С 30-х годов прошлого столетия в российскую словесность вошло понятие «шить дело». Казалось бы, давно забыто наследие методов НКВД… Ничего подобного! Оказывается, и сейчас можно столкнуться с попытками расследовать уголовное дело вопреки фактам и доказательствам.
19 ноября 2008 года на 87 километре автотрассы Челябинск – Троицк произошло трагическое дорожно-транспортное происшествие. В ДТП погибли трое молодых людей. В отношении водителя, несовершеннолетнего Зяблина Е., было возбуждено уголовное дело. После проведения следствия прокуратура предъявила водителю обвинение и передала дело в суд. Судебное разбирательство начиналось в Южноуральском городском суде, а затем было передано в Троицкий районный суд.
По уголовному делу изначально было допрошено более 40 человек, интерес для следователя представляли лишь четверо свидетелей, якобы очевидцев данного ДТП. Они уверенно дали показания, что своими глазами видели момент аварии, когда иномарка темного цвета совершила наезд на пешеходов, находящихся на обочине. И, по их словам, двигался автомобиль, с выключенными световыми приборами, на огромной скорости, по разным свидетельствам – от 130 до 160 км\ч. При этом два свидетеля из четырех стали засекреченными, то есть свидетелями, чья личность сохраняется в тайне от общественности. Эти свидетели были допрошены в ходе судебного заседания, за скрывающим человека стеклом, и подтвердили свои показания. Однако спустя некоторое время именно эти люди по собственной инициативе рассекретились – они пришли в суд, чтобы дать совсем другие показания. Рассказать, что очевидцами этого ДТП они на самом деле не являются
По их словам, следователь В. Соловьев распечатал готовые показания, под которыми «свидетели» только поставили свои подписи. «Свидетели» сообщили, что Соловьев предложил им заучить текст ложных показаний и повторить его в суде. Двое других свидетелей, якобы очевидцев ДТП, были гражданами Казахстана и, по расчетам следователя, должны были отказаться от личной явки в суд, тогда их показания могли бы быть зачитаны в их отсутствии. Но случилось непредвиденное. Эти свидетели были арестованы по другому уголовному делу, совершенному на территории Челябинской области, и поэтому были доставлены в зал суда под конвоем. Они ничего скрывать не стали, прямо заявив суду, что не являются очевидцами ДТП. Все, что они видели, как разбитый автомобиль черного цвета в клубах пара съезжает на обочину. Сам момент наезда они видеть не могли, но уверенно заявили, что место ДТП располагалось на проезжей части, а не на обочине, как настаивает следствие. Так же как и засекреченные свидетели, они ставили подписи под готовым текстом показаний. А один из протоколов подписали вообще через полгода. Причем текст свидетель толком не читал. Один из свидетелей, водитель автобуса, утверждал, что показания в деле вообще не его.
Важно, что стороной защиты в суд был вызван человек, который был настоящим свидетелем ДТП, именно он сообщил о нем в МЧС. Однако следователь В. Соловьев не счел нужным допросить его, хотя и звонил ему, уточняя присутствие на месте происшествия. Чехарда со свидетельскими показаниями на этом не закончилась. Адвокат Денис Симачев предъявил суду копию протокола допроса свидетеля, которого допрашивали на предварительном следствии. В материалах же уголовного дела данный протокол отсутствует. Как протокол исчез из уголовного дела? И не пропали ли столь же «загадочным образом» и другие документы?
На эти вопросы следователь В. Соловьев не смог дать внятного ответа. Вызванная в суд бывший прокурор города Южноуральска Людмила Воронина заявила, что подобный случай, когда из дела исчезают документы, за 37 лет ее практики является беспрецедентным и вопиющим. Если бы ей как прокурору стало известно об изъятии из уголовного дела хоть каких-либо процессуальных документов, она бы никогда не подписала обвинительное заключение.
Получается, что следователь В.В. Соловьев включил в материалы дела только те «факты», которые подтверждают его обвинительную версию, выбросив все то, что ему не понравилось. А там, где никаких фактов не было, просто сам написал «свидетельские показания».
После этих разоблачений стали всплывать и другие, не менее интересные подробности. Выяснилось, что следователь В. Соловьев действовал не в одиночку. Во всех эпизодах «работы» со свидетелями участвовал и прокурор Южноуральска Максим Фролов. Свидетели прямо заявляли в суде, что следователь Соловьев и прокурор Фролов неоднократно угрожали им, требуя дать необходимые показания на подсудимого Зяблина. Когда все эти обстоятельства открылись в суде, адвокатом Денисом Симачевым неоднократно были сделаны заявления об отводе прокурора Фролова как прямо заинтересованного в исходе уголовного дела. Однако суд регулярно отклоняет ходатайства адвоката Дениса Симачева о возвращении материалов дела в прокуратуру и об отводе государственного обвинителя Фролова, почему-то не принимая во внимание заявления свидетелей.
Однако в прокуратуре считают, что свидетели и их показания – не главное в этом деле. Хорошо, давайте обратимся к другим фактам. Но и они не подтверждают обвинительной версии Соловьева. Среди доказательств, собранных следователем Соловьевым, особое место занимают две автотехнических экспертизы. Данные экспертизы полностью свидетельствуют в пользу стороны защиты. В первой эксперт делает заключение – место наезда произошло на проезжей части, а не на обочине, как хотелось бы следствию. Такая экспертиза совершенно не устраивала следователя Соловьева, она выбила следствие из колеи. Как пояснил эксперт-автотехник, следователь вызвал его на допрос и стал выяснять, почему эксперт не согласен, что место ДТП расположено на обочине?
Эксперт пояснил, что согласно протокола осмотра места происшествия на проезжей части обнаружена осыпь стекла, что согласуется с осмотром автомашины Subaru impreza, у которой разбиты левая противотуманная фара (рассеиватель). Именно исходя из этого, эксперт сделал вывод, что обнаруженное на проезжей части стекло принадлежит автомобилю. Тогда следователь исключил эти данные, как якобы не имеющие отношения к ДТП, и постановил провести дополнительную экспертизу. Но даже тогда эксперт в новом заключении делает вывод – место аварии могло быть как на проезжей части, так и на обочине. Несмотря на то, что согласно закону все сомнения толкуются в пользу обвиняемого, следователь Соловьев преподнес выводы экспертизы как непреложное доказательство совершения наезда на обочине, опираясь на показания тех свидетелей-«очевидцев», чьи протоколы допросов он сам же и сочинил.
Утверждение о превышении скорости также опровергается. Напротив, эксперт-криминалист в суде подчеркнул, что цифру на спидометре, якобы указывающую на скорость 138 км/ч, можно отнести к «полету фантазии» сотрудников ГИБДД. Кроме того, по инициативе стороны защиты, в Москве было получено заключение у независимого авторитетного эксперта, рекомендованного Верховным судом. Он сопоставил данные и сделал категорическое заключение – скорость была значительно меньше, а наезд мог произойти только на проезжей части дороги.
В суде не подтвердился и еще один «железный козырь» обвинения о том, что Е. Зяблин якобы был за рулем в состоянии наркотического опьянения. Медицинское освидетельствование, проведенное после ДТП, показало, что Е. Зяблин был трезв, но чтобы усилить обвинение следователь Соловьев спустя восемь месяцев(!) после ДТП назначает наркологическую экспертизу, причем делает это в своей манере – предоставив экспертам неполные данные. И желаемый результат подшивает в дело! Однако в суде эксперт-нарколог подтвердил несостоятельность этого заключения, поскольку в отношении Е.Зяблина не проводилось лабораторных исследований, не было взято никаких биохимических проб. В результате довод обвинения о наркотическом опьянении был исключен судом из числа допустимых доказательств. Теперь уже совершенно очевидно, что следователь Соловьев с целью получения нужных ему результатов предоставлял экспертам неполные, неподтвержденные, выборочные материалы дела.
Существует и еще одно доказательство, о многом говорящее. Обвиняемый Е. Зяблин добровольно прошел обследование на детекторе лжи. Эта техника сейчас с успехом внедряется в обиход следственной практики, так как сведения, полученные методом обследования на полиграфе, сомнению не подлежат. Специалисты утверждают, что обмануть детектор лжи возможно только если испытуемый прошел подготовку в спецслужбах. Этот аппарат беспристрастен, и данные обследования подделать невозможно. Так вот, по заключению специалиста-полиграфолога, Е. Зяблин говорит правду, когда утверждает, что место наезда располагается на проезжей части, а не на обочине трассы; когда заявляет, что скорость движения была существенно ниже 138 км/ч, и что фары на автомобиле были включены.
Между прочим, адвокат Симачев предложил пройти аналогичное исследование тем сотрудникам милиции, которые, по их показаниям, видели стрелку спидометра, зависшую на отметке 138 км/ч, однако те не согласились на прохождение полиграфа.
Ну и, наконец, сторона защиты неоднократно сталкивалась с трудностями иного характера – психологическим давлением на всех участников этого процесса. То распускались совершенно невероятные слухи о загадочной смерти одного из свидетелей защиты, кстати, живого и здорового. То поступали прямые угрозы, то вообще доходило до незаконных действий. Во время очередного судебного заседания в Троицком районном суде по делу Зяблина были задержаны и принудительно доставлены в ГОВД водители стороны защиты, а также сам адвокат Симачев. Сотрудники оперативной службы милиции г. Троицка приехали к зданию суда, где в это время шло заседание, и попытались провести досмотр легковых автомобилей подсудимого и его законного представителя. Они безосновательно задержали двух водителей и принудительно доставили их в милицию. Адвокат Симачев, понимая, что могут быть провокации и даже подбрасывание наркотиков, патронов или других запрещенных предметов, подоспел вовремя и поехал с задержанными. Решительная реакция на незаконные действия вынудила сотрудников милиции задержанных отпустить.
Налицо факты давления на сторону защиты, свидетелей и даже потерпевших. Потерпевшие уже давно простили обвиняемого, стороны примирились, претензий к подсудимому не имеют, однако судебное разбирательство продолжается. При этом суд упорно не желает слышать доводов потерпевших, адвокат которых неоднократно заявлял суду об их желании прекратить уголовное дело.
Хотя версия следствия расползается по всем швам, не получая аргументированных подтверждений, исход этого непростого дела еще не ясен. Особенно учитывая циничное высказывание прокурора Фролова – мол, результат по этому делу уже предрешен. На вопрос отца подсудимого, что все, наверное, может решить только суд, прокурор Фролов прямо заявил, что любой хороший судья с самого начала знает, чем закончится дело. Объективная оценка работы суда, не правда ли?..
