Как челябинец в Голливуд попал

Выпускник челябинского музыкального училища имени Чайковского Илья Трусковский пишет саундтреки для фильмов и сериалов. Два года назад он перебрался в США и сотрудничает с американскими продюсерами. О том, как пишется музыка к картинам, достаточно ли одного таланта, чтобы попасть в Голливуд, и держит ли наш земляк связь с малой родиной, кинокомпозитор рассказал в интервью Chelyabinsk.ru.

– Наверняка вы начали заниматься музыкой в детстве, а как вы попали в киносферу?

– Моя мама всю жизнь преподавала музыку, и даже совсем маленьким я ждал ее, сидя на задних партах. Тогда спеть какую-нибудь песню или сочинить простейшую мелодию было в порядке детской забавы.

У нас «киношная» семья – фильмы смотрели всегда. Но только к 18-20 годам, когда стало формироваться свое, более серьезное мышление, я начал обращать внимание на музыку, смотреть в титрах имя композитора. Изначально я был больше академическим музыкантом, учился по специальности «фортепиано». Но параллельно с этим взахлеб слушал Pink Floyd, Питера Гэбриэла – мой отец был большим меломаном, поклонником британской культуры.

Когда я уже жил в Москве и у меня была своя студия, мне предложили написать музыку для фильма. И тут я окунулся в совершенно другой принцип работы: мне дали большую творческую свободу без рамок и условностей. Главное – чтобы это работало с изображением. Мне понравилась работа в команде.

– Но ведь нужно подстраиваться под требования заказчика…

– В Москве я нередко работал вместо уволенных композиторов, которые почему-то решали, что они главные в принятии художественных и стилистических решений. Ты лицо наемное, и есть продюсер, который тратит на это деньги, находит их. Это его кино, и у него есть видение, каким оно должен быть. Важно понимать: тебя затем и наняли, чтобы ты отобразил в музыке идею, которую придумали продюсер с режиссером.

Среди работ Ильи Трусковского музыка к таким кинофильмам и сериалам, как «Измены» (2015), «Балабол» (2014), «Грач» (2012), «Возмездие» (2011), «Кто я?» (2010).

Конечно, иногда я могу не согласиться, и в этом случае делаю еще вариант. После мы садимся смотреть, и бывает такое, что режиссер оказывается прав. Даже если мой вариант сам по себе хорош, он ложится на «картинку» по-другому. В России на это мало кто обращает внимание. У нас есть несколько фамилий, кого можно назвать кинокомпозиторами, а остальные любят писать музыку и как-то оказались рядом с продюсерами.

– На каком этапе подготовки фильма пишется музыка и что она должна передавать?

– То, что нельзя передать картинкой, сказать словом или сыграть лицом. Например, стоят два человека и ничего не говорят, но в воздухе чувствуется конфликт или другие эмоции. Музыка должна создавать эмоциональное напряжение, которое почувствует зритель. Это как третье измерение. Есть единичные примеры, когда режиссер отказывался от музыки – это жутко сложно снять.

Чаще всего есть сценарий, снимается материал, и потом пишется музыка. В зависимости от желания режиссера, если это серьезный проект, композитор начинает знакомиться со сценарием, приезжает на съемочную площадку, чтобы «напитаться» от того, что происходит, и увидеть героев.

Что касается песен, то они чаще всего готовые. Покупается лицензия на использование музыки, исполнителям платятся гонорар и авторские отчисления. Иногда в комедийных жанрах используется такой прием: ставится шлягер в совсем очевидном месте, чтобы уже у всех развернулась душа.

– Вы закончили музыкальное училище в Челябинске, уехали в Москву, а затем перебрались в Калифорнию. Что нужно человеку, чтобы так стартовать? Подозреваю, одного таланта мало.

– Мне никто никогда не помогал, кроме родителей, которые всегда верили в меня, поддерживали в непростой столичной жизни. Однако какого-либо блата не было.

Самое главное – иметь мечту, а все остальное само случается. К 2000 году я мечтал переехать в Москву после того, как однажды был впечатлен этим городом. По окончании училища сказал: поступаю в столице. Мой выбор пал на Академию музыки имени Гнесиных, на специальность «звукорежиссура». К тому времени я уже был заражен всеми студийными делами. В Москве очень строго спрашивали по теории музыки – камня на камне не оставляли. Хорошо, что я поступал сразу после окончания училища, а до этого год готовился к выпускным экзаменами. Отмечу, что у нас была очень сильная теория.

Дальше я работал «на дядю» всего три года, начиная со студенческих лет, когда меня нашли по рекомендациям. После я создал свою студию, за которую мне несколько лет приходилось выплачивать деньги, и я начал работать на себя. Искал свое направление, нащупывал его, как слепой котенок. В киномузыке почувствовал, что иду в правильном направлении, и это стало подтверждаться финансово. Но главное и дальше не переставать себя слушать. Когда я уезжал в Америку, здесь моя карьера взмывала в воздух.

Но мне хотелось поработать с голливудскими режиссерами, и думаю: дай, попробую. Я знал про Калифорнийский университет USC (University of Southern California), где есть курс по кинокомпозиции. Но деньги были нужны большие – $50 тысяч за обучение, а еще надо было на что-то жить, ведь учебный график очень плотный и подработать просто не получится. Как только я по-настоящему захотел, все вокруг меня изменилось. Неожиданно стали приходить проекты и деньги. И когда я такое видел, я уже не мог остаться в Москве – чувствовал, что это дано для следующего шага.

USC – один из самых дорогих университетов в Америке. Но опыт, который я получил, многократно превосходит все эти суммы, потому что это абсолютно бесценно. Мы учились у величайших людей мировой киноиндустрии, так сказать, из первых уст перенимали весь этот опыт, общались с ними и были вхожи в их дома. Мы – студенты этой программы – чувствовали себя равноправными с такими людьми, и это очень ценно. Они не задирают носов, относятся с большим уважением. Есть, конечно, сумасшедшие, но как норма – отношение с уважением.

И почти год я здесь в свободном плавании. Конечно, я пока что – маленькая рыбка в пруду с акулами, которая пытается себе урвать чего-то. Это очень сложный и долгий путь. Здесь мало быть талантливым, потому что талантливы все. И это я без шуток говорю.

– А что еще нужно?

– И дальше идут другие качества: коммуникабельность, насколько приятно работать с тобой, в каких кругах ты общаешься. Если бы я просто так приехал и не учился здесь, это вообще было бы невозможно. Университет как раз дает большие связи. Многие выходят в люди, просто потому что студент-режиссер USC познакомился со студентом-композитором, а потом они сделали студенческую работу. Так было у Стивена Спилберга, Джорджа Лукаса.

Поэтому приходится общаться, идти на ассистентские работы с большим композитором. От них набираешься опыта и заряжаешься, а потом можешь сказать, что работал с ними. Это дает маленькие плюсики, и ты входишь в следующий круг общения.

Например, я делал один проект – короткометражный концепт фильма. Тогда продюсер пришел в USC и попросил кого-нибудь посоветовать. И почему-то порекомендовали меня. Несколько месяцев мы удачно сотрудничали, и надеюсь, что буду делать музыку для большого фильма. Хорошо то, что здесь киношники не любят менять лошадей на переправе. Если им понравилось с кем-то работать, они стремятся эти отношения сохранять, не мечутся каждый раз новых искать.

– Воспринимают ли всерьез ваш опыт работы в России?

– Сам факт, что я работал на безграничном количестве проектов, мало кого волнует. Для них опыт ничего не значит, если это не американский кинематограф. Относятся вежливо, но самое главное происходит, когда они видят, какую музыку ты даешь.

К моменту моего поступления я уже 10 лет «оттрубил» в Москве, и у меня был опыт. Ребятам в моей группе было по 25-27 лет, и они только получили высшее образование. Им было сложнее.

– Кого из кинокомпозиторов вы могли бы назвать лучшими?

– В России это Эдуард Артемьев – представитель старой советской школы. Он писал музыку к фильмам Андрея Тарковского, Никиты Михалкова и Андрея Кончаловского. В 50-60 годы американская и советская киношколы шли бок о бок по музыке и съемкам. Потом мы безнадежно отстали, а здесь это продолжило расти и культивироваться.

За рубежом бог всех композиторов – Джон Уильямс, написавший музыку к саге «Звездные войны». Еще могу назвать Ханса Циммера. Он первым организовал корпорацию с огромным количеством профессионалов и брал под свое громкое имя большое количество заказов. В результате ему удавалось делать за год десятки фильмов, притом что один композитор при плотном графике делает максимум пять-шесть фильмов в год.

То есть в титрах мы видим знаменитые фамилии, но лично они могут иметь мало отношения к фильмам – это просто их компания. И это печальный фактор, ведь молодым композиторам стало тяжелее находить работу в достойных проектах. Но и продюсеров можно понять: они получают знаменитое имя и могут поднять привлекательность фильма.

– Можете ли вы смотреть кино как зритель или сразу начинаете думать о том, как оно создавалось?

– В силу профессии я много вынужден смотреть. Но иногда я могу настолько увлечься и после фильма спросить себя: а музыка-то была вообще? И мне за это очень стыдно. Иногда я отматываю какие-то моменты назад, чтобы послушать музыку. Но есть такие фильмы, когда с первых нот сражает музыка – для меня это был фильм «Интерстеллар», музыку к которому сделал опять же Ханс Циммер. Я смотрел его здесь, в главном кинотеатре на Голливудском бульваре, где идеальный звук, потрясающие низкие частоты – а там они очень важны. И это был тот случай, когда меня сразило музыкой, и я забывал смотреть на фильм.

– А насколько московские и челябинские кинотеатры передают музыку?

– Я не видел большой разницы между Челябинском и Москвой, потому что все киносети универсальны. И проблемы одни и те же: пока зал новый, звук отстроен, и все хорошо. Но потом всем глубоко наплевать. Были случаи, когда я сажусь и понимаю, что, например, правый задний канал не работает. Я не могу сидеть и смотреть фильм, а в зале на это никто не обращает внимания. Хуже, когда ты приходишь на показ фильма, где ты звукорежиссер и композитор.

Здесь, в Америке, с этим нет проблем – в любой зал приходишь, и все фантастически звучит. Я не удивлюсь, что здесь есть какие-то законные требования и наказания.

– Над чем вы работаете сейчас и есть ли у вас какая-то мечта?

– Три недели назад начал работу с композитором Магнусом Файнсом – родным братом Рэйфа Файнса, который играл в «Гарри Поттере» и «Агенте 007». Фильм – некая смесь «Индианы Джонс» с «Агентом 007»: заговоры, приключения. Каждый эпизод происходит в разной точке планеты. Первый был в Мексике и Южной Америке – родине цивилизации Майя, там мы давали этническую музыку. Второй эпизод – Ватикан, здесь уже хоралы, эпоха Возрождения. Соответственно, и гармонический язык свой. Пока еще не знаю, что будет в третьем эпизоде.

Главная мечта – достичь того уровня, чтобы можно было зацепиться как основному композитору.

– А что для этого нужно?

– По большому счету – только время. Как мне сказали местные старожилы: если через пять лет после окончания университета ты понимаешь, что в тебе нет востребованности – это первый раз, когда нужно задать вопрос, а то ли ты делаешь. А пока нужно работать. Здесь все идет путем наставничества и сотрудничества.

Помимо этого я продолжаю работать с Москвой – это дает дополнительную подпитку. Недавно закончил работу над сериалом для «Первого канала» «В созвездии стрельца». Он рассказывает про Эдуарда Стрельцова – одного из знаменитых советских футболистов 60–80-х годов. Это была очень интересная работа в плане музыки, потому что никакого синтезатора не дашь – нужно было брать мелодикой, оркестровыми звучаниями.

Ранее работал над сериалом «Измены». Правда, там как таковой музыки нет – изначально была задумка вообще не брать композиторской музыки и купить несколько популярных зарубежных песен. Когда мне прислали серии, я отметил, что монтаж крепкий и нет провалов, где нужно дополнить. Но было несколько эмоциональных сцен, которые надо было подкрепить музыкой.

– Часто ли бываете в родном городе?

– Я уже два года как не был в Челябинске. Пока не могу выехать из страны из-за оформления документов. В конце мая – начале июня я рассчитываю приехать в Россию. При этом все время я на связи: общаюсь с мамой, читаю новости. Мысленно я там.

– Что приходится слышать о своей малой родине?

– Вы же знаете специфику российских СМИ – извините, конечно, но они всегда стремятся наделать шум на негативных новостях. 90% из того, что мне попадается, – происшествия, Томинской ГОК, все задыхаются, верблюда какого-то некрасивого поставили возле драмтеатра… Читал, что Сокуров и Соловьев раскритиковали город. Я могу их понять: есть много нелепых вещей в Челябинске. Про заводы вообще я молчу.

Но для меня Челябинск всегда был и будет колыбелью. Когда я приезжаю, то обязательно гуляю по городу, смотрю на него. Мне нравится ходить по центральным улицам, особенно на площади Революции, где я жил. В этом городе прошло мое детство – самое счастливое детство на всей планете! Челябинск неразрывно связан с моими родителями, благодаря которым я рос счастливым, творчески наполненным ребенком и могу реализовать свои мечты в любой точке планеты.

Фрагменты музыки к фильму «В созвездии Стрельца» – на сайте 74.ru.