Опасности долголетия

Каждое последующее поколение будет жить гораздо дольше своих предков. Однако продолжительность жизни стала своеобразным фетишем: за нее ратуют и борются, ее ставят в пример. Между тем она приведет к другим проблемам, к которым современная медицина – не только российская, но и западная – попросту еще не готова. Об этом и стоит поговорить в День пожилого человека, который традиционно отмечается в мире 1 октября.

Цифры подтверждают неуклонную тенденцию в росту продолжительности жизни. За восемь месяцев 2015 года в России по сравнению с аналогичным периодом прошлого года смертность снизилась на 2,3%. От болезней системы кровообращения стало умирать на 3,9% меньше, от новообразований – на 2,1%, от болезней органов дыхания – на 0,5%, от туберкулеза – на 8,2%, от внешних причин – на 4,5%. В Челябинской области показатели смертности от сердечно-сосудистых заболеваний выглядят намного лучше общероссийских: показатель за семь месяцев 2015 года ниже аналогичного прошлогоднего на 8,4%. Остальные остались на уровне общероссийских, и только показатели смертности от туберкулеза выросли на 13,3%.

Такие обнадеживающие цифры в основном связаны с улучшением диагностики сердечно-сосудистых заболеваний и оказанием высокотехнологичной медицинской помощи при острых состояниях. Это неизбежно ведет к увеличению продолжительности жизни, а долголетие, в свою очередь, вызывает новые проблемы, к которым современная российская медицина не очень-то готова.

Как заявляют в голос не только российские, но и западные врачи, инфаркты и другие заболевания, которые раньше уносили жизни 50-60-летних граждан, теперь успешно диагностируются, профилактируются и лечатся, и это позволяет людям доживать до других, более неприятных болезней. В первую очередь, конечно, онкологических. Ежегодно в России регистрируется 520 тысяч случаев заболевания раком, причем четверть из этих больных умирает в течение года после постановки диагноза.

«Онкологический скрининг в России неравномерный. Сейчас он рекомендуется только для рака молочной железы и рака простаты, а вот здравоохранительные инициативы в поддержку скрининга на рак шейки матки или на колоректальный рак отсутствуют, – напоминает руководитель клиники онкологии и гематологии ЕМС Юлия Мадельблат. – При этом самая распространенная причина смерти от онкологического заболевания у женщин – рак шейки матки – в России составляет 15,9 случая на 100 тысяч населения, в то время как в Европе этот показатель составляет 9,6, а в США вообще 6,6 случая».

А ведь именно люди пенсионного возраста находятся в группе риска: за годы накапливаются негативные факторы, провоцирующие развитие злокачественных новообразований. Это и вредные привычки, малоподвижный образ жизни, неправильное питание и, что особенно актуально для женщин, период менопаузы, который наступает после 50 лет. Впрочем, аденома простаты, которая диагностируется у каждого десятого мужчины старше 50 лет, в 36% случаев переходит в злокачественное образование. Смертность от рака простаты у российских мужчин занимает второе место (30,1 случая на 100 тысяч населения) после рака легких (51,4 случая на 100 тысяч).

Еще одной проблемой старости становятся заболевания нижних конечностей. Коксартрозы или деформирующие артрозы тазобедренного сустава – наиболее частое из дегенеративно-дистрофических заболеваний суставов человека, и чаще всего этой патологии подвержены люди старше 45 лет. Конечно, причин, вызывающих коксартроз, множество, но именно с возрастом этот «негативный багаж» накапливается и провоцирует развитие заболевания.

«Есть теория с серьезной доказательной базой о том, что курение, прием алкоголя и наркотиков значительно ухудшают питание тканей и хрящевых в том числе. Это и приводит к быстрому развитию коксартроза, – поясняет хирург, травматолог-ортопед Виталий Дрягин. – Малоподвижный образ жизни, лишний вес, нарушение обмена веществ и наследственная предрасположенность тоже сказываются на развитии деформации тазобедренных суставов».

При коксартрозе нарушается процесс восстановления хряща и начинается его разрушение: хрящевая ткань, которая от природы должна быть прочной, эластичной структурой, превращается в сухую, тонкую, с шероховатой поверхностью. Подлежащая кость утолщается и разрастается в стороны от хряща, что ограничивает движение и является причиной деформации суставов. Если данное заболевание не лечить, то оно может привести к полной неподвижности сустава и, как следствие, прикует человека к инвалидному креслу. Потеря подвижности в пожилом возрасте чревата развитием других хронических заболеваний – остеохондроза, болезней кишечника и мочеполовой сферы, сердечно-сосудистых болезней и нарушением функций эндокринной системы. Все это приводит к ослаблению иммунитета и частым простудным и инфекционными заболеваниям. Одним словом, человек превращается в одну большую проблему – как для себя, так и для своих близких.

Конечно, сегодня во всем мире, и в России в том числе коксартрозы успешно лечатся эндопротезированием. Однако организация оказания этого вида медицинской помощи далека от идеальной, и многие пациенты подходят к операции в гораздо худшем состоянии, чем следовало бы, а некоторые умирают, так и не дождавшись своей очереди на новый сустав.

Но еще более важной проблемой долголетия становится старческая деменция, которая во всем мире уже названа едва ли не «пожилой эпидемией». По данным ВОЗ, сегодня от разных видов старческого слабоумия уже страдают более 110 миллионов человек. К 2030 году прогнозируется их увеличение до 135 миллионов. Деменции подвержен каждый десятый землянин старше 60 лет, после 75-летия число таких больных увеличивается в 2,5 раза, а после 80 лет – в четыре.

Деменция – постепенная утрата мыслительных функций, деградация памяти, поведения и способности выполнять ежедневные действия. Этот синдром имеет различные причины возникновения и не является нормой старения.

«Мы сейчас боремся за увеличение продолжительности жизни, но если мы к этому не присоединим профилактику деменции, все наши старания будут напрасными, – считает главный врач ЧОКПНБ Анатолий Косов. – Во всем мире этому уделяется большое внимание, и мы должны следовать этой мировой тенденции».

«Рассчитывать на поиск волшебного лекарства не совсем правильно, – уверен директор Санкт-Петербургского института биорегуляции и геронтологии Владимир Хавинсон. – Любая болезнь комплексна. Образ жизни – это решающий фактор. Уже установлено, что люди, которые занимаются интеллектуальным трудом, креативностью, меньше подвержены болезни Альцгеймера, лекарства от которой действительно нет. Есть лишь витаминные, антиоксидантные комплексы, которые препятствуют разрушению нервной клетки. Что касается болезни Паркинсона и вообще деменции, у которой масса разновидностей, – это большая проблема».

К сожалению, сегодня в России и в Челябинске в частности нет единой службы, занимающейся профилактикой деменции. Отчасти это возложено на неврологов, отчасти на психотерапевтов, но все это приводит к тому, что людьми со старческим слабоумием не занимается никто, и забота о них ложится на плечи родственников. И если на начальной стадии болезни, когда прием лекарств еще позволяет пожилому человеку оставаться в твердом уме и самому обслуживать себя, он не доставляет больших хлопот, то при прогрессирующей форме, которая приводит к разрушению личности, такой родственник становится непосильной обузой.

«Сегодня на 700 тысяч больных россиян, нуждающихся в постороннем уходе, приходится всего чуть больше 200 тысяч мест в интернатах, рассчитанных на такие категории инвалидов, – рассказывает волонтер движения помощи престарелым Инна Фокина. – Иногда ждать такого места пациенту приходится годами. Все это время он находится на руках у родных, которые, увы, тоже не получают никакой ни материальной, ни психологической поддержки со стороны государства. Многие из них не знают, как обращаться с дементными стариками, живут в постоянном стрессе, дети тоже получают психологическую травму, не умея правильно реагировать на те или иные поступки человека с болезнью Альцгеймера».

По разным оценкам, в России деменцией страдают около двух миллионов человек, хотя крупномасштабных подсчетов не проводилось. Эти люди практически не получают лечения: на ранних стадиях болезнь трудно диагностировать, к тому же не всем доступны антидементные препараты. В России не существует программ по поддержке дементных больных и ранней диагностики старческого слабоумия.