. Нам очень важно было знать мнение художников о спектакле.

– И что?

– Попадание. Педагоги и студенты благословили нас на работу. Что приятно, молодежь активно принимала участие в обсуждении, которое мы устроили после спектакля. И еще в школе на ЧМЗ показали, тоже ребята откликнулись хорошо.

– Часто ли после спектакля получается разговор со зрителем?

– Частенько. Я даже провоцирую на такие вещи. И в Камерном театре всегда говорю об этом – надо обсуждать спектакли со зрителем, провоцировать диспуты, потому что обратная связь необходима! Иногда зрители оставляют отзывы в специальной книге, которая есть в театре, читаешь порой такие замечательные слова! Значит, и зрителю хочется поговорить об увиденном и услышанном.

– Вероятно, такие разговоры еще больше привяжут зрителя к театру, ведь и ему есть что сказать?

– Конечно. Мне не хотелось бы, чтобы спектакль заканчивался поклоном. Нужен разговор – может быть, зрители чего-то не поняли или, наоборот, поняли такое, о чем мы не догадывались и не говорили. Я вырос на спектаклях Театра юного зрителя в 1970-е годы и мечтал работать именно на этой сцене (ТЮЗ в то в время занимал здание Камерного театра. – Прим. авт). И так случилось, что я работаю на этой сцене. Мы на нее впервые вышли студийцами театра «Юность» под руководством Зои Арсеньевны Александровой, играли «Город на заре». Нас пригласил Тенгиз Александрович Махарадзе в массовки этого спектакля. Это был 1969 год. И мы в ТЮЗ ходили на все спектакли, а после спектаклей проходили обсуждения – часа по два были такие горячие споры! Это было здорово. Театр провоцировал нас читать, думать, смотреть спектакли.

– Часто в зрелом возрасте актеры сожалеют, что не сыграли ту или иную роль.

– Долгое время я мечтал о роли Сирано де Бержерака и порой был очень близок к мечте: мы с Еленой Куклиной и Михаилом Богуславским сделали оригинальную пьесу «Страсти по Сирано». Потом я работал над ролью Франсуа Вийона в спектакле «Я – Франсуа, чему не рад....» (первая строчка из стихотворения Вийона) на сцене ЧГАКИ с курсом Олега Хапова и Михаила Филимонова. Потом был Маяковский, который очень любил и Франсуа Вийона, и Сирано де Бержерака. Пробирался я к этому герою и через средневековые французские фарсы, прочитал много интересных книг... Но судьба распорядилась так, что Сирано я не сыграл.

– Скажите, никогда не возникало обиды, что вас обошли какой-то ролью, что ее незаслуженно отдали другому?

– Мне повезло в этом плане, человек я не завистливый. Мудрый мой учитель Наум Юрьевич Орлов всегда говорил: «Мой стакан маленький, но я пью из своего собственного стакана». Казалась бы, нехитрая мудрость, но как она важна – умей ценить свое и знай хорошо себя, свои возможности, трезво к себе относись. Кроме того, свои самые жгучие желания я всегда могу осуществить в собственном театре «Пара плюс». Как только появляется вакуум, что непереносимо, сразу же приступаем к самостоятельной работе.