Владимир Григориади, экс-мэр Миасса: «Буду добиваться УДО с маниакальной напористостью»

Одиозный экс-мэр Миасса, осужденный на восемь лет «строгача» за взятку, вернулся домой. На этой неделе суд заменил остаток срока Владимиру Григориади на полтора года исправительных работ. Какую профессию выбрал бывший чиновник, дело которого стало одним из самых громких в Челябинской области в «нулевые» годы? Чего не хватало Владимиру Стиллиановичу за решеткой? Каким он нашел родной город много лет спустя, как отнесся к смене власти на Южном Урале и смерти Петра Сумина. Какими видятся экс-градоначальнику перспективы в политике? Об этом и многом другом из первых уст в откровенном интервью Григориади на сайте Chelyabinsk.ru.

«Ищи предателя среди друзей»

– Владимир Стиллианович, как здоровье?

– Напишите, что здоров, как бык. Я же много играл в настольный теннис и за колючей проволокой организовывал турниры почти каждые два месяца, был чемпионом колонии. 14 раз был чемпионом колонии по бильярду. Многие думают, что это не спорт, но кто играет, меня поймет: за три-четыре часа ходьбы вокруг стола можно намотать с десяток километров. Я вообще парень спортивный, сегодня утром уже побывал в своем волейбольном клубе (Беседа проходила в пятницу, 14 октября – Прим. автора), поиграл немного, кое-что подзабылось, конечно, но я быстро восстановлюсь. Надо похудеть килограмма на два-три. Много сладкого ел.

– Как прошла процедура постановки на учет в уголовно-исполнительной инспекции?

– Пришел, как и положено, вовремя, встретили приветливые женщины в погонах. Заполнили необходимые бумаги. Они мне рассказали о правилах исправительно-трудовых работ и сообщили, что в течение двух недель я должен трудоустроиться. Бумаги потом пойдут на предприятие, где я буду работать, и там будут высчитывать 20 процентов от моего заработка в доход государства. Трудиться придется в каком-нибудь коммунальном предприятии – там дали гарантийное письмо, что возьмут меня. Выбор был небольшим. Дело в том, что распоряжением, по-моему, главы администрации города определены два варианта: коммунальное хозяйство и автомобильный завод. Я же старый коммунальщик! Профессионал! Думаю, что принесу пользу.

– Когда покинули колонию, кто первым позвонил?

– Очень сложно ответить. Потому что звонков было миллион! Жена потом удивлялась, мол, откуда они все знают мой сотовый телефон. Выделить кого-то нельзя. Все друзья, которые были со мной и восемь лет назад, остались и сейчас. За исключением нескольких негодяев, которые друзьями и не были. Вы же помните: ищи предателя среди друзей. А враг... Он и так известен.

– Владимир Стиллианович, каким вам показался Миасс спустя такой большой срок?

– Откровенно говоря, вид города не порадовал. Если бы мне дали работать... Люди, которые организовывали всю эту подставу, думали лишь о том, как сделать больно мне. Но они сделали больнее Миассу. Потому что за эти более чем семь с половиной лет город стал бы как игрушка. Мы тогда начали программу по газификации частного сектора, и я сказал, что в течение второго созыва мы дадим газ в каждый частный дом. Этого нет до сих пор! Начинали с двух фасадов, обещали отремонтировать все. Но как они были ободранными, такими и остаются. Заасфальтировали объездную дорогу с машгородка до автозавода, вложили в нее бешеные деньги – 29 миллионов. Сейчас она разбита вдребезги.

Программу «Двор» в свое время запустили, делали в год по 17-18 дворов: бордюры, въезд, спортивная и детская площадка – всё, что необходимо. На открытие люди из полпредства окружного приезжали. А сейчас бесхозяйственность во всем бросается в глаза. Зато кругом маркеты, супермаркеты. Такое впечатление, что люди здесь не работают, а только ходят по магазинам, кушают и больше ничего не делают. И ко всему прочему, ералаш с главами, исполнителями.

Сейчас поставили молодо-зелено. Надо же, чтобы человек прошел определенный путь, получил приличный навык в общении с людьми, в производстве. Все считают себя мастерами управлять городом. Но это очень сложно. Это за рубежом все иначе: там финансирование выделяется стопроцентное, там мэр вообще не нужен. Финуправления деньги отправило, скажем, в здравоохранение, образование, культуру, спорт, благоустройство, и градоначальнику уже и вмешиваться не нужно – занимайся представительскими функциями. А у нас денег хватает процентов на 30. Надо уметь договариваться. Говорить, скажем, газовикам: «Погодите немножко», а в это время заплатить электрикам. Потом – зарплата врачам, учителям. Затем опять газовики, транспортники и так далее.

Такое «верчение» мэра должно основываться на житейском опыте, умении находить с людьми общий язык. В итоге, еще находясь в колонии, я слышал, что Миасс сорвал начало отопительного сезона.

«Лишение свободы – самое страшное наказание»

– Будучи за решеткой вообще пристально за новостями следили?

– Там, к сожалению, лишают новостей. Несмотря на то, что когда пришел Реймер (Директор ФСИН России Александр Реймер. – Прим. автора), он сказал, что надо больше общаться, у нас были только один кабельный канал, на котором показывали вчерашние «Вести», российский канал, который, откровенно говоря, противно смотреть, и «Спорт». Всё. Благо, жена привозила очень много газет. Я изучал, читал, следил за жизнью в Миассе. Город-то родной.

– Несмотря на то, что вы покинули колонию, условно-досрочного освобождения все-таки будете добиваться? Вам ведь дважды уже отказали.

– Это принципиально! Я буду добиваться УДО с маниакальной напористостью, потому что судебная система настолько прогнила, впрочем, как и все остальное у нас в стране, что надо все равно не оставлять ее в покое. На мой взгляд, в УДО мне отказывают незаконно. Хотя и прокуратура, и колония были не против. К кассационной жалобе на второе решение, направленной в областной суд, я приложил бюллетень Верховного суда еще от 2007 года. Речь о некоей даме Ефремовой, которая пошла на УДО по отбытии половины срока (дамам так положено), и у нее тоже было несколько выговоров. Но у нее они просто погашены, а у меня погашены поощрениями. У нее три выговора, у меня – четыре. У нее шесть поощрений, у меня – 23. Она не оплатила материальный ущерб, а я штраф выплатил.

– А вам за что давали выговоры?

– Ну например, зашел я дежурную часть, поздоровался со всеми. После этого меня, естественно, обыскали как положено, затем я повернулся и пошел. В это время в другую дверь, которая осталась у меня за спиной и ведет на улицу, вошел сержантик и как заорал: «Ты почему со мной не поздоровался!» «Во-первых, не ты, а вы, – возразил я ему. – Во-вторых, спиной видеть я не могу». Офицер подтвердил, что я с ним поздоровался, но все равно пришлось писать объяснительную. После этого мне объявили выговор. Выговор дают по команде сверху. Поводом, как правило, становится то, что ты не поздоровался или пуговицу не застегнул.

Что самое интересное, устного выговора в Трудовом кодексе нет, а за решеткой есть. (Смеется). Это страшное «государство». Это фабрика по воспроизводству преступников с невыносимыми условиями для людей, но отнюдь не исправительное учреждение. Я понимаю, что этот человек кого-то убил, смошенничал... Но ему уже дали наказание! Лишение свободы. Это самое страшное наказание. Там человека доводят до такого стресса, такой ненависти ко всему, что, выходя на свободу, он втыкает нож в первого встречного.

«Какую бы партию мы ни создавали – получается КПСС»

– Как узнали о смене власти в Челябинской области и смерти Сумина. Как восприняли эти новости?

– О смерти Сумина узнал по телевизору. Откровенно говоря, с Петром Ивановичем нас связывают д-о-о-о-лгие отношения, в том числе и сопернические. Он очень болезненно относился к тому, что я решил ему противостоять (В 1993 году Григориади участвовал в выборах главы администрации Челябинской области, во втором туре голосования уступил Сумину. – Прим. автора). Если бы у меня была фамилия Григорьев, то я бы, наверное, выиграл. В то время, когда гремела Чечня, Северный Кавказ, для простой бабушки Григориади – это «О, боже! Чеченец, грузин, армянин. Я против! А вот Сумин – это хорошо, наше, родное». Но в общем-то у нас, конечно, были нормальные отношения. Я его здорово поддерживал во время войны с Соловьевым. Естественно, он потом об этом забыл. Ну и бог с ним.

И когда я вернулся обратно в Миасс, отказавшись в Москве от должности замминистра, и выиграл выборы, не думаю, что Петр Иванович с восторгом это принял, поскольку я человек привередливый и своего – не лично для себя, а для города – всегда добивался очень тщательно. Тем не менее он часто приезжал в Миасс, мы здесь проводили и совещания, и новогодние праздники для глав администраций.

Мои выступления на совещаниях были довольно жестковатые: я просто говорил губернатору, что нужно уменьшить налоги, которые пополняли областную казну, и больше оставлять в городах. Потому что это наши деньги, которые уходят в региональную казну, а потом мы их на коленях вымаливаем. Ему очень не нравилось, что многие вопросы по финансированию Миасса я решал, минуя финуправление областной администрации.

Юревича я тоже хорошо знаю. Мы с ним общались, когда он занимался «Макфой», затем стал депутатом Госдумы.У нас были абсолютно нормальные деловые отношения. Когда его назначили губернатором – я подчеркиваю, что именно назначили, никто его не избирал, – то я встретил эту новость, откровенно говоря, с удовлетворением, потому что парень соображает. Пусть работает – он молод, энергичен. Только вот много его как-то стало в последнее время, чуть ли не с чайников светится.

Надо бы его помощникам подсказать своему шефу, как я в свое время Петру Ивановичу подсказал. Помните, ходил новый трамвай с надписью «Подарок от Сумина челябинцам»? Я так на совещании ему и сказал: «Мол, ваши избиратели удивляются, что у вас такая большая зарплата, что сумели купить трамвай за два-три миллиона и подарить его горожанам». Он раздраженно бросил Косилову: «Сотри эту надпись! Григориади она не нравится». «Да не мне она не нравится, – возразил я. – Вы не можете дарить. Дарит областной бюджет».

– У единороссов похожая PR-стратегия...

– От этого я вообще хренею! То у них «дорожная революция», то «зеленая революция», то «лиственная революция», то «Народный фронт». Они что, войну хотят организовать? Допризываются же... У «Единой России» денег нет, она может что-то сделать только на членские взносы, но они мизерные. Все это делается из бюджета страны, области, города, района. Скажем, «Единая Россия» вышла с предложением... Ну так и «Справедливая Россия» вышла... С нашей страной все понятно. Какую бы партию мы ни создавали, у нас все равно получается КПСС.

– С возвращением Григориади в Миасс сразу заговорили о том, что одноименный фонд активизирует работу...

– Фонд не мой, его создал сын. Фонд помогает многим людям, детсадам, больницам. Ребята же молодые: что-то заработают – не хапают себе все, а стараются помочь. Думаю, что перспективы у него есть. Надо растить нормальных ребят, может хоть когда-то страна станет демократической.

– Перспективы Евгения в политике вам как видятся?

– Он парень очень умный. Ему 35 лет. Может принести огромную пользу в любом направлении – хороший менеджер, на производстве работал, уже соображает в политике, тем более все время с папой. Но вы же понимаете, что когда Женя пошел на выборы в ЗСО, здесь сделали все, чтобы он проиграл. Это был объект номер один, против которого все работали. Почему? Мне не понятно.

Если бы мы вред принесли какой-то городу, то, разумеется, зачем пускать вредителя. Сейчас залезь в Интернет, посмотри отзывы, никто ничего плохого не говорит. Но как только появляется фамилия, все как звереют. В советское время был принцип «газона»: немного выпячиваешься, тебя тут же состригают. По-моему, он актуален и сейчас. Родная «Единая Россия» – всё, «Народный фронт» – всё, не проголосуешь – пасть порвем, а город ничего не получит.

– В качестве дополнительного наказания вам назначен запрет занимать руководящие должности в органах власти в течение трех лет. Сами-то хотите в политику вернуться?

– Я нормально на это смотрю. Считаю, что в политике должны быть и здравомыслящие люди в отличие от тех, которые там сегодня находятся. Пройдут три года, посмотрю, как буду себя чувствовать. Сегодня говорить о чем-то более предметно сложно, пока надо адаптироваться, отработать, решить дела семейные. Вчера и сегодня целый день подметаю двор. Жена удивляется, а я отвечаю: «Я и есть главный дворник города Миасса».

Тюрьма заражает бездельем. Раньше были исправительно-трудовые колонии, а сейчас кризис, производство практически сдохло. В итоге лишь бы день до вечера. А сейчас помахал два часа метлой – спина заболела. Сходил в волейбол поиграл – колени загудели...Вот так вот, говорю сам себе: «Давай, Вова, возвращайся к жизни».