Андрей Шадрин, бывший воспитанник детского дома: «Я хотел одного – остаться человеком»

В книге гостя нашей редакции Андрея Шадрина, где он рассказывает о своей судьбе, около 100 страниц. Но его жизнь – это огромный роман о современной жизни детдомовца, которого не сломили скитания, голод, побои, притязания криминальных авторитетов и даже тюрьма. Потому что он не хотел сдаваться и, как бы это пафосно ни звучало, чувствовал, что человек не имеет права становиться наркоманом, пьяницей, бандитом. Сегодня у него замечательная семья и любимая работа. И ему хочется поделиться своим жизненным опытом с другими. Его книга – ценнейшее учебное пособие не только для воспитанников детских домов, но для всех, кто рядом с этими детьми. Первый тираж книги – всего 200 экземпляров, которые ушли влет.

– Андрей, почему возникло желание написать книгу о том, через что вам пришлось пройти?

– Года два назад я познакомился с председателем фонда «Вклад в будущее» Натальей Жумашевой, это была ее идея – написать книгу. Моя история никогда не выходит из моей головы, я постоянно возвращаюсь к самым разным моментам, заново их переживаю и продолжаю жить дальше. Всегда анализировал происходящее и не перестаю это делать сейчас, когда речь идет о сиротах, о помощи им. Скептически отношусь к тем организациям, которые считают, что проблемы детей-сирот можно решить с помощью разовой кампании: собрать подарки к Новому году, завалить ими детский дом и забыть. И уважаю тех людей, кто реально стремится помочь этим детям. Это я увидел в работе Натальи и стал присматриваться к тому, что делает фонд. Жизнь меня научила оценивать людей по их поступкам. Поэтому мы подружились, и однажды Наталья пригласила меня на встречу с выпускниками детского дома.

– На встрече вы рассказывали ребятам о себе?

– Только о самых тяжелых моментах в своей жизни, потому что рассказ обо всем занял бы много часов. Я рассказывал и вглядывался в каждого, но в их глазах видел абсолютную пустоту! Не потому, что они были безразличны к услышанному, а потому, что им никто не говорил о том, что жизнь после того, как они вышли из детского дома, может быть такой жестокой. Никакого опыта у них нет! После этой встречи Наталья предложила мне написать о своем опыте – как человек может выстоять вопреки всему и остаться человеком. Совет ребятам, которые завтра окажутся за стенами детского дома, нужен всегда. Часто они не видят выхода из сложившейся для них трудной ситуации. Воспитатели и педагоги, как показала моя практика, не всегда могут дать такой необходимый совет. Они не были в подобных ситуациях. Как правило, они наставляют в одном русле – вы должны учиться, получить профессию... А вся моя жизнь состоит именно из таких ситуаций – шел, шел, обжегся, свернул на другую тропинку – понял, что этот путь более правильный.

– Написать книгу – значит заново пережить все, что с вами произошло?

– Первые десять страниц дались с большим трудом. Честно признаюсь, слезы застилали глаза. Приходилось делать паузы, жене давал читать, потом настраивал себя и вновь садился писать. Так происходило до определенного момента, пока во мне не вскипела та злость и обида, которую я пережил мальчишкой. Она меня настроила, в итоге книгу я написал месяца за три.

– Почувствовали освобождение от тяжелейшего груза, когда книга была написана?

– Голова стала намного легче. (Смеется.) Было такое чувство, что я освободился от тяжелого груза, но не могу сказать, что это позволило мне забыть все моменты моей жизни. Этого не произойдет никогда. Не только мои личные переживания не позволят этого сделать, но и ситуации с другими подростками, в жизни которых был детский дом, сиротство. Недавно услышал в новостях, что девочка, которую когда-то удочерили американцы, вернулась в Россию. Жизнь там показалась ей трудной, и в 18 лет она решила вернуться в Россию. Хотя там остался ее несовершеннолетний брат. После этой новости я допоздна сидел в социальных сетях и пытался высказать свою точку зрения на это решение. Она, конечно же, надеется на то, что Россия – ее дом, и здесь ей помогут. Да, ее восстановили в сиротских правах и поставили в очередь на квартиру как нуждающуюся. Но сколько людей в этой очереди?! И как скоро она получит это жилье?! И получит ли вообще?! Сегодня в стране трудная экономическая ситуация, найти работу очень тяжело. Сейчас она скитается по подругам, но в скором времени подруг это будет напрягать. В итоге она может оказаться на улице.

– Через все это вы прошли и переживаете за других детей?

– Конечно, и я прекрасно знаю, что надеяться можно только на то, что яблоки с берез начнут падать.

– С большим удивлением прочла в книге, что вы ненавидели свою мать.

– Мне не нравится правило: каким бы ни был твой родитель, он дал тебе жизнь. Никогда с этим не соглашусь. Мало дать жизнь, надо научить ребенка жить, чтобы жизнь не превратилась в кошмар: подвалы, наркотики, воровство, тюрьмы, проституция... Мне своих родителей любить не за что, я скептически отношусь ко всем своим родным, кроме тетки со стороны отца, потому что она меня поняла и поддержала. И мы по сей день поддерживаем с ней отношения. Что касается братьев и сестры, все они старше меня, и все пошли путем моей матери – у них были семьи, но они их уже потеряли. Один брат умер от наркотиков, остальные сидят.

Обстоятельства у воспитанников детских домов разные – одно, если родителей лишили прав; другое, если семья погибла. Но если родители между ребенком и бутылкой выбрали второе, то о какой любви можно вообще говорить? Если ребенок и говорит о любви к таким родителям, то это любовь, которая не дает ему дышать полной грудью. Вот к теще и тестю я отношусь с большим уважением. Они ко мне относятся как к сыну, я это вижу и чувствую. Они меня могут даже поругать за что-то, но это по-матерински, по-отцовски. И я им благодарен.

– В книге вы часто говорите, что вам повезло с характером, что вас никогда не интересовали алкоголь, наркотики... То есть если подросток тянется ко всему этому, то никакой наставник ему не поможет?

– Думаю, генетика здесь играет свою роль. Однако пример для ребенка всегда важен. Если родители пьют и воруют, он повторит их путь. Если у него появится добрый наставник, которому небезразлична его судьба, шанс, что он вырастет нормальным человеком, есть. И вероятность этого большая. Важно, чтобы наставнику хватило терпения и жизненного опыта, потому что сломать стереотипы, полностью перевернуть мышление ребенка невероятно сложно. Нужно суметь наперед предупредить его, что те или иные поступки приведут к тяжелым результатам. Недавно я общался с женщиной, которая прочитала мою книгу – спустя 30 лет она поняла, что надо было сделать так, как ей советовали родители.

– Андрей, вы замечаете за собой, что, пройдя такой сложный путь, стали суровым?

– Может быть, так кажется со стороны. Не скрываю, горд за себя, что не пожертвовал статусом человека, что не предал своего мнения, что силу духа сохранил, не сломался. Я, конечно, пытался стучать в двери различных социальных инстанций, но это были моменты, когда я реально был в полной растерянности; не знал, как поступить в сложившейся ситуации. Однако все двери оказывались наглухо закрытыми, и я снова понимал, что только сам могу решить свои проблемы. Думаю, окажись в моей ситуации мальчишка, выросший в семье, под маминым крылом, ему хватило бы и месяца, чтобы оценить все то, что дают ему его родители. И научиться не злоупотреблять этим. Мне пришлось побывать во многих городах и несколько раз начинать свою жизнь с чистого листа. Если я понимал, что не получается, что все пошло под уклон, я все обрубал и уезжал в другой город. И на первом месте всегда была, конечно же, работа. Какая-никакая работа – средство к существованию. Не будет денег, не сможешь купить себе хлеба, волей-неволей ты переступишь букву закона. А переступив, окажешься в местах лишения свободы.

– Вас спасала требовательность к себе. Вы и к другим требовательно относитесь?

– Часто жена мне говорит: «Да ладно, пусть будет так». «Нет, – убеждаю ее я. – Надо сделать так, чтобы в дальнейшем не случилось этого, этого и этого». И для меня важно очень: если пообещал, сделай.

– К своему маленькому сыну столь же требовательны?

– Я с ним строг по-отцовски, но при этом не ограничиваю его в свободе выбора и ни от чего не ограждаю. Самостоятельный очень растет. (Смеется.) Очень хочу, чтобы он научился стратегически мыслить.

– Был период, о котором вы пишете в книге, когда вы превратились в озлобленного подростка, не знающего пощады.

– Иначе было не выжить. Это были 90-е годы, когда царило такое понятие: кто сильнее, тот и жив. Мои сверстники прекрасно помнят это время. Благодаря тому, что я всегда давал отпор, обо мне сформировалось мнение, что я неприкосновенен. При этом меня не интересовали такие заботы: пива попить, толпой пройтись по городу... Моя голова была занята другим, я думал о будущем. Почему я не употребляю алкоголь совсем – потому что я достаточно насмотрелся на то, как он застилает разум, человек теряет себя. И большая часть проблем отсюда.

– Скажите, если бы вы поступили в Суворовское училище и попали в армию, как, на ваш взгляд, сложилась бы ваша жизнь, ведь там тоже все непросто: нужно подчиняться порой не самым достойным в человеческом плане командирам, есть дедовщина?

– Я бы и там выстоял. Испытания в армии – это тьфу по сравнению с тем, что творится в зонах, их система ни с чем не сравнима. Ни с армией, ни с детдомом. Думаю, если двух людей с примерно одинаковым характером отправить: одного – в армию на два года, а другого – в зону, – то на выходе это будут два колоссально разных человека. И был еще один момент – мне очень хотелось стать офицером. Жена сегодня часто говорит мне, что Россия в моем лице потеряла очень хорошего генерала. (Смеется.) Она считает меня хорошим стратегом. Согласен, я всегда наперед просчитываю ситуацию, предполагая, каким будет исход.

– Как вам удалось сохранить себя, отбыв наказание в зоне?

– Рост у меня немаленький, я все время на виду. И результат предсказуем: появляется новенький, очень высокий и при этом спокойный, надо его подогнуть под себя. Но по большей части все решалось не физическим, а дипломатическим путем – я всегда разговаривал, общался, побуждал потенциального обидчика поразмышлять. Важно, чтобы тебя не боялись, а уважали. Был такой начальник колонии – Ахмет Исаевич – человек очень жестокий, у которого было убеждение: если ты сидишь, значит, ты г...., и он делал все возможное, чтобы тебя унизить. Но меня он почему-то всегда обходил стороной. А когда я вышел по амнистии, он вызвал меня и сказал: «Я на тебя все это время смотрел, я не знаю, что ты здесь делаешь. Было бы хорошо, чтобы ты сюда больше не возвращался». Я просто обалдел. Все его ненавидели! А он вот так ко мне отнесся. Вероятно, он психолог хороший – видел, что я большой и добрый. (Смеется.)

– Мы сегодня часто слышим о суициде. У вас никогда не возникало желания добровольно уйти из жизни в самые трудные моменты?

– Никогда! И на моем пути встречались люди, которые добровольно уходили, хотя всегда были жизнерадостными. Что у них в душе творилось? У меня же наперекор всему росло чувство собственного достоинства: не хотите мне помочь, я сам! Постепенно у меня выработался принцип – ни к кому не обращаться за помощью. Моя гордость помогла мне доказать, что я без чьей-либо помощи смогу добиться успеха.

– Если бы я не прочла вашу книгу, то никогда бы не подумала при встрече, что вы побывали в таких переплетах. Одна улыбка чего стоит. Скажите, будет ли второе издание книги?

– Мне бы очень хотелось, чтобы книга принесла пользу таким же мальчишкам, каким был я. Я уже пытался отправлять книгу в разные российские издательства, четыре хороших отклика получил. Но ответ всегда один: вы оплатите первый тираж, а потом посмотрим. Во-первых, такое предложение для меня пока неподъемно. Во-вторых, я надеюсь, что в конце-концов найдется издательство, которое будет ставить более щадящие условия. На мой взгляд, это реальная цель, пусть на ее достижение и уйдет больше времени. А сегодня я печатаю книгу своими силами – по 100–300 экземпляров. Кроме того, в рамках проекта «Навстречу взрослой жизни» мы запускаем съемки короткометражного фильма о жизни детей, их нелегком выборе пути после выпуска из детского дома.

– Наталья, видите ли вы книгу Андрея Шадрина неким учебным пособием для воспитанников детских домов?

Наталья Жумашева: Конечно, дети уже ее читают с интересом. Есть такая идея – выпустить эту книгу не только для детских домов. Хочется, чтобы как можно больше людей прочитало эту книгу. Она в корне меняет отношение к воспитанникам детских домов. После прочтения книги мне многие семейные пары говорили, что готовы принять в семью ребенка из детского дома. Здравое зерно посеяно, чего мы и добиваемся. Мы должны понимать, что перед нами дети, каждому из которых надо протянуть руку. Очень хотелось бы достичь понимания и с работодателями, чтобы они не заявляли: «Мы детдомовских не берем». А постарались бы узнать, понять, помочь. Эти дети не жалости ждут, они ждут совета, поддержки.

Андрей: А я бы хотел подчеркнуть: не каждый ребенок сможет уловить главный смысл книги, потому что он еще ребенок, он жизни не знает. Поэтому нужно, чтобы педагоги захотели поработать с этой книгой, чтобы их она заинтересовала и они донесли ее смысл до детей. Я понимаю, что жизнь никогда не будет прекрасной у всех, нельзя всех насильно привести к счастью. Но если моя книга поможет хотя бы одному из ста детдомовцев избежать беды – это уже хорошо. А для этого он должен знать, что в детском доме может быть все хорошо – подарки, игрушки, сладости, защищенность. Но когда он выйдет из стен этого дома, его ждет совсем другой мир. И надо быть сильным, чтобы выстоять и остаться человеком. К тому же сегодня алкоголь, наркотики становятся все более доступными. Уже в подростковом возрасте детдомовцы знают, что такое кайф, что такое легкие деньги, но они понятия не имеют, к чему все это приводит.