Рак под Новый год

В предвкушении Нового года всегда ждешь какого-то чуда, волшебства – так всегда и было, но не на этот раз. Предпраздничная суета – нужно запастись подарками, продуктами для праздничного стола, и вдруг… звонок из минздрава: «Срочно проходите обследование, 27 января Новосибирск вас берет на операцию». Операция предстояла мужу – протезирование коленного сустава. Ждали мы ее полтора года и вот дождались. Перечень обследований – просто огромный, и успеть все надо за три предновогодних дня, остальное – в январе, после праздников. Времени мало, поэтому мы вместе с супругом отправились за направлениями в поликлинику.

Терапевт Марина Владимировна приветливо улыбнулась, увидев нас на пороге кабинета – она бессменно отработала на нашем участке лет 40, поэтому встретила как хороших знакомых. Выписывая направления мужу, она обратилась ко мне.

- Нелля, а ты когда в последний раз у нас появлялась? Давай-ка на диспансеризацию, твой год как раз сейчас заканчивают. Хотя бы маммографию пройди и сдай анализы.

Я забрала направления и сразу отправилась на обследование. Процедура недолгая, но пройти мне пришлось ее дважды. Что-то насторожило специалистов, и они отправили меня со снимками к онкологу.

– Приходите 20 января, откусим, – задумчиво произнес доктор, разглядывая мой снимок.

– Что откусим? – недоумевая произнесла я.

– Грудь. У вас рак, – заявил он, а у меня в этот момент просто подкосились ноги.

– Что, всю грудь удалять?

– Всю, – не глядя на меня и что-то записывая в карте, подтвердил он.

Мысли смешались: рак, операция, смерть… Стоп! 27 января я должна быть в Новосибирске, я не отправлю мужа одного. Какая операция?! Нет, это не может быть рак…

– Я не могу двадцатого, я уезжаю, – опомнилась я.

– Ну, приходите когда вернетесь, – произнес доктор, протягивая карту.

Вот вам и Новый год. Может он вообще для меня последний, думала я, а слезы сами по себе катились из глаз. Нужно было собраться: если я скажу мужу, он не поедет на операцию, а ведь так ждал ее. Колено, поврежденное еще в молодости во время игры в хоккей, отказывалось работать, и с каждым днем ему все тяжелей давалось ходить, вот и батажок отца в ход пошел. Нет, надо ехать.

Вытерла слезы и снова пошла к терапевту.

– Нелля, опухоль небольшая, не волнуйся. Но не тяни: лучше удалить сейчас, пока нет метастазов, – предупредила доктор.

Выйдя из кабинета, я твердо решила никому ничего пока не говорить: Новый год на носу, а тут я со своими «новостями». Нет, сделаем операцию, потом все буду решать. С этой мыслью прошли новогодние праздники – гнет болезни никак не оставлял в покое.

Уже в Новосибирске, когда операция была позади, я призналась в своей болезни средней дочери. Она настояла, чтобы мы поехали в частную клинику и сдали анализ из самой опухоли. Материал брали под контролем УЗИ, и через несколько дней мы забрали результат, но на прием к врачу уже не попали – днем уходил наш поезд. Вернувшись домой, я пошла в поликлинику, но онколога не застала – он был на больничном. Знакомых врачей, которые могли бы расшифровать результат, тоже не оказалось. Страшных слов, вроде «карциномы» и других, там не значилось. В общем, я немного успокоилась и направила все свои усилия на реабилитацию мужа после операции. Со здоровьем у него возникли кое-какие сложности, и их надо было решать.

Вернулась к своей проблеме уже в мае. Сделала повторно маммографию и пошла со снимком к терапевту, так как единственный в поликлинике онколог снова был то ли в отпуске, то ли на учебе. Опухоль как будто немного расплылась, и она решила уже не ждать, а направить меня в Челябинск. В онкодиспансере меня отправили на повторную биопсию, потом на исследование в ПЭТ-центре, чтобы посмотреть реальную распространенность процесса. В итоге все же подтвердили онкологию, но успокоили, что стадия первая. Назначили операцию.

Вот тут начались сомнения. Маммолог в поликлинике диспансера сказала, что в моем возрасте (а мне уже 75) грудь сохранять не станут, скорее всего, удалят радикально (в общем-то мой онколог меня к этому уже подготовил еще на первом приеме). На вопросы о дальнейшем лечении она ответила, что все будут решать врачи в стационаре. «Останусь без груди, а после химии еще и без волос, подорву здоровье... Зачем все это? Может уже оставить все как есть?» – думала я, но стоило мне заикнуться об отказе от операции, как близкие в один голос стали убеждать, что это необходимо. Еще две недели сомнений, анализов, но в назначенный день, хоть и в очень подавленном настроении, я все же приехала на госпитализацию.

Посмотрев результаты анализов, врач сказала:

– Можем удалить грудь полностью или частично – решайте сами.

– А химию нужно будет?

– Не обязательно, – спокойно ответила врач.

У меня прямо от сердца отлегло – все, чего я боялась больше всего (химии и остаться без груди), удалось избежать.

Конечно, не скажу, что я легко отделалась – после операции был длительный восстановительный период, небольшие проблемы со здоровьем – все-таки, как говорят врачи, возраст. Но сейчас, спустя несколько месяцев, жизнь уже вернулась в привычное русло. Позади перевязки и компрессы, впереди активная жизнь: тренировки в группе здоровья, внуки и правнуки, весной-летом – сад. А предстоящий Новый год… я точно буду встречать с иным настроением, чем в прошлом – с огромной благодарностью всем врачам: и тем, кто помог выявить мой недуг на самой ранней стадии, и тем, кто помогал с ним справиться. И, конечно, с надеждой, что больше онкология в мою жизнь никогда не вернется. Пусть это будет моим маленьким чудом.

«В Челябинской области ежегодно выявляется почти полторы тысячи женщин с онкологическими заболеваниями молочных желез, причем заболеваемость ежегодно растет на два-три процента, – приводит данные заведующий отделением опухолей молочной железы Челябинского областного клинического онкологического диспансера Олег Терешин. – Порядка 60% случаев их них мы выявляем на первой-второй стадиях, 30% имеют третью стадию. Четвертой стадии с отдаленными метастазами мы видим около 9% в год, но это все равно много – когда мы видим метастатический рак, это значит, что было упущено время.

Естественно, от стадии зависят результаты лечения. При первой стадии мы можем рассчитывать, что через пять лет 96% наших пациенток будут живы и здоровы, не будут иметь признаков рецидива заболевания. Через десять лет этот процент будет составлять 90%. Для второй-третьей стадий этот процент снизится уже до 70-80%, а четвертая стадия позволяет надеяться на то, что только половину женщин мы сможем пролечить два года и более. Поэтому, когда опухоль маленькая и на ранней стадии, легче всем: легче пациентке, потому что у нее хороший прогноз, легче хирургу, потому что опухоль легче оперируется и, естественно, больше возможностей для эстетической коррекции и частичного сохранения молочной железы.

Раннее выявление опухолей молочной железы основано, прежде всего, на внимательном отношении женщины к себе. Что-то обнаружив, не нужно самостоятельно думать, как это интерпретировать, а пойти к врачу и спросить. Пойти нужно к врачу первичного контакта – это не онколог, это гинеколог. Кроме того, начиная с сорока лет, появляется целесообразность, а после 45 лет, я считаю, это обязанность, раз в два года проходить маммографию – рентгеновский снимок молочных желез. Даже при абсолютной норме, если ничего не беспокоит и все хорошо – снимки молочной железы делать необходимо.

Большинство работающих женщин проходят этот скрининг в составе организованных групп, но бывает и так, что женщина не работает или уже находится на пенсии – централизованно на обследование их никто не отправит. Поэтому каждая женщина должна знать, что ей необходимо самостоятельно регулярно проходить маммографию. Никаких сложностей с выполнением этого обследования нет, направление на него может написать любой врач – участковый терапевт, хирург или гинеколог.

Стоит также помнить, что внимание к себе не зависит от возраста. Самой молодой пациентке нашего отделения едва исполнилось 20. Методики самоосмотров сейчас доступны в Интернете, и их обязательно проводить каждый месяц с молодых лет. Также целесообразно обследовать молочные железы с помощью УЗИ, так как для молодых женщин не применим маммографический скрининг. Главное – понимать, что на ранней стадии шансы на полное излечение опухоли молочной железы выше в разы».