«Охота»: острая грань надежды

На вопрос – «не о шопинге ли ваша передача?» – ее ведущий отвечает: «Нет. Не хочется про шмотки-то. Мне это не интересно». О ней много спорят. Ее многие критикуют и сомневаются в ее популярности. Но – помнят почти каждого ее героя. А еще люди, принявшие участие в съемках, раз в полгода собираются на финал сезона и с удовольствием строят совместные планы. В чем секрет внимания челябинцев к этому проекту, что остается за кадром и каковы планы на будущее – с нами поделился руководитель студии коммерческих программ ТРЦ «Восточный Экспресс», автор и ведущий программы «Охота» Павел Михайлов.

«Охота» – о сильных людях, которые имеют право на провал

– Павел, откуда появилась идея проекта «Охота»?

– Мы готовились к 8 Марта, шел 2006 год. Очень хотелось сделать что-то такое, что шло бы в эфире не один день, а на протяжении всего месяца. И мне в голову пришла идея взять четырех женщин и сделать для них сказку. Речь шла о перевоплощении и, конечно, об искренней истории. Без сомнения, интересно человека за что-то полюбить и только потом делать подарки. Мы провели кастинг, отобрали героинь, и сразу после выхода первой серии в эфир руководство «Восточного Экспресса» приняло решение проект продолжать.

– Помните первые съемки?

– Да. Это была Ирина Потемкина, в то время завуч одной из челябинских школ. В ее жизненном багаже к тому моменту уже было модельное прошлое, высшее лингвистическое образование, работа в доме моделей, близкий человек и жизнь в доме родителей – такая, когда даже не знаешь, сколько стоит булка хлеба. Одним словом, у нее все было замечательно. Но однажды пришла беда: убили родителей, сожгли дом, ушел молодой человек. Она остается совсем одна. Остается с грузом переживаний, бесконечной чередой медицинских клиник, попытками суицида. И вот, спустя годы она живет в комнате общежития. Перспектив никаких и полное отсутствие веры в себя. В программу ее притащили подруги, хотя она и сама уже давно чувствовала: пора что-то менять. Для нас это была первая героиня, первый скандал на съемочной площадке, для нее – мощнейшая ломка. Уже на первой передаче работала целая команда специалистов. История тогда поразила зрителей своей драматичностью.

После проекта она некоторое время следила за программой и обижалась на нас, что с ней что-то недоделали, что-то недодали. В какой-то момент в рамках специального проекта «Жизнь после «Охоты»» мы рассказали о том, что она так и не изменилась. И тогда Ирина, видимо, получила последний «пинок» от «Охоты». Не знаю, мы ли это, ее ли энергия всему причиной, но вскоре Ирина становится директором школы, ей дают квартиру. Она выходит замуж и уезжает в Америку. С этого началась история нашего проекта четыре года назад.

– Ход раскрытия первой истории задал тон всему проекту?

– Нет. Когда мы стали продолжать, поняли, что не хватает экстрима. Потому что человек, чтобы получить подарки, должен преодолеть какой-то процесс, «заработать» их. Перевоплощение – это подарок-награда.

Начали мы со стандарта – парашюта. Когда люди приходят на кастинг, всегда спрашиваем: «Чего хотите? Чего боитесь?» – «Прыгнуть с парашютом», – часто отвечают нам. За последние три года в программах было много разных испытаний. Ледяные проруби, публичные представления, огонь, вода, лес, где пара искала друг друга закрытыми глазами, семиметровая сосна, с которой полная героиня прыгала, рыдая 40 минут перед камерой. Я смотрел на нее и думал: господи, ну, какая тетеха! В конце серии я сказал с экрана о том, что думаю, что у нее ничего не получится. Это была намеренная провокация.

А потом на летнем финале сезона эта самая тетеха предстала рыжей бестией, очень энергичной девушкой. Оказывается, она возмутилась, что в нее до конца не поверили, и через два дня после съемок устроилась на новую работу и очень скоро устроила свою личную жизнь... Такие истории у нас случаются.

– Как возникло название «Охота»?

– Изначально программа называлось ««Охота» в «Городе соблазнов» – побочный продукт одного из проектов «Восточного Экспресса». А охота велась на серых мышек, так тогда позиционировалось. Сегодня программа трансформировалась, она уже не о них. На серых мышек не интересно смотреть. Они никогда не станут настоящими героями. «Охота» – о сильных людях, которые имеют право на провал, на спад энергетики, но знают, как выйти из патовой ситуации и поделятся этим со зрителем.

– Что сейчас вы вкладываете в смысл названия?

– На самом деле оно немного себя изжило, но от раскрученного бренда отказываться уже не хочется, и мы наполняем его новым смыслом. С той бригадой, с которой работаем, мы пришли к выводу, что силой добро не причиняют. Иначе вся работа окажется бесполезной. Поэтому мы охотимся за яркими эмоциями, новой энергетикой, а кто-то говорит, что идет охота за «Охотой», чтобы в нее попасть и измениться. Каждый видит в названии свое.

– Сколько серий «Охоты» на сегодня отснято?

– 105.

– Какая из них самая яркая?

– Есть ряд ярких серий. Есть яркие персонажи, которые и программу делают яркой, и работать с ними очень интересно, они «подзаряжают» съемочную бригаду. Есть серии-скандалы, которые тоже любимы. Во-первых, это законы жанра, в котором мы работаем, во-вторых, они нас тоже держат в тонусе, заставляют какие-то вещи переосмыслить, искать новые сюжетные ходы. А скандалы у нас случаются раз в сезон...

– Это планируется изначально?

– Нет, само происходит. Причем скандалы случаются, как правило, с теми, от кого мы не ждем. Например, Вера Жабина пришла на кастинг и сказала – я согласна на все! Была уверенность, что она легко все переживет, и никто не ждал скандала на весь город, который обсуждается уже около полутора лет. Была в прошлом году девушка, у которой около 10 лет нет волос. Мы нашли врачей, провели дорогостоящие анализы, начали лечение, сделали татуаж, чтобы она всегда хорошо выглядела. В результате – скандал, она отказалась надеть предложенный стилистами платочек. Она, конечно, сказала «спасибо», но ушла обиженной.

– Расскажите о самой удачной серии.

– Иногда мне кажется, что я создал шедевр. (Смеется.) И вот, эту программу в эфире видит наш ведущий психолог проекта Лена Абрамова – звонит мне и говорит: «Понимаешь, серая передача. Героиня пластиковая, искусственная». – «Нет, подожди, – возражаю я. – Смотри, сколько у нас в кадре событий! А какие поступки наша героиня совершила, для зрителя она молодец!» – «Зритель не дурак, он все видит...» Да, бывают и такие разговоры. Елена для меня важный зритель, она очень тонко чувствует грань правды.

Мы всегда в движении, каждая серия приносит новый опыт. Самое интересное – яркие герои возникают там, где их не ждешь. Думаешь – да, герой неплохой. Да, история весьма занимательная. Кажется, все будет ровно. Но вдруг в какой-то момент – происходит! Именно так произошло с Верой Хен. Когда она пришла, мы увидели вежливую женщину в деловом костюме. Приятную. Улыбчивую. Спокойную. Тема интересная – человек с «чужой» национальностью на Урале. Судя по первому впечатлению, в цирке она могла интеллигентно перетерпеть свое испытание. А она повела себя, как ребенок – в актерской профессии это называется «собачья органика», когда реакция идет вперед головы. Вера была замечательна! Яркая, смешная, интересная. А как она после рассказывала об этом!!! Полчаса хохотала вся съемочная бригада. Непередаваемая энергетика. Тогда я вдруг понял, что не разглядел в ней самого главного. Она просто прелесть.

«А в ластах с парашютом вы прыгаете?» – любит спросить наш оператор

– Сколько заявок поступает вам от потенциальных героев?

– Сообщений приходит от 700 до 1500 в месяц, мы выбираем 100 по смс-сообщениям. Многие удивляются, как из сообщения можно что-то понять. Но действительно видно. Из тех, кто приходит, отбираются 1-2 человека, бывают абсолютно пустые кастинги. Иногда отказываем людям не потому, что они неяркие и неинтересные, а по этическим соображениям. Есть вещи, которые нельзя рассказывать, иначе будет разрушена семья, какие-то отношения. Есть дети, родные, которые могут пострадать в результате. Есть истории, которые находятся за гранью добра и зла, за которые даже браться не хочется. Есть истории, которые повторяют то, что уже было. А у нас, к сожалению, шоу, поэтому мы не можем повторяться. Хотя у любого правила существуют исключения...

– Сколько времени идет передача в эфире?

– Час.

– А сколько времени затрачивается на его создание?

– От недели до нескольких лет. Самые короткие съемки – тогда, когда человеку не требуется больших трансформаций. Одна из таких серий была с Натальей Гармаш, молодой девушкой, которая в свое время приехала из глубокой провинции. Директор предприятия, которого сложно чем-то удивить. Экстримом стало то, что мы вернули героиню в город ее детства, она ходила по родным улицам, зашла в школу, встретила своих учителей... и голос задрожал. Эта серия снималась пять дней.

Иногда в проекте мы беремся за самые сложные истории. Об этом редко вспоминают на форумах, где с великим рвением хают «Охоту». Так однажды к нам пришла Ирина Постникова, которая очень хотела стать мамой. Замечательный муж, крепкая семья, только по ряду медицинских показаний она не могла забеременеть. Мы потратили ровно год, чтобы осуществить ее мечту. Замечательный доктор Татьяна Ивановна Пестова прониклась этой историей и сделала все, чтобы наша героиня сама родила девочку. Ровно год назад, 10 июля у Постниковых появилась дочь Ольга. Этой победе радовались не только наши герои и врачи. Вся съемочная бригада поздравляла друг друга. Ведь это и наш ребенок! Сейчас мы снова поднимаем тему материнства и ищем для участия в проекте одинокую женщину, которой поможем стать мамой благодаря программе донорства.

Есть история, за которой мы следим третий год: о девочке из детского дома, которая попала в пожар. Начался ряд пластических операций, чтобы в прямом смысле слова вернуть ей лицо. Сейчас, видимо, завершим серию: она стала взрослой, уже студентка в Челябинске, и ее принимают такой, какая она есть. «Все, больше не могу», – сказала она мне недавно. В самом деле, оперироваться с 9 лет очень сложно.

– Что остается за кадром?

– Что касается героя – практически ничего не остается. Потому что формат реалити-шоу предполагает обнажение всех коллизий. Даже если что-то происходит за кадром, мы об этом рассказываем. Хотя есть вещи, о которых сказать мы не можем, но намекнуть имеем право. Так, одна из наших последних героинь встретила на съемках любимого мужчину весьма запутанным образом. (Смеется.) За кадром остается наша сложнейшая внутренняя работа, особенно в организации экстрима.

– Как он возникает?

– Он рождается от конкретной истории. Это мозговой штурм, который может растянуться на несколько дней. Наша задача – человека удивить и найти то, что могло бы дать ему энергетический толчок, с помощью которого он совершит долгожданные смелые поступки. Затем в работу включаются менеджеры, администраторы, журналисты.

– Случались на съемках курьезные ситуации?

– Несколько раз коллеги, причастные к процессу, сдавали героям экстрим раньше, чем он начинался. Например. Вся телекомпания знает, что планируется прыжок с парашютом. В редакции уже сидит и нервничает героиня. Естественно, она еще ничего не знает. Вдруг открывается дверь, заходит наш журналист и, не заметив девушку, спрашивает: «Паш, ну, что, человека-то с парашютом сегодня будете бросать?..» И всё! И сразу седые волосы! Героиня нервно вздрагивает, кто-то уже душит вредителя, на ходу приходится «непринужденно» импровизировать: «Не-е-ет, сегодня не будем, не летная погода»... Наши операторы очень любят такие съемки и принимают активное участие в «подготовке» героя, начинают его пугать, когда он едет на экстрим. Как бы невзначай кто-то из них обязательно поинтересуется: «А ласты вы какого размера носите?», «А с парашютом знакомы?», «А в ластах с парашютом прыгаете?..» После таких расспросов «готовый» герой выходит на съемку экстрима.

– Павел, что самое сложное для вас в проекте?

– Самое сложное – во-первых, найти настоящего героя, во-вторых, придумать для него экстрим, и один из самых сложных моментов – финальный день. Представляете, несколько съемочных бригад, гости, рекламодатели.... У меня в этот момент всегда сердцебиение ненормальное – ведь нужно собрать все воедино. Как правило, нужно приложить много усилий, чтобы все сложилось.

– Кто вы, Павел Михайлов, для героя «Охоты»?

– Я скорее всего играю роль старшего друга. Добрый, но справедливый. Потому что, если вдруг что-то идет не так, я имею право об этом говорить и даже менять условия игры. Каждый герой это понимает. Если говорить о формате шоу – есть сильный лидер, человек, которому доверяют. И возраст здесь не имеет значения.

– Не тяжел такой груз?

– Сначала я боялся этой ответственности. Но сейчас более уверен. Я вижу, что мне верят и для многих моя программа – символ надежды. Может быть, это моя миссия?

– Кто из героев близок вам лично?

– Меня всегда трогает настоящая искренность, честность... В последнем сезоне у нас была героиня, повар Валентина Иванова. Она пришла с мечтой – забраться высоко-высоко и прокричать всем, что жизнь прекрасна. Выкричать свою боль. И, когда мы с ней забрались на старый элеватор, она исполнила свою мечту. Так, что мурашки побежали по коже. После съемок мы долго обсуждали, какая она потрясающая.

«Охоту» смотрит модное сообщество. Плюется, но смотрит

– Расскажите о закрытии сезона «Охоты». Зачем вы вообще его проводите?

– Понимаете, очень много людей, которые остаются после съемок программы в вакууме. Камеры выключились, наша бригада уехала, а продолжать жить по-новому нужно. Хочется и дальше совершать смелые поступки, хочется, чтобы рядом были настоящие Герои. Вот так и возникла идея клуба ветеранов «Охоты».

Раз в полгода они встречаются, знакомятся с новичками, делятся своими радостями. Завязываются дружеские отношения, кто-то кому-то помогает на работу устроиться. Да и нам, телевизионщикам, тоже иногда хочется снова увидеть уже ставших родными людей.

– Кто ваш зритель?

– У меня такое ощущение, что весь город – зритель нашей передачи. Садишься в такси и взрослый дяденька говорит: «А-а, я же тебя видел!...» Однажды ехал в маршрутном такси, и через весь салон водитель начал интересоваться судьбой одной из наших героинь. Конечно, нас смотрят женщины – им интересны история и перевоплощение. Мужчины следят за экстремальными испытаниями. Смотрит модное сообщество. Плюется, но смотрит. Причем, я знаю, обсуждение там идет жаркое.

Кстати, у нас в этом году в качестве стилиста выступила директор арт-ателье «Модные ткани» Инесса Боровинская. В апреле вместе с ней мы сидели в жюри «Весны студенческой», и она мимоходом заметила: «И где вы только этих стилистов берете...» – «А где вы, модные стилисты? Почему вы сами не проявляете инициативы?» – поинтересовался в свою очередь я. Она подумала и говорит: «Давайте, я попробую». Таким образом Инесса влилась в проект. Она действительно настоящий профессионал и я понимаю, что, побывав внутри процесса, у нее теперь немного другое отношение к проекту. Думаю, что наши творческие отношения продолжатся.

– В чем смысл агрессивной заставки к «Охоте», где вы появляетесь в огне?

– В новом сезоне ее уже не будет. Там присутствует некая инфернальность образа. Программа меняется, меняюсь с ней и я. Когда у нас появился экстрим, было необходимо сделать на нем акцент. Нужно было изменить отношение к программе. Ведь очень долго к нам относились, как к клону «Снимите это немедленно», где занимаются только внешней оболочкой, не заботясь о внутреннем содержании. Сейчас мы немного перешли этот рубеж, и новое оформление будет более графичное. Красное, белое и ночной город...

– Какие из существующих реалити-шоу ближе к вашей программе?

– Есть ощущение, что у нас есть от всего. Не от «Дома 2», конечно, там другие задачи. Где-то это «Клуб бывших жен», где-то – «Последний герой», где-то – «Женские истории».

– Какие перспективы?

– Если честно, хочется проект немного модернизировать, и, когда заканчивается каждый сезон, я всегда думаю – «не пора ли нам пора». Еще один сезон мы снимем, восьмой, и посмотрим, насколько это будет интересно и людям и нам. Так что пока не готов ответить на этот вопрос. Время покажет.