«Дочка, спасайте детей, спасайтесь, я свое прожила»: истории жителей Курской области, которые бросили свои дома

Уже неделю продолжаются боевые действия в Курской области. Врио губернатора региона Алексей Смирнов сообщил: ВСУ заняли 28 населенных пунктов на территории РФ. Спустя неделю после столкновения в Азове открылся пункт временного размещения для жителей Курской области. К 12 августа в нем уже находились 12 человек, в том числе двое детей.

Корреспондент ростовского портала 161.RU Григорий Ермаков побывал в ПВР и собрал истории людей, вынужденно покинувших дом.

— У нас дрожали стекла, дрожала земля. Потом начали в нас уже пускать ракеты, мы это всё слышали. Начали летать самолеты, мы это всё видели. Но мы надеялись на лучшее. Надеялись, что всё это кончится. Но оказалось очень печально. Мы начали бояться. К нам даже танк заходил, непонятно какой. Мы были очень напуганные. До последнего не хотела выезжать — говорю, дочка, спасайте детей, спасайтесь сами, я свое прожила. Она подъехала, говорит, уже вот они, вот рядом, надо тикать, — рассказ Татьяны Пачиной прерывается. Она плачет.

Мы стоим во дворе гостиницы «Прибой». Отель принимает у себя людей, вынужденно покинувших дом, уже десять лет — с 2014 года. Здесь находили приют жители Луганска, Донецка. Теперь его нашли здесь и жители Курской области.

Ольга собственными силами организовала исход (временный) из региона для своей семьи, родственников и близких друзей. Конвой из двух машин и десяти человек проделал путь из Курской области до Азова за два дня. Сама Ольга — урожденная дончанка, родом из Красюковской.

— [До шестого августа] у нас бахало. Мы уже начали привыкать — это всё было ведь где-то вдалеке. Сирена включалась и у нас, именно в селе… Но, знаете, это как коронавирус. Люди начали привыкать. До последнего надеялись, что всё будет хорошо, что всё наладится. Получилось немножечко иначе. Ничего не наладилось, — вспоминает Ольга. — Был прорыв.

Дом Ольги в Большом Солдатском, в 20 километрах севернее Суджи. Шестого августа, в три часа ночи, начали раздаваться громкие разрывы. Уже днем Ольга начала принимать у себя в доме всех, кто хотел уехать как можно дальше от границы.

— Мы до последнего надеялись [что всё окончится быстро]. Мы сначала вывезли детей в Курск, к знакомым. Мы возвратились к себе домой, в Большой Солдатский, ночевали дома. Ездили так же на работу. Пытались. Было не то что бы опасно… Просто может лететь ракета, её собьют и эти обломки прилетят [по нам]. Мы не хотели оставлять свой дом. И до сих пор мы не хотим его оставлять, — подчеркивает Ольга.

Мы беседуем с ней в почти пустой беседке при отеле. Вокруг носятся дети — играют то ли в прятки, то ли в догонялки. Разговор ненадолго прерывается, пока русая девочка пробирается под нашим столом, чтобы срезать дорогу и присоединиться к друзьям.

— Я такая — если бы не дети, я бы там осталась, в Большом Солдатском. Ездила бы со всеми на работу. Но нас просто эвакуировали. Это была добровольная эвакуация, а потом началась вынужденная. Поселок сейчас остался совсем пустым. И когда началась эвакуация уже на работе — я поняла, что надо срочно вывозить всех, — рассказывает Ольга.

Галина Папушина покинула регион вместе с Ольгой, у нее двое детей. Она работала в Рыльске, на сырном комбинате, а потом перешла на маркетплейс менеджером. То, что надо уезжать, она поняла, когда ехала по улицам Рыльска с работы. В тот день город просто опустел. Муж Папушиной тоже военный. По ее словам, когда ей пришлось рассказать мужу, что делается в регионе, тот был шокирован.

— Он говорил, что всё наладится, всё наладится. Но ничего не наладилось. Сперва говорил, что всё тихо, всё нормально. А потом сказал, что надо уезжать. Людей спасать. Оставили дом, вещи оставили. Я в Рыльске жила с 2012 года, успела замуж выйти… Целая жизнь прошла, — рассказывает Галина.

Мы разговариваем в ее комнате. Точнее, в той комнате, где разместилась вся «курская десятка» — друзья и родственники. Так получилось не от нужды, мест в отеле хватает. Они сами захотели оставаться вместе.

Пока говорим, Галина обнимает сына и дочку. За ее спиной тюль, за тюлем окно, а за окном — баки зернового элеватора в порту Азова. По телевизору, подвешенному почти под самым потолком, крутят «Смешариков». Спрашиваю у Галины — как она думает, надолго ли они здесь?

— Я надеюсь, что нет. Но вообще говорят, что да. Потому что идут бои. Теперь идут с другого… Я читаю сводки, понимаю приблизительно — уже в Беловском районе начались бои. Показывают: наемники ездят, чувствуют себя как дома. И обстреливают машины, — спокойно говорит Галина.

Ее сыну Саше идти в этом году в третий класс. Спрашиваю у него, что он чувствует по поводу того, что учиться ему придется в другой школе.

— Ну, веселые эмоции! Не хочу умножения учить, — улыбается мальчик.

— Думаешь, тут ему не будут учить?

— Думаю, не будут.

Спрашиваю, скучает ли он по друзьям. Говорит — не особо, они ведь все уехали. Кто в Курск, кто еще по каким городам.

Улыбаюсь мальчику в ответ. Дается с трудом.

Спрашиваю у Галины: не страшно ли оставаться в Азове? И здесь ведь бывают прилеты. Есть ли опасения?

— Есть! Мы даже спрашивали. Во-первых, здесь граница близко. Говорят, да, есть, вдалеке, — Галина берет паузу. — Едешь, где-то что-то бахнуло, и кажется, что это где-то что-то сбили, куда-то что-то прилетело. И даже сейчас вот… Есть опасения. У вас же дроны. Говорят, и Воронеж… В Курске сирены и так постоянно работают.

— Такое ощущение, что некуда бежать, — замечаю сочувственно.

— Да, некуда бежать. Хотя и так убежали же уже… — говорит Галина, обнимая сына.

Возвращаюсь в беседку по тенистым коридорам отеля. В холе третьего этажа на ковролине развалились три парнишки с телефонами и планшетами. На экране одного из них — стрелялка. Мальчишки говорят, что они не с Курска.

Снова в пустой беседке, теперь говорю с владелицей отеля Натальей Удовенко. С 2014 года она принимает беженцев. По ее словам, за десять лет через «Прибой» прошли десятки тысяч человек, которым некуда больше было податься. Спрашиваю, мешает ли такая бурная благотворительная деятельность бизнесу.

— Ну, какой бизнес? — улыбается Наталья. — Да, это бизнес. В данный момент нам оплачивают [за содержание гостей]. Но мы хотим уже мира. Мы уже не хотим ни денег, ничего. Денис, заходи, — вдруг отвлекается она.

Денис Сошин — начальник азовского управления ГО и ЧС. С Натальей Валентиновной он уже давно на «ты». Хозяйка отеля смеется: ребята из администрации иногда стесняются у нее просить помощи, а она этого не понимает — всегда рада. Спрашиваю у Сошина, ожидается ли поток.

— Ну, как ожидается. Они централизованно не едут, едут своими машинами. После того, как они переходят границу, есть понимание, куда двигаются автомобили. Сейчас Белгород принял 10 человек. Каменск-Шахтинский звонил — у них тоже 9 человек. К помощи вся область подключилась. Мы просто начали первые, потому что есть места.

Сошин отмечает: когда в 2022 году была эвакуация ДНР и ЛНР, ситуация была куда проще — людей вывозили централизованно. А теперь приходится принимать малыми группами. Наталья отмахивается: «Ничего, мы всё выдержим!»

Сейчас ждут, что в Курске появится штаб, который займется централизованным распределением людей. Появится он, по мнению Сошина, 12 или 13 августа. А пока «людей разбомбило, они просто сели и куда глаза глядят — туда и едут».

Ольгу Ерохину я просил поделиться опытом — что нужно знать людям, которые вдруг окажутся в ее ситуации? Что нужно делать?

— Не знаю, — резко говорит она. Взяв паузу, продолжает. — Я бы хотела, чтобы они выезжали — чем раньше, тем лучше. Мы выезжали уже поздно. Нас предупреждали: «Не надо паники, не паникуйте, это всё фейки». Но как фейки, если мы сидим дома — над нами бахи? Видно, как сбиваются эти ракеты, неизвестно куда они упадут… Я бы хотела всем посоветовать: будьте за своих близких. Самое главное, чтобы все были живы-здоровы. Держаться всегда вместе, всегда рядом.

Ольга надеется, что они в Азове ненадолго. Она планировала вернуться домой. Вывезти детей в безопасное место — и обратно, в Большой Солдатский. Переубедил брат. Он военнослужащий.

Отель «Прибой» держит Наталья Удовенко через ИП. Что у нее с финансами — непонятно, по закону имеет право не раскрывать.

Но по госзакупкам можно отследить, на чем отель зарабатывает. Так, например, с начала 2024-го Удовенко получила 30 миллионов от властей. На эти деньги она должна была организовать пункты временного размещения, как сказано в документах закупки, «для граждан Российской Федерации, иностранных граждан и лиц без гражданства, постоянно проживающих на территории Украины, а также на территориях субъектов Российской Федерации».

Во всех случаях ИП Удовенко — единственная участница закупок, она же — победитель. Заказчик во всех случаях — Управление по делам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям Азова.

А за весь 2023 год Удовенко получила 73 миллиона рублей. И тоже на пункты временного размещения. Всего за прошлый год, судя по данным сервиса «Контур.Фокус», ИП получил 72 госконтракта.

Добавим, Удовенко занимается ПВР с 2014 года. С того же года получает госконтракты.

Еще на пути из Ростова в Азов таксист проявил любопытство: куда едем, зачем? Сказал как есть: прибыли первые куряне в пункт временного размещения.

«Сколько еще нужно пересечь красных линий?» — поинтересовался у меня таксист. Ехали, ругались матом.