«Погружается в провинциальность»: знаменитый профессор архитектуры поделился мнением о Челябинске

Развитие Челябинска стало темой января — назначен новый главный архитектор города, проводятся обсуждения Генерального плана на ближайшие 20 лет. Почему же столица Южного Урала не смогла избавиться от провинциальности, что необходимо изменить и почему интеллигенции сложно гордиться страной по завету Путина — об этом мы поговорили с лауреатом челябинской премии «Светлое прошлое», профессором архитектуры, сыгравшим эпизодическую роль в скандальном фильме «Левиафан», Владиславом Кирпичёвым.

Владислав Кирпичёв провёл детство в Челябинске, учился в каштакской школе, где наблюдал за тем, как скульптор Лев Головницкий работает над «Орлёнком». В молодости он мог бы строить космические корабли или танцевать в Большом театре, но стал архитектором. Его вкусу доверяют: в 2007 году Кирпичёва назначили главным дизайнером Петербургского международного экономического форума, где он организовал выставку современной архитектуры, на которую пригласил самых известных архитекторов мира — Нормана Фостера и Кисё Курокаву.

Владислав Кирпичёв читает лекции в разных странах, но своим главным достижением считает собственную студию «ЭДАС», где с самого раннего возраста учат архитектурному мышлению, то есть созданию удобного и красивого пространства.

— На пресс-конференции вы сказали, что вам обидно за Челябинск. Почему?

— Я уехал из Челябинска в студенческие годы, но часто бывают здесь, приезжаю к родственникам. Для меня Челябинск — это запах каштакского леса, улочки, родной Металлургический район. Приятно, что какие-то вещи остаются неизменными. Но как архитектор я хочу, чтобы город менялся, развивался и становился лучше. Сейчас я вижу, что Челябинск всё больше погружается в провинциальность. Был шанс на качественный скачок, в советские годы работали хорошие архитекторы, но потом что-то не случилось. И я знаю что — не случилось власти, которая не мешает профессионалам. Вот у нас частная школа, и никто не даёт нам указаний, как действовать, какие интересы отстаивать.

— А в чём выражается провинциальность?

— В отсутствии вкуса, низкой культуре, что сразу видно по внешнему облику города. В одном месте бардак, в другом — излишества. Посмотрите на этот зал в гостинице «Малахит», она была построена в 70-е годы, это специальная архитектура. Почему никому в голову не пришло сделать из этого музей, хотя бы виртуальный, как гостиница выглядела раньше и как она вписывалась в городское пространство. А сейчас в этом зале лепнина, позолота. Мы уже наступали на подобные грабли. Когда Сталин спросил: «Как хочет жить народ?» И народ сказал: «Как графья жили». Тогда появился сталинский ампир, но хорошо, что люди, которые его воплощали, делали с умом. А сейчас мы наблюдаем соревнования по уровню обеспеченности — из серии «давайте мы вам ещё отбашляем, чтобы побольше позолоты было». В этом и проявляется вкус. А если ещё посмотреть вокруг, что мы увидим — какой-то долгострой, вокзал и нечищеные тротуары.

— Но ведь власть задаёт тон и делает заказ.

— Это неправильно. Задача власти — обеспечить условия. А у нас так и привыкли жить, что скажут, то и сделаем. Это как в анекдоте: «А верёвку с мылом нам приносить или дадите?» Я когда смотрю на соседний Екатеринбург, вижу, что планировочно Челябинск гораздо лучше, но там развитие есть, а здесь нет. У нас лучше аэродром, была сделана взлётная полоса для тяжёлых самолётов, и это направление можно было развивать. Сейчас время упущено, все летают через Екатеринбург, а туда ещё необходимо добраться. Скоростной поезд сделали?

— Нет.

— Ну вот видите.

— Сейчас обсуждается генплан развития Челябинска. А вы бы каким хотели видеть город — со зданиями в стиле хайтек, малоэтажной застройкой?

— Я много думал об этом. Самое главное — создать удобное пространство. Не честно, когда говорят: «Мы сейчас всё снесём, а потом построим красоту». А кто сказал, что это будет красота, если в уже построенном городе не смогли навести порядок. Недавно ездил в Японию, теперь думаю, что зря туда поехал, потому что потом очень тяжело возвращаться. Потрясла не только архитектура, но и высокий уровень культуры. Мы вернулись в московский аэропорт и сразу столкнулись с российской действительностью — это же катакомбы, руки оторвать бы тем, кто проектировал, настолько всё неудобно сделано.

К счастью, у нас есть возможность путешествовать, бывать в разных странах. Мы показываем мир детям, а потом они приезжают в Россию и видят мусор, грязь, нечищенные дороги. Как я должен выполнять наставления президента и всем говорить, какая прекрасная Россия? Я не диссидент, я люблю свою родину, но я не могу убеждать в том, чего пока не создано. В Швейцарии мы были в очень небольшой деревушке, я увидел, что простые мужики-рабочие закурили, специально остановился, посмотреть, куда они выбросят окурки. Ни один из них не бросил бычок на дорогу.

— Как воспитать такую культуру?

— Всё начинается с детства, поэтому в нашей школе есть программы даже для тех, кому исполнился только один год. В Каштаке у меня были потрясающие учителя, у всех них хватало на нас времени. Хотя это была деревня на отшибе, туда нужно было ехать по плохой дороге минут 40, правда, потом бетонку сделали. Вот нужно вернуть не грязь, а культуру.

— У вас самого был непростой путь к образованию архитектора.

— Да, я собирался поступать в ЧПИ, мечтал строить космические корабли, но на экзамене по математике не хватило одного балла. Тогда от безысходности я пошёл на строительный факультет, заниматься канализацией и водоснабжением. Рисунок и живопись у нас вела архитектор Мария Мочалова (проектировала здание публичной библиотеки, Челябинского института путей сообщения на улице Цвиллинга и другие. — Прим. ред.). Она увидела мою работу и предложила пойти архитектором к её мужу. Там было счастье — маленькая комнатка и прекрасные люди — Владимир Глазырин — будущий главный архитектор Челябинска, Юрий Перчаткин, который потом погиб на строительстве театра драмы и другие. Я поработал немного, а потом мне посоветовали поступать в московский вуз.

В столице меня закрутило, я профессионально занялся хореографией при студии Большого театра. Два года тренировался восемь дней в неделю, то есть в один день — дважды. Потом возник выбор — получать профессиональное хореографическое образование или архитектурное. Мне было стыдно признаться родителям, что я ещё не поступил на факультет архитектуры, а к тому времени группа известного архитектора Ильи Лежавы, у которого я мечтал учиться, уже была набрана. Пришлось основательно сесть за книги, чтобы доказать, что я всё-таки могу к нему попасть.

Пришлось проводить в библиотеке с 9 утра до 6 вечера. Как-то пришёл, а там стоит моя партнёрша по танцам, оказывается, она работала в библиотеке и взялась помогать мне доставать редкие журналы. Я проштудировал тысячи изданий без знаний иностранных языков, как разведчик, по наитию, потому что читать нужно только в оригинале, в перепечатках нет никакого смысла.

Я и сейчас много читаю. Собрал одну из самых больших частных библиотек — около 70 тысяч экземпляров. Часть хранится в нашей студии «ЭДАС», часть в квартире, часть во Франкфурте, где я тоже преподаю. Архитектурное образование даёт очень разноплановые знания. Здесь есть расчётная математика, физика, химия, развивающие одно полушарие мозга, а другое — история искусства, живопись, рисунок. Ведь хорошо образованный архитектор, с высоким уровнем культуры — это очень важно. Как говорится, как архитектор нарисует, так и ходить будем.