Верблюд на гербе, стачки и рэкет: в день рождения Петра Сумина вспоминаем удивительные истории из его работы

Сегодня, 21 июня, Петру Сумину исполнилось бы 75 лет (бывшего губернатора Челябинской области не стало 6 января 2011 года). Он заступил на должность в лихие девяностые, во времена тотального дефицита и разрухи, но сумел не только сохранить главные предприятия области, но и даже привести инвесторов. При нём строили ледовую арену «Трактор», федеральный кардиоцентр, «Уральскую молнию», ПЭТ-центр (центр позитронно-эмиссионной томографии). Пётр Иванович руководил регионом 14 лет, и многие называли его народным губернатором. Все, кто с ним работал, до сих пор вспоминают его, как простого и открытого человека. Мы собрали несколько историй, которые с трудом можно представить, когда речь идет о чиновнике такого ранга.

Директор Государственного исторического музея Южного Урала Владимир Богдановский перебирает снимки для фотовыставки, которую подготовили к юбилею Петра Сумина. Любуясь открытой, совершенно не чиновничьей улыбкой бывшего главы региона, Владимир обращает внимание: именно это в нем больше всего подкупало. Не сделанный пиар-менеджерами политик, а всегда простой и непосредственный Сумин умел сгладить углы даже там, где сделать это было практически невозможно.

Один из ярких примеров, который вспоминают, — как Пётр Сумин вышел к бастующим дальнобойщикам в конце 1990-х — начале 2000-х. В то время Челябинская область считалась одним из самых криминальных регионов — на трассах орудовали рэкетиры.

— Всюду он был живой и настоящий, понимаете, настоящий! — вспоминает Богдановский. — Это не образ — «вот я официальный», «вот я веселый», не создание портрета идеального руководителя, а живой настоящий человек. Конечно, всё меняется, сейчас всё это ушло. Но тогда это был единственный правильный подход. Когда всё было накалено, когда бастовали тысячи людей, когда все они на эмоциях, фальшивить с ними было нельзя, это надо было не бояться говорить с ними напрямую. Он пришел во власть после серьезной болезни, но он сразу поехал к шахтерам, которые сидели на рельсах, а там были тысячи человек! Вы бы видели, как он выглядел! Он напоминал школьника, на вид как восьмиклассник. И понятно, что одежда его, но она ему велика, так как он сильно похудел после ряда болезней — сердце, легкие. А навстречу верзилы на голову или две выше его. И ведь Пётр Иванович убеждал их вернуться на работу, они ему поверили, и понемногу митинги прекратились. Вообще в начале его правления негатива было очень много. Люди оценивали его как власть, которая разрушила всё, вот был Советский Союз, а он был в числе тех, кто его разрушил.

Для Сумина не было главных и второстепенных вопросов, продолжает Владимир Богдановский. Казалось бы, когда в магазинах пустые полки, южноуральцы месяцами сидят без зарплат, а по региону одна за другой прокатываются волны протестов, выбор изображения на гербе области — далеко не самая животрепещущая тема. Но и здесь губернатор не оставался равнодушным.

— Герб Челябинской области утверждали именно при Сумине, — рассказывает директор музея. — Меня пригласили в комиссию, а остальные были политики-тяжеловесы. Тогда хотели принять за главное изображение собакоголового льва с крыльями. Но с собакой мы никоим образом не дружим, всё-таки это иранский символ, у нас есть исторический верблюд. Те, кто предлагали, настаивали, что такое изображение нашли на Аркаиме, а Аркаим тогда гремел. А уже всё пошло на финиш, уже всё обнародовано, всё объявлено, торжества какие-то под этим гербом идут. Я не согласился с мнением этой комиссии, двадцать человек проголосовали за, я один проголосовал против. И попросился тогда к Петру Ивановичу на прием. Он мне сказал: «Ну что тебе? У меня так редко бывают субботы, когда можно провести время с семьей». Я ему говорю: «Надо», тогда он сказал: «Хорошо, приходи в субботу в 12 часов». Я пришел к нему домой, он сидит в домашнем и спрашивает: «Что у тебя?» Я ему говорю, что вот с гербом что-то не то. Он послушал мою тираду и отвечает: «Владимир Иваныч, а тебе это надо?» Я вначале и сам подумал, зачем мне столько нервов, а потом говорю — «надо!». Он поддержал: «И правильно, и я так думаю! Продолжай спор, я не могу указывать комиссии, но ты отстаивай свою позицию. Если выйдет на уровень губернатора, я приму решение». И правда, потом вышло на уровень губернатора, от собаки отказались. Сейчас собака всех только смешит.

Игорь Лашманов, долгое время занимавший пост замминистра экономразвития Челябинской области, начинал карьеру в команде Сумина. Его первое и самое яркое впечатление о Петре Ивановиче связано с собственной свадьбой. Молодой и тогда не самый высокопоставленный чиновник женился, и как того требовал протокол, он отправил приглашение главе региона — формальная вежливость. Но реакция последовала далеко не формальная.

— История чисто бытовая, в 1997 году у меня была свадьба, — вспоминает Игорь Лашманов. — Я был помощником председателя правительства региона, и, как полагается, разослал всем приглашения. Разослал без всяких иллюзий, что кто-то придет на такое мероприятие. Мы свадьбу проводили в досуговом центре «Искра» на ЧТЗ, сейчас его уже нет. Председателем правительства, моим начальником, был Владимир Уткин. Он мне сразу сказал, что вряд ли кто-то придет из правительства. А за неделю до свадьбы было какое-то официальное мероприятие, и я оказался рядом с Петром Ивановичем, он мне на ушко говорит: «Получил твое приглашение на свадьбу. Буду обязательно!» И на свадьбу к нам приехало все правительство во главе с губернатором. Было много гостей — больше ста, а свадьба еще была накануне его дня рождения, но он ко мне приехал. Знаете, оппоненты иногда пренебрежительно называли Петра Ивановича свадебным губернатором, мол, как в классических произведениях свадебный генерал, которого приглашали на события для придания статуса мероприятию. Но для меня он был настоящим свадебным губернатором, в хорошем смысле.

И ведь такой личный, неформальный подход был на всех деловых переговорах, рассказывает Лашманов. Дипломатия Петра Ивановича была сродни особой магии.

— Он сумел сохранить ММК — не допустить его вывода в офшорные зоны. Это были очень сложные переговоры с транснациональными компаниями, которые хотели захватить комбинат, — называет экономические успехи Сумина его бывший подчиненный. — Потом Казань хотела перехватить поставки в вооруженные силы: отправлять КАМАЗы вместо наших «Уралов». Но Петр Иванович не дал стать КАМАЗу основным поставщиком техники. Понимаете, мы привозили всех генеральных консулов, которые находились в Екатеринбурге. Это были и неформальные общения, и официальные, которые принесли в область огромное количество проектов. Возьмите Карабаш — город чуть ли не самый экологически неблагоприятный. Там медеплавильный завод обеспечивал работой практически всех жителей. И когда он приостанавливался, 10 тысяч человек лишились заработка, было принято решение, возможно, спорное, возобновить работу предприятия, но с применением передовой экологической составляющей. Люди получили рабочие места, было снято социальное напряжение. Один из знаковых проектов — горнолыжный комплекс «Солнечная долина», если бы область не включилась и не взяла бы на себя расходы по газификации, по электрификации, если бы не привлекли итальянских инвесторов, которые потом стали акционерами, местные предприниматели не осилили бы никогда. Другие знаковые стройки — ледовый дворец «Уральская молния», арена «Трактор», кардиоцентр, ПЭТ-центр, это всё было при Сумине. Это то наследие, которое Пётр Иванович оставил. А ведь он принял область, которая фактически сваливалась в пропасть.