Стволовые клетки породнили незнакомцев

Юля Ковалева, ставшая шестым в Челябинской области донором стволовой клетки и первым российским донором в Москве (РДБК), сегодня вновь заявила о своем желании вернуться в строй. Она вспоминает события почти трехлетней давности с особенной теплотой, может быть, потому, что, став мамой, она еще острее чувствует боль другого человека.

Стать донором Юля мечтала давно. Еще будучи студенткой, вместе с подругой пришла в день акции на передвижную станцию переливания крови и тогда же, заполняя анкету, приняла решение быть «полным» донором. «Ходила я на кроводачу настолько часто, насколько это было можно, чуть ли не каждые три месяца, – улыбается донор Юлия Ковалева. – В анкете я отметила, что хочу быть полным донором, полноценным, но и не думала, что пригожусь кому-то. А мне позвонили и сказали, что, возможно, подходишь». К тому моменту учеба уже закончилась, Юля осталась жить в Челябинске, ждала, что будет дальше. На полгода наступило затишье – девушка даже сама звонила, узнавала. Потом уже пригласили сдавать анализы, задавать все вопросы о процедуре.

«Доноры стволовых клеток – те же доноры, которые готовы дать частичку своей крови для другого человека, – подчеркивает заведующая отделом молекулярно-биологической диагностики ЧОСПК Татьяна Суслова. – Частички могут быть любые: эритроциты, тромбоциты, стволовая клетка, которая забирается по определенной процедуре. Проводится она не у нас на станции, а в трансплантационных центрах. Наша задача – найти доноров, которые дают такое согласие, провести иммуно-генетический анализ, так называемое HLA-типирование, потому что генетически донор и реципиент должны совпасть точно. Случается это очень редко, потому что разнообразие генетических факторов. Если подобрано точное совпадение с реципиентом, такой донор будет готов поделится своими клетками».

Вот и Юля после всех необходимых дообследований поехала в Москву. Проживание, питание, перелет, пребывание в Москве взял на себя фонд «Подари жизнь». «Сначала ставили уколы, чтобы стволовые клетки выходили в кровь, – вспоминает молодая женщина. – Саму процедуру перенесла нормально – правда, семь часов – долго. Но я готова была идти до конца. Был только один неприятный момент, когда искали вену, а так – все было хорошо. Я знала, что в одной из палат находится мой реципиент, но по закону сначала меня не могли с ним познакомить». По признанию Юли, ей очень хотелось знать, кому пригодились ее стволовые клетки. «Конечно, мне было без разницы, кто этот человек: мужчина, женщина или ребенок, я бы все-равно согласилась и пошла бы на эту процедуру. Просто интересно, любопытно», – улыбается она.

Это уже потом стало понятно, что Юля и ее реципиент виделись в клинике, пересекались и на лестнице, и в коридоре. Это уже потом были слезы и признания, что тот день стал вторым днем рождения и для девочки, и для ее мамы. А пока Юля была в Москве впервые. «Гуляла много, видела смену караула, в театр меня сводили, даже знаменитостей видела. Вернулась в Челябинск – прошла все контрольные анализы», – вспоминает те дни.

Теперь время от времени Юля поддерживает связь со своей подопечной через социальные сети, видит, как она растет, радуется ее успехам и немножко удивляется другим переменам. «Врачи мне говорили, что реципиент будет похож на меня – так и случилось: волосы посветлели, стали виться», – добавляет Юля.

«Когда реципиент идет на эту операцию, то его собственный костный мозг облучают и собственные клетки исчезают, их нет, – поясняет заведующая отделом молекулярно-биологической диагностики ЧОСПК Татьяна Суслова. – Вместо них и подсаживают донорские стволовые клетки, которые вырастают и увеличиваются в количестве, поэтому у реципиента будет та группа крови, которая была у донора. Если донор и реципиент совпадают по генетическим факторам – системе лейкоцитарных антигенов, то они могут не совпадать по системе эритроцитарных. Реципиент воспримет полностью генетический набор донора». По словам Татьяны Александровны, они родней по крови становится, причем полной. Если от папы и мамы человек наследует только половинку, и родители – родня наполовину, то реципиент забирает от донора все полностью.

Что поменялось после процедуры – ничего, жила дальше, признается Юля. Через четыре месяца забеременела, растет счастье – дочь Дашенька. «Молодая здоровая, спасаю жизнь – прям романтика! Думала, что кровь сразу переливают больному, это же здорово. Потом уже узнала, сколько этапов проходит кровь, – смеется. – Стопроцентно безопасно для донора, это спасает жизнь, я снова хочу!» Особой гордости, что совершает какой-то невероятный поступок, у Юли и в помине не было – только когда ее спрашивали, только тогда она стала задумываться, что спасает жизнь, что для магнитогорской девочки она была последним и единственным шансом на спасение.

«В этом году было несколько новых заявок на поиск доноров: центр ищет в общероссийской базе данных, где собрано более 60 000 доноров со всей России, – продолжает тему Татьяна Александровна. – Если такой донор найден у нас, то нам направляется заявка с просьбой дотипировать, активизировать, провести все анализы – то, что и Юле пришлось пройти. После всех повторных анализов, их хороших результатов, окончательного согласия донора, в клинику направляется ответ: да, такой донор есть, и он готов. Мы проводим процедуру, которая называется активация донора. Юля тоже проходила через эту процедуру, правда, попросила организовать беседу с врачами этой клиники. Мы устроили сеанс связи по скайпу. А буквально за несколько минут до назначенного времени полил дождь, и Юля, пока бежала от машины до входа, промокла насквозь, как мышь. Заходит к нам, а с нее течет вода. Мы перепугались, не дай бог простынет, переодели. Слава богу, все обошлось....

...Заявки были: к сожалению, были случаи, когда и донор не подошел, и когда мы не смогли его найти – со временем люди меняют место жительства, телефон, фамилию и исчезают из нашего поля зрения. Бывает, что развиваются какие-то заболевания, что препятствует донорству».

В донорстве особых рисков нет: прокол вены – уже риск, добавляют специалисты. «Когда донор дает кровь, он теряет примерно пять ее процентов, и для восстановления ему нужно время, – поясняет Татьяна Александровна. – Никакой госпитализации или дополнительных медицинских вмешательств после донации не требуется, скорее, это изменение самочувствия донора в силу особенностей его организма».

Когда встреча подходила к концу, Юля вскользь обронила, что теперь, когда сама стала мамой, когда у нее есть свой маленький ребенок, вот тогда задумалась и по-настоящему испугалось, а что было бы, если бы она не нашлась...