Куда летит камень?

В челябинском театре драмы состоялась премьера спектакля «Камень», который поставила на малой сцене главный режиссер театра Марина Глуховская.

Этот спектакль очень многие в городе ждали. Ждали зрители, которые видели весной эскиз по пьесе на Марафоне немецкой драматургии, состоявшемся в рамках Фестиваля музыки, звука и слова, и тогда еще приняли эту историю как перспективную, интересную и решили судьбу будущей постановки, как имеющей право быть. Ждали артисты, а также люди, имеющие к театру непосредственное отношение: театральная общественность города и журналисты, пишущие о театре.

«Камень» – третий спектакль Марины Глуховской в Челябинске. До этого были «Сколько длится любовь?» на малой сцене театра и «Васса Железнова» на основной сцене. В первой работе, кроме всего прочего, большой интерес представляет выбор материала. Челябинский зритель не приучен к словам и чувствам подобной степени обнаженности, которую демонстрируют герои спектакля «Сколько длится любовь?», но судя по отзывам, отвращения зрительный зал не испытывает. А это значит, что режиссеру удалось найти баланс между откровенностью и обнаженностью и не скатиться в пошлость, что говорит о хорошем вкусе и степени владения профессией.

«Васса Железнова» – спектакль с очень внятной режиссурой, безупречно сделанными актерскими работами, убедительной трактовкой, интеллигентный, профессиональный и высококлассный во всех своих компонентах.

И вот, наконец, третья постановка – «Камень» Мариуса фон Майенбурга. Пьеса далеко не развлекательная, непривычная по своей структуре, сложная для восприятия, поднимающая темы вины и лжи, которые разрушают жизнь целых поколений. В судьбе одной семьи судьба Германии от прихода к власти нацистов до объединения ГДР и ФРГ на развалинах Берлинской стены.

На первый взгляд, семья эта кажется обычной, вот разве что дедушка-герой, который спас во время войны еврейскую семью, делает ее особенной, видящей свою миссию в том, чтобы «всегда иметь мужество в память о дедушке, потому что у него оно было». На второй, третий и далее взгляды оказывается, что за героическим фасадом скрываются нелицеприятные тайны и семейные скелеты, которые, если вынуть их на свет божий, способны и убить морально и физически.

Спектакль требует от зрителя определенных интеллектуальных усилий, хотя бы для того, чтобы разобраться с хронологией истории, потому что действие спектакля скачет от 1993 года к 1935, оттуда в 1978, 1945, 1953 и обратно. На сцене переплетаются прошлое и будущее, складываясь в итоге в общую картину жизни семьи, отягощенной тайнами прошлого, разрушающими их жизнь в настоящем.

Впрочем, скоро к таким временным переходам привыкаешь и понимаешь, какой год на дворе, потому что сделаны они очень четко и внятно: при помощи света, музыкального оформления и прежде всего актерской игры, когда с помощью пластики и речи актрисы с легкостью меняют возраст своих героинь. Кроме того, год действия пишут на кирпичах, складируемых на авансцене, и дублируют на электронном табло. Последнее выглядит излишним, так как смотрится инородным телом в продуманной сценографии и дублирует ход с кирпичами. Может быть, здесь режиссеру стоит больше верить в зрителя, который вполне способен считывать образы, а не только конкретные указатели.

Нелинейное действие заключено в условную сценографию – на сцене не конкретный дом, а скорее образ дома и сада, с голыми мертвыми деревьями и качелями на веранде, которые скрипят при каждом покачивании, вызывая ассоциации одновременно с текущим временем и вечностью. Перед сценой перевернутый раскручивающимися колесами вверх велосипед, который также и бытовой предмет, и символ времени, потому что явно остался от дедушки, но не героя, как постепенно выясняется.

Ужасная правда об истории семьи, рассказанная бабушкой внучке, оказывается освобождением от многолетнего груза вины для одной и страшным ударом для другой. Парадокс состоит в том, что любого в этой истории можно оправдать с чисто человеческой точки зрения, судьбы обычных людей вершит и ломает мировая история, чья-то чужая воля, последствия действий которой тянутся десятилетиями.

В обычной нашей жизни размышлять на такие темы трудно, неприятно и не хочется. Гораздо проще решать каждодневные бытовые проблемы, нежели мыслить глобальными историческими категориями. Новая работа театра драмы берет на себя ответственность такого разговора, чем вызывает уважение. Так что можно сказать, что спектакль как художественное и культурное явление состоялся. Смелость же режиссера, борящегося не просто за публику, а публику думающую и интеллигентную, вызывает восхищение и дает надежду на то, что после нескольких лет репертуарной растерянности, которая выражалась в постановке развлекательных спектаклей, в театр вернется именно тот зритель, который был у него в его лучшие годы.