Первый губернатор региона Вадим Соловьёв: «Мы уже забыли, как избежали голода в начале 90-х»

Осень и зима 2016 года – период забытых политических юбилеев Южного Урала. В октябре 1991 года президент России назначил Вадима Соловьёва первым губернатором Челябинской области, и в декабре 1996 года тот покинул пост. 25 лет назначению, 20 лет с первых альтернативных выборов главы региона. Почему помощь Запада – это хорошо, куда вложил свой ваучер первый губернатор, зачем Ельцин звонил из Челябинска в свою приемную в Кремле, как Гайдар спасал южноуральских свиней – в интервью 74.ru.

Вадим Соловьев

– Когда в Челябинске говорят о губернаторе, все вспоминают сразу Сумина и Юревича. Как получилось, что Вадим Соловьёв оказался в тени?

– Не знаю, остался ли я в тени. Тут нужно разделить: хотел ли я претендовать на другие должности или не желал продолжать карьеру. У меня ведь рано началась политическая жизнь.

– В прошлой беседе мы остановились на конце августа 1991 года: ГКЧП повержен, вывески с горкома и обкома сняты, над Челябинском реет российский триколор. Что происходило в сентябре и октябре: кто правил областью – секретарь обкома Литовченко?

– Алексей Потапович Литовченко уже со стороны наблюдал, ждал своей и партии судьбы – а это был очень ответственный и порядочный человек. Противоречия между нами начались в конце 80-х, в июне 1990-го я вышел из КПСС и больше никогда не был партийным. В августе 91-го, когда я выступал на площади, он из своего окна (теперь там кабинет Владимира Мякуша) видел протест тысяч челябинцев против попытки военного переворота. После провала путча областью продолжал руководить Пётр Сумин – как председатель облисполкома. Ситуация в стране была очень сложная, Егор Гайдар очень точно все описал в своем исследовании «Крушение империи», как круглосуточно печатали деньги, республики стремились к независимости, решения ЦК уже не исполнялись.

Во время путча ГКЧП Вадим Соловьёв вместе с тысячами челябинцев активно поддержал Бориса Ельцина

– В конце октября президент РСФСР Борис Ельцин назначил вас главой администрации области. У вас спрашивали согласия заранее, или вы узнали о назначении постфактум?

Вадим Соловьёв родился в 1947 г. В 1962 г. закончил с отличием Челябинский машиностроительный техникум, в 1972-м – ЧПИ, в 1987 г. – академию общественных наук при ЦК КПСС. Работал токарем и инженером на ЧТЗ, секретарем горкома и обкома ВЛКСМ. В 1980–1984 гг. – завотделом комсомольских органов ЦК ВЛКСМ. В 1986–1990 гг. первый секретарь Челябинского горкома, в 1990–1991 гг. – председатель городского совета народных депутатов, с 1991 по 1996 гг. – глава администрации Челябинской области, первый губернатор Южного Урала. Член Общественной палаты Челябинска, почетный гражданин города.

– Я узнал о нем через три дня после подписания – документ из Москвы отправили в облисполком, и команда Сумина скрывала его от меня, они провели сессию облсовета, меня не пригласили, и заявляли там, что Борис Николаевич, видимо, ошибся, надо Сумина назначить, попросили президента переписать указ. А мне позвонил первый помощник президента Илюшин и сказал, что указ о моем назначении подписан. Я спросил: «Какой указ? Мэром? А выборы?», потому что в декабре планировались первые выборы мэра Челябинска. (Еще 19 августа редактор городской газеты Борис Митюрёв спросил меня, буду ли участвовать в выборах мэра, и я ему тогда ответил, что без утверждения рыночной экономики, без экономических и политических преобразований нет смысла.) Нет, ответил Илюшин, главой администрации области. Звание это появилось в августе 1991-го, я был одним из первых назначенных, это было 24 октября. В Самару был назначен Костя Титов, в Нижний Новгород – Боря Немцов, в Свердловскую область – Эдуард Россель. Мы в числе первых стали губернаторами постсоветской России. Но сначала и слова такого не было – «губернатор», было «глава администрации области». И вот 27 октября узнал о назначении главой администрации области, на сессии горсовета зачитал указ, сложил полномочия председателя, был избран новый. Я всегда считал, что должен соблюдаться баланс сил, и если я соратник Егора Гайдара, то моим заместителем должен быть представитель левых сил, им был Пётр Матушкин, потом его и избрали председателем горсовета.

– Как Сумин передавал вам власть?

– Я пришел на Цвиллинга, 27, старое еще здание было (мы нового и не думали строить – зачем? Такие расходы!), там было открыто. Можно считать, что полномочия были переданы.

– Глава администрации области образца 1991–1996 гг. и губернатор нашего времени – равнозначные понятия?

– Полномочий у меня было больше, так как нормативной базы еще практически не было. В остальном практически одно и то же. В середине 90-х уже писали «глава администрации – губернатор Челябинской области».

– Но ведь не было полномочий, скажем, объявлять войну?

– Конечно, нет. Мы и границу с Казахстаном не хотели закрывать. Считали, что было бы здорово сохранить открытые границы по европейскому образцу сотрудничества между странами. Потом ситуация изменилась, почувствовали, что нужно ограждаться от южного направления – Афганистан, еще Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан, где установились диктаторские режимы во главе с бывшими секретарями КПСС.

«Решали каждый день вопросы от завоза продуктов до ядерной безопасности».

– С чего вы начали?

– Каждое утро начинали с информации о ситуации на местах. Бывало, сутками не выходили из администрации. Ничего же не было – ни денег, ни еды, ни товаров, заводы стоят. Начинали с решения проблем с хлебом, сахаром, другими продуктами, заканчивали ситуацией в ЗАТО и с ядерной безопасностью – следили, нет ли риска утечки ядерных материалов. Круг вопросов огромный – функционирование промышленности, социальных объектов и бюджетной сферы. И нужно было деньги выбивать на переселение жителей Муслюмово и Русской Течи. Два-три раза в неделю приходилось летать в Москву – добиваться выделения денег для финансирования школ, ДК, всей социальной сферы. Устанавливалась новая система управления, все структуры создавались заново. Администрации городов и районов активно участвовали в решении всех жизненных проблем людей.

– Вы привели с собой всю команду из города?

– Всю команду не мог, столько должностей не было. Комитет по промышленности – восемь человек, а теперь целое министерство! Тогда все было иначе. Взял с собой заместителей и лучшие кадры собирал по всей области. Например, Владимир Букрин ранее работал в Челябгражданстрое – крупнейшей строительной организации, которая сдавала 250 тысяч жилья в год. Виктор Христенко, Борис Мизрахи, Николай Суденков, Андрей Белишко, Владислав Ячменёв, Альфред Галимов. Экс-ректор Троицкой ветеринарной академии Виктор Лазаренко отвечал за сельское хозяйство, доктор медицинских наук Людмила Ратникова – за социальные вопросы.

– Какие в начале 90-х были привилегии губернатора – охрана, дача в Шершнёвском бору?

– Никакой охраны, всегда один за рулем. Разве что милиционер в подъезде сидел. Никогда я не имел мысли жить на даче, она была гостевой, президентской. Я жил в квартире 48 метров на Пушкина, когда стал первым секретарем горкома, там же жил, когда стал главой области и когда покинул пост губернатора. Тогда было совсем иное представление, все эти блага считались порочными.

– Какой была зарплата?

– Первый секретарь горкома получал 350 рублей, но мне случалось стоять в очередях как все. В 1991-м сначала платить работникам администрации области денег особо не было. Потом моя зарплата составляла порядка 200 долларов в рублевом эквиваленте.

– От функционала к экономике. Вы говорите, что были соратником Егора Гайдара и просили его отпускать цены – почему? И почему это не объяснили населению?

– А как не отпускать? Опыт всех стран Восточной Европы, успешно перешедших от советской экономики с ее дефицитами и неэффективностью к рыночной экономике, показывает необходимость отпускать цены. Мы первыми в стране это сделали 1 января 1992 года, а Боря Немцов не отпускал цены на белый хлеб до августа 1992-го, и у них за один день цена выросла с 22 копеек до 22 рублей. Нужно было сохранить рентабельность предприятий, чтобы сохранить производства и сделать их выгодными. Решение отпустить цены позволило избежать голода. Ведь если, скажем, надоили десять литров молока и продали на рынке – получили десять рублей, а если государству продали – десять копеек. Огромные очереди были за молоком и в молочные кухни, в магазинах очередь занимали с вечера. Мы это уже забыли все – как это было и благодаря чему нам удалось предотвратить эту опасность. А ведь еще в ноябре 91-го я звонил Гайдару и просил помочь с кормами – у нас корма кончились, и свиньи стали есть друг друга. Егор Тимурович сразу развернул к нам эшелон кормов из Башкирии. И когда производители смогли продавать на каждом углу свои товары (а мы им выделяли любой участок для торговли, любую площадь – лишь бы избежать голода), эта волна спала. На любой точке продавали – а как еще обеспечить людей продуктами?

«Решение отпустить цены позволило избежать голода».

– После 1991–1992 годов были еще проблемы с продовольствием?

– Поначалу всегда были, но в разных формах. Например, в Челябинске мясокомбинат был один – в Ленинском районе, и там была реконструкция – сломались холодильники. Нужно было дать свободу производителям, в том числе частникам. И за два года появилось 350 предприятий, производящих мясопродукты. Аристов сначала сам продукцию развозил по киоскам на «шестерке». Приезжали потом московские делегации, ходили по рынкам, говорили, что в столице такого ассортимента нет.

– Администрация помогала бизнесу?

– Мы им не мешали. Собирали иногда, говорили: ребята, давайте, работайте, обеспечивайте рынок предложением. Приходилось всякие решения принимать... Даже на коленке иногда указы подписывал на выезде, когда видел ясную необходимость.

– Невозможно себе представить, чтобы в наше время губернатор на коленке писал, скажем, указ о выделении земли под заправку.

– Времена другие. Тогда нормотворчества не было, все составлялось и принималось зачастую на ходу.

50-летие Победы в Магнитогорске. Глава МЧС С. Шойгу, губернатор В. Соловьёв, мэр Магнитогорска В. Клювгант, премьер-министр РФ В. Черномырдин, гендиректор ММК А. Стариков, спикер облдумы В. Скворцов, вице-губернатор Б. Мизрахи.

– Главная тема начала 90-х – приватизация. Как она проходила в нашей области?

– Мы были первыми по приватизации в России, я был обуреваем идеей, чтобы рабочие коллективы владели и управляли предприятиями. У работников была возможность участвовать в приватизации, и многие этим воспользовались. Но были и извращения – например, Головлёв ободрал 45 лучших предприятий области, собрал часть их акций в одном месте для последующей продажи. И малый совет облсовета ему в этом помогал. Приезжал Гайдар, собирал директоров заводов, блестяще выступал, все раскладывал по полочкам. Но некоторых директоров обманывали, оборот направлялся в торговые дома, а предприятия банкротились. Не все руководители были способны передать собственность, только отнять. Нередко были убийства, из крупных бизнес-партнеров тех времен до наших дней остались только Аристов и Антипов.

– А в чем была помощь малого совета?

– Они принимали решения о приватизации в нашей области. Головлёв возглавлял комитет по имуществу, Косилов был зампредседателя малого совета. Малый совет согласовал назначение Галины Жёлтиковой на роль преемницы Головлёва, а я это назначение отвергал. Головлёв видел мою неуступчивость в решении проблем, похожих на аферы. Чубайс пошел на союз с малым советом ради создания фонда акций 45 лучших предприятий. Я отказался это подписывать, а малый совет в обход указа президента создал этот фонд своим постановлением.

– Вы же могли снять Головлёва, он был вашим замом.

– Не мог. Должность замглавы администрации – председателя комитета по имуществу курировалась Чубайсом, этот комитет даже для ФСБ был закрыт. Я предлагал назначить на нее Христенко, передать в его ведение комитет по имуществу и комитет по ценным бумагам, но очень нескоро смог этого добиться. Дошло до очень большого конфликта с Чубайсом из-за Жёлтиковой. Сказал ему, что Головлёв не подходит, он работает бесконтрольно. Часто Гайдара и Чубайса объединяют, но это очень разные люди, и Егор Тимурович вызывал глубочайшее уважение.

«Егор Тимурович Гайдар всегда вызывал глубочайшее уважение».

– Когда вы стали губернатором, в Челябинске началось строительство метро – в 1992 году. Вашими усилиями?

– Нет, это было решение правительства к 250-летию Челябинска. Я в эту идею не очень верил – очень дорого для области, слишком дорого. Там же нет самоокупаемости, мы это видим во всех крупных городах. Просто закапывание и отмывание денег.

– Недавно Усть-Катавский вагоностроительный завод предложил превратить тоннели метро в метротрам – это выход из ситуации?

– А кто будет платить за метротрам? Не знаю, какой выход может быть из этого тупика.

– Другой шумный проект 90-х – взлетно-посадочная полоса аэропорта Челябинск.

– Нормативные сроки такой работы в Европе – 36 месяцев, а мы уложились в восемь. При этом денег в бюджете области не было, и строили за счет долгов предприятий – они рассчитывались песком, щебнем, металлом и так далее. Все города области в этом участвовали. За сутки до 1500 кубометров укладывали. Сделали взлетно-посадочную полосу, здание аэропорта реконструировали. Нашей целью было сделать аэропорт Челябинск международным, чтобы южноуральцы могли летать за границу, и чтобы иностранные туристы и бизнесмены могли к нам напрямую прибывать. Плюс к тому еще сделали полосу аэропорта в Магнитогорске. Это 1996 год, по всей стране ничего не строили, а мы успели за восемь месяцев столько сделать. Единственный бонус для меня от той работы – проездной на несколько полетов в год от одной из авиакомпаний, да и то не пользовался практически.

– Ваш заместитель Борис Мизрахи рассказывал, что до 1997 года было много программ сотрудничества с европейскими промышленниками, политиками, бизнесменами, деятелями культуры. Для чего это было нужно области?

– Мы хотели показать нормальное человеческое лицо новой власти, в том числе областной, стремились привлечь в область инвестиции из-за рубежа. Приглашали делегации зарубежных фирм, устраивали выставки, послу Германии показывали усть-катавские трамваи. Дипломаты из США, Великобритании, Чехии, других стран к нам приезжали, видели мощь Южного Урала и стремление администрации и предприятий создать современные производства – по рейтингам инвестиционной привлекательности тех времен мы делили третье место с Нижним Новгородом (первые места заняли Москва и Петербург), завязывались контакты и заводами. Наши предприятия ведь были почти брошены с конца 80-х, их руководство не знало, что делать. А тут начали появляться совместные проекты, внедряться новые технологии. Конечно, некоторые директора обманывали партнеров, чтобы забрать собственность...

Летом 1991 г. делегация горсовета посетила КНР. Будущие вице-губернаторы Б. Мизрахи, В. Букрин, В. Христенко, будущий депутат Госдумы Г. Лазарев.

– Была и другая связь с Западом – через гуманитарную помощь.

– Да, это важно – сейчас многие россияне считают, что Запад против России, и забыли уже о гуманитарной помощи. Она поступала в огромных количествах – сахар, печенье, одежда, многое другое. Все было бесплатно, и распределялось под строгим контролем милиции. Благодаря иностранной помощи поддерживались низкооплачиваемые слои населения, наиболее пострадавшие от краха неэффективной советской экономики. И поступление гуманитарной помощи прекратилось по мере того, как рынок стал насыщаться продуктами и товарами.

– Многие также думают, что в 90-е все разваливалось, особенно наука. Как тогда обстояли дела с учеными на Южном Урале?

– Были программы поддержки высших и средних учебных заведений и науки. Например, в мае 1992-го мы с Борисом Николаевичем целый час один на один обсуждали в Кремле развитие научных институтов Челябинской области. Я ему привез предложения по созданию ядерного центра, говорил, что тому же «Маяку» нужно совсем иное финансирование. Рассказал о том, что делается в Снежинске, Озёрске, на КБ Макеева. Президент Ельцин поддержал наши идеи, так появились федеральный ядерный и ракетный центры, это стало основой ядерной мощи России.

– А другие предприятия?

– Производственная база резко сократилась, тот же ЧТЗ выпускал 32 тысячи тракторов, а потом и две тысячи продать не мог. Уже в 80-е многие государственные компании покупали японские и американские тракторы, которые могут работать в сложных климатических условиях, при низкой температуре и очень надежны. А наша техника не выдержала конкуренции.

Открытие книжной выставки-ярмарки в 1995 г. Мэр Челябинска В. Тарасов, губернатор В. Соловьёв и его заместитель Б. Мизрахи, начальник управления культуры Ю. Жук.

– Были и социальные программы?

– А как же! Переселение жителей Муслюмово и Русской Течи (этим занимался мой зам Владислав Ячменёв, пробивал в Росатоме и минфине), строительство жилья для бюджетников – сотни квартир получили ЮУрГУ и ЧГПУ (эту программу поддержала областная дума). Из бюджетов предприятий, городов, районов переводили социальные объекты на федеральный бюджет. Это был долгий и сложный процесс, у предприятий не было средств на социальную сферу, выдавали зарплату продукцией... Но удалось избежать социальных взрывов, и постепенно начали работать принятые нами меры, включилась рыночная экономика.

– И появились финансовые пирамиды.

– Да, были большие проблемы, к их решению мы подключали МВД, ФСБ, прокуратуру. Я тоже поверил в это, свой ваучер вложил в акции одного башкирского банка, и жена с дочерью тоже. А он прогорел, и мы все потеряли.

– Часто говорят «лихие 90-е». Вы согласны с этим определением?

– Пройдет 15-20 лет, и люди скажут, что сейчас «жуткие 10-е» – при таких ценах на нефть многие живут так бедно. Да, уже сложилась структура бизнеса, и убийств в этой сфере меньше. Но что тогда у людей ничего не было, так и теперь 70% предприятий в собственности государства и крупного бизнеса.

Вадим Соловьёв вспоминает, что Борис Ельцин был со всеми на вы и не кричал на подчинённых.

– В период вашего губернаторства Борис Ельцин несколько раз приезжал в область. Были трудности в организации и сопровождении визита?

– Борис Николаевич был человек неприхотливый, вежливый, со всеми на вы. Не припомню даже случая, чтобы повышал голос на кого-то. Отчитывать умел, не унижая. В Челябинске к Ельцину относились очень хорошо, он набирал порядка 70%, а тогда автобусами людей на участки не возили. Ходили с ним по магазинам, к Вечному огню, с бизнесменами встречались. Президент возил с собой группу ключевых министров, давал им поручения по ходу визита, потом контролировал их исполнение. Очень мужественный человек, могучий, восприимчивый.

– Например к чему?

– В один из визитов собрались мы в кабинете председателя областной думы (теперь это кабинет председателя Заксобрания) – в администрацию везти неловко было, такое старое здание. А я в то время «болел» темой сотовой связи, рассказывал Ельцину об этом. И он вдруг спрашивает: «Можете соединить с моей приемной?» Я ему протягиваю трубку и говорю: «Позвоните сами, Борис Николаевич». И он набирает телефон, а в его приемной все ошеломлены – президент звонит к ним сам, да еще по открытой связи! А ведь тогда еще все в очереди стояли на установку городских телефонов, нужно было обеспечивать людей связью. Когда я был руководителем города, активно строили АТС – как в домах без телефона? И области, и мне, и стране очень повезло с Анатолием Уфимкиным. Он проявил инициативу, подобрал команду. У меня в кабинете график висел, где есть связь, где нет, когда будет, каждый день вносили изменения.

Борис Ельцин был очень восприимчив, и с удовольствием опробовал в Челябинске сотовую связь.

– Вадим Павлович, вы сказали про выборы президента и высокую поддержку – неужели совсем не использовался административный ресурс?

– По нашей области Борис Николаевич получал 60-70%, люди его воспринимали как надежду России. Может быть в «красном поясе» (часть центральных регионов России, возглавляемых резко оппозиционными президенту губернаторами-коммунистами. – Прим. автора) было иначе, но у нас никто не давал указаний, за кого голосовать, и ни одного случая подвоза не было, это я гарантирую.

– 1996 год – не только выборы президента, но и выборы губернатора Челябинской области. Ельцина выбрали на второй срок, вас – нет. Часто говорят, что на исход декабрьских выборов повлияла приписываемая вам фраза «не можете прокормить – не рожайте». При этом некоторые утверждают, что вы такого не говорили. Как было на самом деле?

– Это была одна из встреч с избирателями. Человек 40 в зале, в том числе подвыпивший журналист Ляпустин из «Вечерки» и Саломаткин, который эту фразу после извратил. Я рассказываю, как обстоят дела в области, какие изменения. И вот встает Ляпустин и говорит: «Я пришел на эту встречу, а мне внука кормить нечем». Я ему отвечаю: «Тратьте деньги не на алкоголь, а на внука. И не рожайте, если не можете вырастить». Взяли часть фразы и извратили. Не знаю, насколько это повредило. Я бы и сейчас так сказал.

– Выборы 22 декабря 1996 года были честными?

– Я считаю, что были элементы фальсификации. Все избиркомы формировала областная дума, были указания, где нужно сколько голосов. Перед началом избирательной кампании меня спросили: «Вы не против, если кампанию будет вести «Никколо М»?» (центр политического консультирования. – Прим. автора), я согласился. В итоге союз промышленников и предпринимателей поддержал меня, но выдвинул еще Кичеджи и Воронина в качестве альтернативы. Ясно было, что это дробит голоса, но такая была задача у приезжих политологов. И еще – 51% у Сумина в первом туре. Мне потом один из этих консультантов сказал: «Мы приехали топить вас, а не помогать вам». Я и так это понял, итоги выборов не стал оспаривать, потому что и сам устал, и команда моя устала. Сначала думали хоть год продержаться, а получилось больше пяти лет. Поздравил Петра, попросил не устраивать разборок с аппаратом (все равно потом чистку провели). Собрал всех работников администрации, поблагодарил за работу, попрощался. Оставил пост 7 января 1997 года.

«Думаю, что выборы губернатора в 1996 г. не были до конца честными».

– Что было дальше? Вам предлагали новую работу?

– Да, была возможность поехать послом в одну из трех стран на выбор. Неофициально предлагали Саудовскую Аравию, Австралию. Но я отказался – советовался со знающими людьми и узнал, что у дипломатов жесткая система личного подчинения министру, а министры-то меняются. Было еще предложение от главы администрации президента Казакова перейти в центральный аппарат правительства. Но работал я уже в Москве, снова перевозить семью не хотелось. Потом предложили на выбор – представитель президента в области или глава управления налоговой полиции, но эта идея слишком напугала новые региональные власти. Затем позвонил Эдуард Россель, мы с ним всегда хорошо ладили, предложил работать его советником-помощником, заниматься восстановлением губернского банка.

– Все равно пришлось переезжать.

– Нет, жил я здесь, просто рано утром выезжал в Екатеринбург, к ночи возвращался обратно. В редких случаях ночевал там. Был советником Росселя и зампредом «Инкомбанка». Занимались финансированием проектов в Свердловской области, встречался с работниками администрации президента и правительства. Потом на меня вышли представители консалтинговой фирмы со штаб-квартирой в Чикаго, предложили заняться поддержкой бизнеса на Южном Урале – так я возглавил Центр поддержки предприятий.

– До 2010-х годов вы были не на виду – это была договоренность с Суминым?

– Никаких договоренностей не было, мы почти не встречались один на один. Но моим друзьям-бизнесменам поначалу угрожали, чтобы не спонсировали меня, не помогали в политических делах, и чтобы я не высовывался. Работал с 1999 года арбитражным управляющим и знал отношение к себе в областном руководстве – при них был запрет на все, что связано со мной. Из музея областного убрали все экспонаты, которые как-то связаны с моими годами во главе области, в энциклопедии «Челябинская область» неоднозначно написали... А пенсию мне потом насчитали 4,5 тысячи, и я получал ее, пока об этом не узнал председатель пенсионного фонда области. Потом и «Почетного гражданина Челябинска» присвоили, и в общественную палату города включили.

– Будете писать мемуары?

– Не вижу смысла.

– Вы рады, что ваше губернаторство длилось всего пять с половиной лет? Сумин проработал 13 лет.

– Если в таком расчете, то рад. А вернуться в это кресло у меня поползновений не было.

«Главное, что после краха плановой экономики нам удалось избежать голода».

– Чем из сделанного в 1991–1996 годах гордитесь более всего?

– Удалось в числе первых утвердить рыночную экономику, а это дало инициативным южноуральцам возможность купить акции предприятий, возглавить их. Еще важнее, что удержали спокойствие – не было серьезных выступлений против рыночной экономики, люди получили возможность реализовать себя, хотя не все и не сразу. Зато со временем все стали стабильно получать зарплату. Может быть, если бы я ранее узнал таких бизнесменов, как Саша Аристов, смогли бы больше сделать для области и южноуральцев. Были реконструированы предприятия, аэропорты, развилась банковская система. И не случилось голода. Это была наша главная задача, и мы справились.