«Был охранником Тефтелева»: челябинка лишилась квартиры отца из-за завещания на сотрудника мэрии

В редакцию 74.RU обратилась жительница Челябинска, которая вместе с родной сестрой после смерти отца не получила наследства в виде квартиры. Незадолго до своего ухода он написал завещание на совершенно чужого человека по имени Семён. Тот несколько лет назад снимал у пенсионера квартиру, а после окончания университета съехал. Сейчас, по словам женщины, молодой человек работает в городской администрации, якобы какое-то время он даже был личным охранником бывшего главы Челябинска Евгения Тефтелева. Женщина обвинила Семёна в том, что он воспользовался своими связями и беспомощным состоянием пожилого человека. Сам же сотрудник мэрии считает, что получил квартиру заслуженно. Он уверяет, что дружил с пенсионером долгие годы, за которые они стали почти родными людьми.

Корреспондент 74.RU встретился с обеими сторонами конфликта и свидетелями, проходившими по делу. Когда весь материал был собран, дочь умершего пенсионера изменила свою позицию и отказалась от публикации. Приводим её рассказ без фото и с изменённым именем.

Отец Валентины (имя изменено — Прим. ред.) умер в прошлом году, до 90-летия он не дожил несколько месяцев.

— У отца от брака с нашей мамой было две дочери. Ещё в молодости они разошлись, но мы всё равно поддерживали общение. После развода мама перебралась с нами в Копейск, а он уехал в Украину. Но в конце 80-х решил перебраться поближе к нам. Я сама лично ему эту квартиру нашла, — рассказала Валентина 74.RU. — Человек он был очень сложный, взрывной. Поэтому отношения между нами были разные. Скорее всего, какие-то обиды на маму он проецировал на нас.

Тем не менее, как утверждает дочь, и она, и сестра, и их дети бывали у дедушки. Время от времени пенсионер на несколько месяцев уезжал в гости в Украину, тогда Валентина жила в его квартире.

— Потом настало время, когда он одну из двух комнат начал сдавать квартирантам. То одни жили, то другие, то третьи, — говорит Валентина. — Сестра одна растила детей, она часто тут бывала с девочками. Отец ей помогал. Я реже заезжала, потому что я врач, у меня ночные дежурства, стационар. Загруженность работой была большая. Когда приходили во время проживания Семёна — лет 10 назад, здесь какие-то чертежи всё время лежали. Но самого парня мы не видели никогда. Отец говорил, что студент редко появляется. Был даже момент, когда он параллельно одну комнату сдавал двум молодым людям — один был мальчик из Миасса Илья, он тут чаще был, а второй — Семён. Потом, когда он закончил учиться, съехал.

Прежде родные не замечали у мужчины каких-то особых проблем со здоровьем. Напротив, глава семейства всегда выглядел бодро и был очень активен. У него было высшее образование, он историк. В своё время преподавал, печатал статьи в газете. А дома вместе с дочерью писал мемуары — о детстве, взрослой жизни, о своей семье.

— Мы писали до ноября 2017 года, а потом он сказал, что больше ему ничего не надо, — вспоминает дочь. — У него же была очень грамотная речь, а тут я обратила внимание, что он при диктовке начал как-то односложно говорить: «Был лес. В лесу было озеро. Рядом с озером была сторожка. В сторожке...». Он особо никакие препараты не принимал. Жаловался только, что давление поднимается, голова болит и плохо соображать стал. А в январе-феврале 2018-го в отце проснулась агрессия. Он стал относиться к нам как к чужим людям, будто мы враги. Про мою сестру говорил, что она навела на него порчу. Показывал обычную простынь, но утверждал, что она вся чёрная. Меня стал путать с мамой, иногда ко мне обращался как к ней.

В августе-сентябре 2017 года внучка сняла на телефон (позже видеозапись была приобщена к материалам дела в суде. — Прим. ред.), как дедушка ходил по комнате и что-то сумбурно говорил. Например, заявлял 19-летней девушке, что её призовут в армию, и там она «будет маршировать ать-два».

— Тогда стали видны изменения в его психическом здоровье, — продолжает дочь. — При таком заболевании больные не обращаются за медицинской помощью, потому что они не понимают, что с ними происходит. Физически они здоровы, но не осознают, что их действия ненормальны. Папа стал с помойки вещи тащить: матрасы, деревяшки, подушки, кастрюли. Всё завалено было. Он категорически был против больницы, сказал, что от смерти ещё никто не вылечил. Вред он не причинял ни нам, ни соседям. Просто всё было быстро, как снежный ком.

23 февраля прошлого года пенсионер плохо себя почувствовал. Он хотел поговорить об этом с дочерьми и услышать поздравление с праздником (как говорят знакомые семьи, 23 Февраля для него была святой датой. — Прим. ред.). Но родные не смогли приехать к мужчине.

— У меня тогда был грипп. Моя дочь с ребёнком сидела. Сестра в Москве была, — утверждает Валентина. — Никто из нас не смог к нему приехать по разным причинам. Тогда отец позвонил Семёну. И 28 февраля папа составляет на него завещание. 19 марта он попал в больницу, а 26-го умер (врачи выявили у него рак и метастазы. — Прим. ред.).

По словам Валентины, ещё до того, как её отца на скорой увезли в больницу, она приехала к нему домой. Но попасть в квартиру смогла не сразу.

— Я несколько раз приезжала, дверь никто не открывал. Потом дозвонилась. Папа сказал, что за ним ухаживают. А потом, когда я смогла сюда попасть, я с такой агрессией столкнулась. Он сказал, что завещание написано на другого. Ругательства пошли, я ему воды принесла попить, он стукнул меня по руке. Сказал, что не надо, она отравлена, — вспоминает дочь. — Я не знала, что делать. Семён отцу и мне говорил, что он начальник личной охраны Тефтелева, его сестра — следователь. Я не буду давать определение этому процессу. Просто скажу, что появляться здесь мы все боялись. Потом Семён с сестрой отвезли его в стационар, представились внуками. Даже в истории болезни это написано.

По словам женщины, в медицинской документации указано, что пациент поступил в больницу в неадекватном состоянии. Он никого к себе не подпускал, на простые вопросы врачей о еде и воде не отвечал — полностью не осознавал, что делает.

Валентина показала диагнозы отца до смерти и после и другую медицинскую документацию заведующей отделением амбулаторно-судебной психиатрической экспертизы.

— Специалист подтвердила мне, что в таком состоянии он не мог осознавать значения своих действий. Поэтому я решила пойти в суд с иском, — объясняет дочь.

Дело рассматривал Курчатовский районный суд. Была назначена психиатрическая экспертиза. Но, как считает представитель Валентины в суде, экспертиза получилась «однобокой».

— В суде не столько принимали во внимание поставленные диагнозы, сколько показания свидетелей, — заявила юрист. — А свидетели все говорили, что пенсионер был адекватным, сам себя обслуживал, деньги снимал с карточки, подарки делал. Но никто не говорил, когда он это делал, в какой год. Свидетели — родственники Семёна и соседи дедушки, которые его в своё время и познакомили со студентом. Родители Семёна живут в деревне под Челябинском, а у соседей пенсионера там дача.

— На суде, конечно, была проделана ювелирная работа того адвоката, — признаёт Валентина. — Все родственники ответчика заявили, что нас никто никогда не видел. Хотя мы тут и ночевали, и видели все эти странности папы, и дефекты его психики. Внучка с правнуком как-то остались ночевать, а потом ночью она проснулась и видит, как дед стоит над кроваткой и руками что-то делает, что-то шепчет над ребёнком. Потом она сказала мне: «Мама, там стало страшно, я больше туда не поеду».

Женщина отмечает, что в суде Семён ничего про то, что работает в охране Евгения Тефтелева, не говорил. При этом она рассказала, как якобы защита ответчика смогла легко лишить её очень важного свидетеля.

— О состоянии отца, предшествовавшем составлению завещания, могла рассказать участковый врач. Мы её пригласили в качестве свидетеля, и она дала согласие, — рассказывает женщина. — Но в день суда моя предыдущая представитель едет за врачом, она напугана [врач], к ней приходил адвокат с амбулаторной картой, тряс перед лицом и угрожал. Говорил, если вы придёте в качестве свидетеля, у вас будет большая проблема на работе. И она категорически не согласилась. Моя представитель её уговаривала, даже к начмеду ходила. Та сказала, что не может давить на подчинённую, это её выбор. Её как свидетеля просто выщелкнули.

Валентина рассказала об этом и на заседании. По её словам, судья на это никак не отреагировал. По итогам разбирательства в удовлетворении иска дочери отказали, но она намерена и дальше отстаивать своё право на квартиру.

Корреспондент 74.RU встретился с одной из свидетелей со стороны Семёна — Любовь Ивановной. Именно она познакомила его в 2006 году с владельцем квартиры.

Женщина рассказала, что знала пенсионера с начала 90-х, столько же лет знакома и с семьёй Семёна.

— В 1990 году мы купили в деревне под Челябинском дом. Стали искать, у кого молоко, творог, яйца покупать. И мне посоветовали одну семью. Семён тогда ещё только в школу пошёл. Его мама в сберкассе работала, сейчас у неё должность в районной администрации. Она женщина очень активная, всего добилась своим трудом. Всё подобру делала. Никогда хамства от них не встречала и ничего плохого о них не слышала. А знакомы мы почти 30 лет.

Когда сын закончил в школу и поступил в университет, родители спросили у Любови Ивановны, не сдаёт ли кто из её знакомых жильё в городе.

— Моя мама с сестрой жили в соседях с отцом Валентины, через стенку. Он время от времени сдавал комнату. И так случилось, что в тот момент снова искал квартиранта, — рассказала Любовь Ивановна. — Он знал, что у нас дом в деревне, и мы возим оттуда продукты хорошие. Поэтому, когда услышал, что мальчик из этой семьи, очень обрадовался. Мама Семёна полностью взяла на себя всё обеспечение. Она или сама привозила, или через нас посылала каждую неделю пироги, картошку, овощи, молоко, творог — всё, что угодно. Это им было на неделю с Семёном. Разделения не было, все продукты общие. Я это точно знаю, потому что раскладывала их по холодильнику, когда сама привозила. Они и генеральную уборку делали, и ковры в деревню увозили стирать. Дед почувствовал себя родным человеком. Стал к ним в деревню в гости ездить, даже мог отправиться туда на неделю — на две. Ездил туда и во время студенчества Семёна и после.

Первое время Любовь Ивановна считала пенсионера одиноким человеком. Но потом ей мама сказала, что у него есть две дочери, внуки. Правда, как говорит женщина, она их ни разу не видела, впервые встретила на судебных разбирательствах из-за наследства.

— Я как-то пыталась сама завести с ним разговор о дочерях, но он махал рукой: «Даже не говори, не хочу рассказывать», — вспоминает соседка. — Это был очень больной вопрос для него. Он сразу ёжиком становился. Мне лично ничего про дочерей не говорил. А маме моей рассказывал, что не нужен им. У них были гостевые отношения. Девочки ходили к нему чрезвычайно редко. Он моей маме всегда ключи от квартиры оставлял, если уезжал куда-то надолго. Если что-то нужно было — за помощью обращался к нам: к маме или ко мне с мужем. Когда заболел — Семён с ним был. И в больницу он его возил, и у кровати сидел, и скорую вызывал. Они 12 лет дружили.

Последние два года мужчина жаловался Любови Ивановне только на плохой слух. При этом выглядел всегда ухоженно. До последнего сам себя обслуживал.

— Он был адекватный, говорил нормально. Звонил нам часто по телефону. Мужа моего просил помочь то с балконом, то со стеклом. Если кто-то обманывал его, жаловался нам — то есть всё понимал, — уверяет Любовь Ивановна. — А месяца за четыре до смерти он сначала мне позвонил, а потом мужу. И сказал слово в слово: «Я решил так, чтобы Семёну досталось то, что я хочу. Я понимаю, что будет шум, скандал, склоки, суд. Пожалуйста, скажите, моё последнее слово. Я знаю, что вы надёжные люди. Ничего не исказите».

Мать Семёна действительно работает руководителем отдела в администрации района, а его отец — глава сельского поселения.

— Мы не богатые, но у нас всё есть. Мы своим трудом всё нажили. У нас и дом, и сад, есть имущество и дети не безбедные. Сын два института закончил, дочь — институт МВД. У них есть жильё у обоих, — рассказала 74.RU мать Семёна Галина.

Она до сих пор эмоционально вспоминает, как первый раз оказалась в квартире, в которой несколько лет прожил её сын, будучи студентом:

— Мы просто испугались. Ведь при жизни дед никому не нужен был. Мы половики от пола отрывали. Но мне не жалко этого труда, я это делала, чтобы мой ребёнок в нормальных условиях жил. Не в грязи. Когда мы у деда в жизни появились, у него настроение поменялось. Он съездил к нам, потом попросил съездить с ним купить обои. Те, что у него были на стенах тогда, прогнили, стали как труха. Мы все обои с ним поменяли, балкон сделали. Но не для того, чтобы он нам квартиру отписал. Она нам и не нужна была, а потому что дед дорог был. Он как член семьи нам стал. Сын раньше мало читал, он ему любовь к литературе привил. Ксюшу тоже приучил читать книги. За это я ему сильно благодарна.

Женщина также говорит, что дочери в жизни деда участия не принимали. Одну из них Галина видела только раз.

— Она была в гостях у него и всё удивлялась. Мы пирожки настряпали, она спрашивает: «Вы сами это всё делаете, а как? И тесто сами?» Я говорю: «Да, мы всё сами делаем, и коров доим, и масло мешаем». А та хоть бы раз тряпку взяла, пол помыла, — вспоминает она.

Мать Семёна говорит, что когда узнала о завещании, отговаривала сына. Просила его не принимать квартиру: у них и так всё есть, а родственники деда затаскают Семёна по судам. Но тот ответил, что это последняя воля старика, и её надо исполнить.

— Мы вырастили порядочных людей, с совестью, — уверена Галина. — Они относились к деду как к родному. Другие бы за чужим стариком ходить не стали. Дочери считают, что они ходили из-за квартиры. Но нет, об этом никогда речи не шло. Он до последнего всех узнавал. Врачи рассказывали, что на столе умирая, не дочерей звал, а Семёна. Эта грязь, которую они льют на моего сына и своего отца, не по заслугам.

Сам Семён подтвердил корреспонденту 74.RU, что работает в администрации города. Раньше трудился охранником ЧОПа. А сейчас он специалист в одном из отделов.

— В охране я работал в 2014 году. Но не у Тефтелева — законодательно нельзя мэру иметь охрану — а на входе в администрацию, — уточнил он. — Могу объяснить, почему мне бывший председатель гордумы Станислав Мошаров грамоту вручил. В то время в мэрию постоянно приходил мужчина, он в армии был ликвидатором Чернобыльской аварии, а в 90-е по контракту в Чечне служил. Ходил, чтобы льготы получить, но что-то всё не получалось. Нервы у человека сдали, и он сделал самострел с пулями и пришёл с ним в администрацию. Мы его задержали. За это нас и отметили. Потом мне предложили перейти работать в мэрию. Меня никто туда не устраивал. Родители из деревни, связей никаких.

Семён тоже говорит, что ни разу не видел Валентину и не слышал, чтобы отец с ней говорил по телефону.

— Внуки к нему тоже не особо приходили. В январе 2018-го он мне позвонил и попросил разыскать внучку. Сказал, где она учится, я её нашёл в соцсетях, написал, но она мне ничего не ответила, — рассказывает мужчина. — Когда свидетелей опрашивали в суде, оказалось, что ни одна из трёх внучек не знает дату его рождения. Судья такой вопрос задавал. А мои родители, сестра моя, я, соседи-свидетели, которые его много лет знали, сказали, как есть.

Семён утверждает, что проблем с сознанием у пенсионера не было и даже перед самой смертью.

— Последние две-три недели я, моя сестра, отец дежурили у него. Он уже тогда плохо ел, только пил. Но при этом вспоминал и рассуждал о своей предыдущей жизни, что он где-то сам не так сделал, — рассказывает Семён. — Идти в суд или нет — для меня был вопрос совести, что ли… или принципа. Суд первой инстанции отказал Валентине в удовлетворении иска, она подала апелляцию. Но Челябинский областной суд в составе трёх судей оставил решение районного суда в силе.

Мужчина добавил, что пенсионер сначала составлял завещание на Валентину, а потом передумал и завещал квартиру ему у того же нотариуса.

— Нотариус была в суде и подтвердила, что перед составлением документа она убедилась в адекватности пришедшего к ней мужчины и только после этого заверила завещание, — продолжил Семён. — Я считаю, что они сами виноваты. Что человек по жизни заработал, то и получил. А если они прожили не по совести, то и получили. Это закономерный результат. Я сам воспитан на таких устоях. Эффект бумеранга никто не отменял.

Решение суда вступило в законную силу, и Семён имеет все права на квартиру. Однако дочь Валентина не намерена останавливаться и намерена подавать жалобу в Верховный суд.