Охранная грамота для богов

Сегодня непросто поверить, что начальные чертежи будущих цехов ЧТЗ были сделаны в Детройте (США), а здания дворца культуры и так называемого соцгорода, которые строились одновременно с тракторным заводом, проектировал талантливый советский конструктивист Андрей Буров, друживший с Шарлем Ле Корбюзье и Сергеем Эйзенштейном. Но мы запросто можем стать свидетелями того, как вся эта красота, созданная менее века назад, обратится в пыль...

Сокровища тридцатых

Все, кто часто бывает на территории или внутри ДК ЧТЗ и Театра ЧТЗ, становятся свидетелями того, как стремительно ветшают эти памятники архитектурного наследия, собственником которых значится ООО «Технопарк Тракторозаводский». В ДК ЧТЗ протекает кровля в нескольких местах и художественные росписи осыпаются со стен. Одно крыло здания, где раньше был кинозал, сегодня закрыто для посетителей. В 1993 году (к 60-летию ЧТЗ) хотели провести реконструкцию этого зала, но старый интерьер разрушили, а нового так не создали. Сегодня эксперты беспокоятся, что есть опасность обрушения этой части здания.

«А ведь это памятник архитектуры эпохи конструктивизма, – говорит искусствовед, доцент ЮУрГУ Галина Трифонова. – Посмотрите, какой масштаб! Здесь надо работы писать по истории архитектуры! По зданию ДК ЧТЗ студентам можно изучать предметно представленный конструктивизм – основополагающий стиль в истории архитектуры ХХ века и современной. А в противоположном от кинозала, точно таком же зале дворца, раньше довольно часто проводились художественные выставки. Он очень хорош для выставок, потому что окна второго яруса дают рассеянный верхний свет, при котором произведения живописи и графики визуально раскрываются в максимально лучших условиях. В основе пространственной композиции дворца заложен модуль куба, его трехкратного повторения. Все здание дворца кубическое, потому-то здесь так просторно, столько света. Ничего похожего вы больше не найдете в Челябинске».

Росписи в фойе ДК ЧТЗ в 1980 году были сделаны художником Юрием Шубиным. Сегодня они покрыты малыми и большими трещинами, местами краска уже осыпалась.

«Как можно лишиться этой не только художественно, но и исторически важной росписи? – вопрошает Галина Семеновна. – Это типичная роспись в духе 1970-х, словно азбука искусства этого десятилетия. И герои Юрия Шубина – совершенно конкретные люди. Вот молодые инженеры ЧТЗ, вот конструкторы, вот сборщики тракторов, вот библиотекари, вот руководители художественных коллективов дворца... И есть здесь портрет самого автора. Вся жизнь Юрия Шубина связана с искусством. Юрий Григорьевич был одаренным ребенком, учился при Академии художеств в Ленинграде (ныне институт имени Репина), в школе для талантливых детей-художников. Во время блокады остался сиротой, его с другими детьми вывезли из Ленинграда в Горький. Он стал художником окончив Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина, а в Челябинск приехал по распределению после института. Талантливый рисовальщик, живописец, он всегда с молодежью – руководил изостудией, учил рисунку и композиции в детской художественной школе, долгие годы преподает в художественном училище – ныне Южно-Уральском институте искусств».

Советские фрески

Печально видеть, как ветшают здания, которые могли бы стать гордостью города, его визитной карточкой. Они, конечно же, включены в реестр объектов культурного наследия, но и только. Спасибо неравнодушным, усилиями которых отдаляется момент их полного исчезновения.

В Театр ЧТЗ и Дворец культуры тракторного завода мы пришли по приглашению директора негосударственного учреждения «Дворец культуры ООО «ЧТЗ-Уралтрак» Ирины Карповой. Дело в том, что сотрудники Госпожнадзора во время очередной инспекции вынесли предписание – снять в здании Театра ЧТЗ (тоже памятника архитектуры, но уже 1940-х годов, с чертами советской неоклассики) со стен росписи, сделанные художниками Константином Фокиным и Вячеславом Сорокиным 32 года назад, когда к 50-летию завода здание реставрировалось.

С нормами и правилами трудно спорить. К тому же немногие чиновники, ратующие за безопасность людей при пожаре, знакомы с понятием «произведение искусства». Да и охранной грамоты, как выяснилось, у живописных фресок советской эпохи до сегодняшнего дня не было.

Кстати, на фронтах перестройки пали практически все художественные росписи эпохи социализма в зданиях Челябинска (в Гипромезе, «Уральских пельменях», всего около 20 объектов) – менялся собственник и менялся интерьер. Художники, взывавшие тогда о помощи, не были услышаны. Мало того, авторов обвинили в эгоцентризме и самопиаре. И то сказать, не Сикстинскую Капеллу защищали. А хоть бы и ее. Времена, как известно, не выбирают.

Одно радует, что у фресок Театра ЧТЗ и ДК ЧТЗ нашлись защитники. Ирина Карпова и директор музея ЧТЗ Надежда Дида ударили во все колокола – обратились за помощью в Союз художников, в министерство культуры. Их поддержали глава челябинского отделения Союза художников России Анатолий Костюк, искусствовед Галина Трифонова, а затем и министерство культуры Челябинской области в лице Алексея Бетехтина. Сегодня идет работа над документами, которые станут охранной грамотой героям фресок ХХ века – античным богам и советским тракторостроителям, которые в ту эпоху к богам приравнивались.

Античные боги и челябинский трактор

Константин Фокин и Галина Трифонова помогли нам рассмотреть настенные росписи в Театре ЧТЗ в мельчайших подробностях.

Константин Фокин: Прежде всего надо сказать, что сами росписи выполнены не масляными красками, которые запрещены Госпожнадзором, а темперой. Просто в фойе театра их из каких-то, вероятно, благих намерений покрыли олифой. Могу сказать, что это было сделано зря – темпера может жить веками, ее можно чистить и даже мыть водой. Но ведь с художниками никто не посоветовался.

Галина Трифонова: Но нужно сказать, что сегодня росписи нуждаются в реставрации. Даже на живописи плафона (на потолке в зрительном зале. – Прим. автора) с Прометеем, Аполлоном и музами, такой звучной, несмотря на прошедшие десятилетия, и лучше всего сохранившейся, видно общее загрязнение от времени и следы затопления – очевидно, крыша протекала.

Константин Фокин: Дело в том, что крыша над этой росписью представляет собой большую ванну, где скапливается вода при таянии снега, дождевая. Когда делали ремонт крыши, там обнаружился слой воды почти в 70 см, и ее почти месяц выпускали, пробив отверстие в потолке. Но плафон сильно не пострадал, только роспись нужно правильно и хорошо почистить. А вот стены зрительного зала точно нуждаются в реставрации. В свое время они были выкрашены по нашим проектам – от желтого до светло-золотистого с плавным переходом. И ложи внутри тоже были золотистыми. Когда в зале зажигали люстры, ложи отливали золотом. Потом их сделали синими, цветовой баланс был разрушен...

– А как нужно чистить настенные фрески?

Галина Трифонова: Как это делают реставраторы – берется плюшевая подушка, и грязь снимается ею в одном направлении. То есть сначала нужна сухая, мягкая чистка от пыли и копоти. А после того, как сняли верхнюю грязь, можно помыть росписи дистиллированной водой при помощи мягкой кисти или ткани.

Константин Фокин: Дело в том, что темпера постепенно превращается в пластик. Ее структура становится монолитной. Слои достаточно плотные, впитывать воду они не будут.

Галина Трифонова: Такие росписи веками могут жить. Фрески Микеланджело Буонарроти в Сикстинской Капелле тоже сделаны темперой, и японские реставраторы их мыли специальными растворами. Такие росписи никогда не делали маслом.

Константин Фокин: Росписи маслом сгорают лет через пять. Только Микеланджело работал яичной темперой, а у меня эта роспись сделана синтетической темперой. Ничего лучшего у нас пока что нет.

Очень яркими получились фрески.

Галина Трифонова: Собственно, это то новое, что привнес Константин Фокин и другие выпускники Мухинского училища (Санкт-Петербург) в монументальную живопись – они начали работать не нежными монохромными, как было принято в архитектуре, а яркими цветами. Константин Фокин смело пошел на цветовое обогащение. И сразу весь интерьер Театра ЧТЗ стал восприниматься очень эмоционально. Когда он сделал такой яркий плафон, все остальное показалось тусклым, неинтересным. И потому было решено сделать единый ансамбль. Декоративность – новое понятие, заново открытое в советском искусстве во второй половине ХХ века. Тогда в декоративность художники нового поколения вложили многое – свободу мышления и творчества, понимание красоты в искусстве, уход от явной политики в многообразие жизни и искусства...

Константин Фокин: Внесена эта нота была еще в 1920-е годы. Самохвалов делал такие росписи, правда, ни одна не сохранилась, Пахомов делал – тоже не сохранили. Дейнека. Вот его работу вы можете увидеть в нашем оперном театре. Что-то сохранилось в московском метро. Сейчас отреставрировали в Екатеринбургской филармонии росписи начала 1930-х годов, очень красивые. Я помню их с детства. Но сейчас их почистили, и стало так здорово!

Галина Трифонова: Монументальные росписи советского времени, особенно периода соцреализма 1930-50-х гг., – это советская помпезность, возвышенность духа, яркость, декоративность...

Константин Фокин: В свое время я говорил о том, что необходимо всю настенную живопись в Челябинске сохранить, сделать на нее паспорта и внести в разряд объектов, охраняемых государством. Около 20 таких объектов было в городе, сейчас осталась только эта роспись и росписи художников мастерской Александра Дейнеки в оперном театре. Все остальное уничтожено. Были еще декоративные росписи во дворце культуры ЧМЗ, не знаю, сохранились ли они, давно там не был. А дейнековские были отреставрированы екатеринбургским художником Чесноковым. Кстати, мы одновременно с ним работали – я здесь делал роспись, а он реставрировал росписи в оперном театре.

– Античные боги, тракторостроители и космонавты в одном плафоне – ваша идея?

Константин Фокин: Сама идея расписать плафон зрительного зала Театра ЧТЗ родилась накануне 50-летия завода. Я предложил авторам идеи изобразить картины производства в виде действа античных богов. В плафоне вы видите Гефеста, Прометея, Вулкана... А по углам плафона – четыре символа: Геометр, Астроном, Поэт и Музыкант. В центре – музы и Аполлон на колеснице. Но здесь же и сферы небесные, которые бороздят современные космические корабли...

Галина Трифонова: Четыре фигуры в углах напоминают плафон в Сикстинской Капелле. Помните, как у Микеланджело скульптурно изображены фигуры античных юношей-героев. Но в Капелле поверхность потолка покатая, а здесь – совершенно плоская, и потому Константин Фокин вводит по центру изображение некой сферы, она-то и создает выпуклость, движение в пространстве.

Константин Фокин: Плафон в зрительном зале и росписи в фойе театра, которые делал Вячеслав Сорокин, – единый замысел. В фойе тоже есть и сюжеты из советской жизни, и античность: театр, земные плоды, искусство, даже тема революции, как это всегда и было, но тактично, художник ее не выпячивает. Да, сегодня вы нигде больше не найдете такого объекта – ни на Урале, ни в России. По крайней мере я не видел и не слышал. Нечто подобное хотели сделать в Улан-Удэ, но замысел не осуществился.

Галина Трифонова: Нужно сделать хорошие снимки этих интерьеров и написать статью и о здании, и о росписях – это не просто история Челябинска, история ЧТЗ, это произведение монументального искусства вошло в историю отечественного искусства второй половины ХХ века. И в художественном, и в историческом отношении росписи, как и само здание театра, имеют огромную ценность и должны быть сохранены. Константин Фокин в росписи продолжает стилистику архитекторов Театра ЧТЗ, исходя именно из особенностей архитектурного языка. У него ансамблевое мышление как у художника – он не спорит с архитектурой, он подчеркивает ее достоинства.

– Вероятно, можно сказать, что культура советского Челябинска начиналась с ЧТЗ?

Галина Трифонова: Так всегда и говорили. Город проснулся благодаря ЧТЗ – и Борис Пастернак приехал на строительство завода, и Луи Арагон. Последний наблюдал закладку фундамента заводских корпусов. В своей поэме он описывает, как комсомольцы работали ночью под патефон при свете факелов. До 1000 норм на бетономешалках делали за ночь! Как античные гефесты и вулканы – по пояс голые, обливаясь потом, они работали день и ночь. Я представляю, что это было! Сам завод строился по уникальным конструктивистским проектам, на высшем мировом уровне, потому что директор Ловин тогда поехал в США, там была основана контора в Детройте по проектированию завода, были привлечены самые интересные архитекторы. Андрей Буров – одна из звезд конструктивизма – проектировал жилой район и здание дворца культуры. После открытия завода весь журнал «СССР на стройках» был посвящен ЧТЗ – сколько фотографий! Кстати, благодаря тому что проект был конструктивистским, в годы войны завод удалось очень быстро приспособить под танковый конвейер. Все это было заложено в конце 1920-х – начале 1930-х годов. Я об этом знаю, потому что девчонкой работала в музее ЧТЗ и все эти материалы изучила.

Константин Фокин: И художники – московские и ленинградские – приезжали на строительство (сначала Уралмаша, потом в Челябинск на строительство ЧТЗ) и фиксировали эти моменты. Здесь, собственно, и рождался соцреализм, только потом подвели под него политическую подкладку. Художники отражали труд, становление нового человека. Вероятно, такой эпохи больше уже не будет.