Фронтовой инстаграм: «Нужно было фотоаппарат взорвать, если дедушка попадётся кому-то в плен»

Снимки военных лет сегодня всё чаще остаются безымянными. Даже самым молодым участникам Великой Отечественной сегодня не меньше 93–94 лет, а тем, кто застал начало военных действий, около века. Они постепенно уходят, и рассказать об истории кадра и о людях на нём становится некому. Но есть счастливые исключения, и к юбилею Победы мы с вашей помощью запускаем «Фронтовой инстаграм», чтобы фотографии с Великой Отечественной войны и историю людей на них узнала вся страна.

Герой нашей первой истории — челябинский фотограф-пограничник Иван Михеевич Суслов. На Урал его семья перебралась из Вятской губернии, поскольку здесь была работа. Железная дорога набирала людей, и в Челябинск переехали сначала братья отца, потом его сёстры, а затем и сам Михей Васильевич с женой Анастасией Ивановной. Здесь, на Урале, в ноябре 1921 года у них родился сын Иван, здесь же он вырос.

В армию Иван Суслов ушёл ещё до войны, в 1940-м. Его распределили на восток СССР — в Гродековский погранотряд на границе с Маньчжурией. Там он стал фотографом-разведчиком.

— Он либо фотографировал, либо проявлял, либо они патрулировали границу. Возможно, только с фотоаппаратом, потому что это было основное [его занятие], что он пограничник, но фотограф, — рассказывает внучка Ивана Михеевича Юлия Николаева. — Они там ловили нарушителей, которые перебирались через границу. Это могли быть какие-то [иностранные] разведчики, просто люди, которые по каким-то причинам хотели в Россию попасть.

— У него отец работал на железной дороге и погиб на путях во время обхода, — вспоминает Юлия Николаева. — Отца не стало, он начал работать и хотел уже уйти, я так поняла, быстрее в армию, потому что осталась мать, несколько сестёр и младший брат. Надо же себя кормить, а там, в армии, тоже какой-то заработок [имелся]. Какую-то сумму они получали, при деле, всё такое. И он потерял свидетельство о рождении и написал вместо 1921-го [года 1920-й]. Исправил 1 на 0. И получилось, что он на год старше, себе [возраст] прибавил и ушёл в 1940-м по призыву. А потом уже война началась, и всё.

О самой войне Иван Суслов внучке почти ничего не рассказывал. Видимо считал, что девочке о тяготах знать необязательно. От ожесточённых боёв Гродеково было далеко, но спокойным местом границу с Китаем всё-таки не назовёшь. КНР была атакована Японией, и СССР помогал своему союзнику освободить территорию.

— Дедушка когда шёл, допустим, куда-то снимать ближе к границе, он носил [фотоаппарат] в каком-то таком футляре, где лежала ещё граната, — вспоминает рассказы деда Юлия Николаева. — То есть нужно было, если он попадается кому-то в плен, фотоаппарат взорвать, чтобы не достались эти снимки [другим]. [И не осталось] ни кадра, ни фотоаппарата, ничего.

Это было, пожалуй, единственное упоминание об опасности. В остальном истории дедушки были в основном весёлыми. Например, о медведе, живущем вместе с пограничниками.

— Сейчас есть такой блог популярный про медведя Мансура, который возле аэропорта живёт. И у них тоже какой-то мишка прибился — к их отряду, где часть стояла, — рассказывает внучка Юлия. — У них какой-то шест был, он там на цепи сидел. Они его кормили. Рассказывал, что как-то им выдали чайник мёда. В армии, конечно, более-менее старались кормить, но всё-таки разносолов не было, и он вспоминал, что чайник мёда — это классно было.

На Дальнем Востоке Иван Суслов провёл шесть лет, вернуться домой ему разрешили только в 1946-м.

— Уже ближе к концу войны его перевели во Владивосток, — уточняет Юлия Николаева. — Он во Владивостоке какое-то время пробыл, а потом уже [на] Курильскую границу на корабле плыл. Он называл это «закрывать границу». Что это значит? Видимо, они высаживались на каждом острове, смотрели, кто вообще там есть, может быть, разминировали. Под конец, где-то в 1946–45-м, он был в командировке в Маньчжурии.

Из той командировки в Маньчжурию Иван Суслов привёз фигурку божка, ставшую со временем семейной реликвией.

— Я, говорит, зашёл в дом пустой, он стоит одиноко, и я решил взять с собой, — вспоминает рассказ деда Юлия Николаева. — Острова были пустые, все их покинули, и божок приглянулся ему. Я его всю жизнь помню, что он стоял у бабушки с дедушкой на комоде. Очень рада, что он у нас в семью перешёл, остаётся. Лицо у него вообще бесподобное, я считаю.

За шесть лет службы на границе с Маньчжурией Иван Михеевич и повзрослел, и заметно возмужал. И всё это время не переставал переписываться с будущей женой — Лидой Чирковой. Они познакомились ещё до войны. Он тогда работал помощником фотографа в ателье, а она пришла делать снимок на паспорт.

— Они познакомились. Бабушке было, грубо говоря, 16, дедушке 18. И дедушка за ней ухаживать начал, но у них ничего такого серьёзного не было. Просто он ходил к ним домой, явно и определённо она ему нравилась, но у бабушки был ещё такой [юный] возраст, — с улыбкой рассказывает Юлия Николаева. — Бабушка ему как-то прислала фотографию, и сослуживцы говорят: «Ты что, разве она будет выбирать тебя? Она такая красивая, на что ты вообще рассчитываешь? Зачем надеешься? У неё и одежда, и причёска, она сама уровнем выше, чем ты». Но бабушка выбирала и выбрала.

С войны Иван Суслов вернулся в июле 1946 года, а через два месяца — 12 сентября — женился на Лиде.

— Встретились они первый раз после того, как он вернулся, на Кировке. Видимо, так договорились. Бабушка вспоминала, как шла к нему: «И вот он идёт мне навстречу в форме», — делится внучка Юлия. — У них нет свадебной фотографии, потому что в то время, в 1946 году, я думаю, было в принципе нигде не достать ни платьев, ничего.