«Ты время видела? Два часа ночи, никого звать не буду»: в роддоме Магнитогорска в утробе молодой женщины умер ребенок

Дочка 21-летней Виктории Ужеговой родилась мертвой в родильном доме № 1 Магнитогорска. На следующий день после выписки из медучреждения молодая женщина написала заявление в Следственный комитет, в котором обвинила врачей в смерти своего ребенка. Она рассказала, что два дня мучилась от боли, а рожать ее повезли, когда дочка уже не подавала признаков жизни. Подробности — в материале наших коллег из MGORSK.RU.

Виктория с супругом осознанно готовились стать родителями, беременность была первой и запланированной.

20 мая девушка узнала о беременности, сделав тест. 27-го в частной клинике ей провели УЗИ, которое подтвердило догадки. В семь недель беременности Виктория встала на учет в женскую консультацию на улице Фрунзе, 7 и, по ее словам, стала строго соблюдать все рекомендации своего гинеколога.

— Никогда не пропускала приемы. Всё было хорошо. За всю беременность у меня были отеки несильные на ногах, они начались на 30–31-й неделе. Заставляли мочу сдавать, моча всегда хорошая была, говорили меньше пить воды. В сентябре 10 дней лежала с отеками на сохранении, — рассказала Виктория. — Все анализы были хорошие. Ничего не говорили, что что-то угрожает плоду.

15 января на сроке 39 недель у Виктории, по ее словам, отошла пробка и пошли коричневые выделения, что стало для нее предвестником скорых родов. Беременная сразу вызвала скорую помощь, ее отвезли в роддом. Это было около 16:00.

— Меня осмотрели в приемнике (приемном покое роддома. — Прим. ред.), сказали, что тонус матки, отеки. После этого меня отвели в палату, сделали ЭКГ сердца, взяли кровь, мочу. Наутро мне сказали, что анализы хорошие, — продолжила Виктория. — Врач пришла, послушала ребеночка, сказала, что всё хорошо. После этого мне сделали УЗИ и КТГ (кардиотокография при беременности позволяет оценить состояние плода, его активность по характеру сердцебиения. — Прим. ред.), это было 16 января. Тоже всё было хорошо. Потом мне сделали укол в вену, потом мне сделали укол обезболивающий, потому что поясница болела очень сильно, после этого вечером я уже мучилась от боли.

Викторию осмотрела врач.

— Меня посмотрела врач Титова на кресле. После ее осмотра у меня открылась кровь. Я к ней подошла и сказала, что у меня идет кровь. Она сказала: «После осмотра это хорошо. Что я еще здесь сделаю?» Я маме позвонила, сказала. Мама сказала, что вообще не должно так быть после осмотра, — вспоминает Виктория. — Потом я к медсестре подошла на пост и сказала, что кровь идет. Она ответила: «Это так хорошо, нормально». Я раз семь ежедневные прокладки поменяла. Кровь была почти как при месячных. Потом я уже не выдержала и взяла прокладку для месячных.

Вечером 16 января Викторию после ее жалоб еще раз осмотрел врач, рассказала молодая женщина:

— Она сказала: «Это у тебя пробка отходит. У тебя тонус матки. Ребенок уже готовится». А я мучаюсь от боли. Схватки были чуть-чуть. Я вторые сутки не спала, как 15 января поступила, так и не спала. В два часа все спать ложатся, а я сижу, потому что лежать особо не могла, потому что боли сильные были. Я постучалась к медсестре, где они все спят. Я ей говорю: «У меня боли адские! Сделайте что-нибудь! Позовите дежурного врача, пожалуйста». Она мне: «Ты время видела? Время два часа ночи, тебе никого звать не буду». После этого она мне сделала обезболивающее и сказала посидеть либо в коридоре, либо в палате.

В специальной программе на смартфоне Виктория фиксировала продолжительность и время между схватками, показания свидетельствовали о том, что роды начались, поняла молодая женщина и показала телефон медсестре:

— Медсестра мне отвечает: «Я в вашем телефоне ни фига ничего не понимаю». Я ей ответила, что тоже не понимаю, я первый раз рожаю. Там каждые три минуты схватки были, это уже рожаешь ты, а они мне просто уколы ставили обезболивающие, чтобы убрать симптомы схваток.

После этого Виктория ушла в палату, но уснуть от боли так и не смогла. Без сна будущая мама находилась с момента поступления.

— Я маме писала со слезами, что я уже не могу. Не спала, я со всеми, с кем могла, общалась, — описала Виктория.

17 января в 7 утра у беременной пришли брать анализы.

— В 7 утра взяли из пальца кровь на сахар, при мне сказала, что сахар хороший. Потом пришла дежурный врач, которую я просила вызвать, а мне не вызывали. Потом отвели меня на КТГ, там у меня на КТГ были схватки, уже видно было. Ребеночек еще шевелился, я чувствовала это. Но сердцебиение уже было слабенькое. Врач повела меня на осмотр к Титовой, — продолжает Виктория. — Титова увидела, что на прокладке уже зеленые выделения, проткнула мне пузырь, там зеленые воды, она позвала заместителя главного врача Оксану Юрьевну. Та сказала: «Ну что, готова к кесареву?» Потом они повели меня в родзал и сделали еще одно КТГ. На том КТГ я уже не услышала сердцебиения ребенка.

Затем Виктория подписала согласие на операцию, еще минут двадцать, с ее слов, ее готовили к операции, затем приступили.

— У меня шторка висела. Они тихо разговаривали, я не слышала. Когда они достали ребенка, я услышала только вес 3780, рост 54 см и время 09:30. Я у них еще спросила, почему ребенок не плачет. Они ничего не ответили, — говорит Виктория. — Я слышу, что ребенок не плачет. У меня тут резко гемоглобин упал, кровь как кисель стала, анализы плохие стали, резко упало всё. Ребенка я не увидела. Когда зашили, когда всё сделали, меня переложили на каталку. Тут уже врач сказала: «Примите мои соболезнования, ребенок родился уже мертвый. Со всеми такое бывает». И всё. Увезли меня в палату.

Сперва молодая женщина не могла осознать реальность происходящего, сказался стресс и наркоз. Потом у нее началась истерика:

— Всем позвонила, рыдала. Мама тоже на врачей орала по телефону. Муж сразу приехал с работы, рядом со мной был в реанимации, его пустили. На следующее утро мне разрешили вставать, я уже вставала. Часов в 12 дня меня в палату перевели. Палата была платная, ее не оплачивал ни муж, ни мама, ни родственники. Они [врачи], наверное, почувствовали вину свою.

Слов поддержки от медиков роженица так и не услышала, персонал роддома хранил молчание, психолог к ней не приходил.

— Врач на осмотре после родов ничего особенного не сказала. А я не стала ничего спрашивать, — со слезами на глазах вспомнила Виктория.

20 января мертворожденную малышку, которую родители назвали Сашенькой, похоронили в деревне под Магнитогорском. Виктория не смогла присутствовать на похоронах, ее не отпустили из роддома, выписали на следующий день.

22 января семья написала заявление в Следственный комитет. Ужеговы уверены, что к гибели их дочери привела халатность врачей.

— Мне не оказали помощь, когда я загибалась, когда мне было больно. С 15-го числа с семи часов вечера и до 17-го числа я мучилась. Мне кололи обезболивающие раз 6–7, а толку никакого, — объяснила Виктория.

В пресс-службе следственного управления СК РФ по Челябинской области нашему корреспонденту ответили кратко:

— Выясняются обстоятельства произошедшего.

Но согласно документу, предоставленному семьей Ужеговых в редакцию, 24 января в Орджоникидзевском межрайонном следственном отделе СУ СК по Челябинской области возбуждено уголовное дело, предусмотренное частью 2 статьи 293 УК РФ (халатность, по неосторожности повлекшая смерть человека).

В Министерстве здравоохранения региона на запрос MGORSK.RU сообщили следующее:

— Проводится служебное расследование, результаты проверки будут доведены до заявителя в установленные законом сроки.

На днях наши коллеги из 74.RU рассказывали о 22-летней жительнице Челябинска Юлии, ребенок которой скончался в утробе из-за долгого ожидания родов в новогодние каникулы. Виктория и Юлия связались друг с другом, им было что сказать в одном горе. В обоих случаях возбуждены уголовные дела о халатности, мамы намерены добиваться справедливости сообща.