Глянцевый журнал о вечных ценностях… Казалось бы, вещи несовместимые. Но прошло восемь лет, а факт остается фактом. «Миссию» читают не только длинноногие студентки и холеные домохозяйки. Журнал лежит на столах у людей, чьи решения оказывают серьезное влияние на экономику и политику региона. Он выжил даже в период осточертевшего всем экономического кризиса. «Миссия» развивается и меняется вместе с ее хозяйкой. Главный редактор и владелица журнала Ирина Губаренко рассказала Chel.ru, какое место в жизни отводит работе, кого из рекламодателей любит, почему не верит слову «никогда» и не боится конкурентов.
Ответ кризису
– Ирина, начнем с актуального вопроса: как вы и журнал пережили кризис?
– Не думаю, что нам было легче или тяжелее, чем другим. Кризис внес коррективы в жизнь всех глянцевых журналов. В какой-то момент рекламы стало меньше. Эта тенденция особенно проявилась в феврале прошлого года. Если посмотреть на федеральные глянцевые журналы, то их полосность стала на порядок меньше, чем у номеров докризисного года. Такая же ситуация была и у нас. Сейчас начался приток рекламы, подъем. Что будет дальше, сказать сложно. Если раньше заключались договора на год, то сегодня рекламодатели подписывают договоры на меньшие сроки.
– Был ли момент, когда стало просто страшно?
– Конечно, был.
– И как с этим боролись?
– Никак не боролись, просто работали. Страх – это та эмоция, которая делает человека абсолютно собранным. Параллельно с журналом мы сделали каталоги нескольким крупным заводам, выпустили книгу к дню защитников Отечества, к юбилею одной известной компании сняли фильм. Когда-то давно один мудрый человек мне сказал: тонут не от того, что не умеют плавать. Тонут от паники.
– Эти проекты были ответом кризису?
– Скорее, неким вызовом самой себе. Это были действия для того, чтобы создать подушку безопасности и обеспечить стабильность выпуска журнала. На протяжении всего кризиса журнал выходил с такой же периодичностью, как и раньше – десять номеров в год.
– Как изменился журнальный рынок за последние полтора года?
– В издательском бизнесе существуют понятия – издания первого, второго и третьего ряда. Первый ряд – федеральные бренды. У второго ряда чуть меньше охват, чуть меньше продаж, но они входят в пятерку лучших журналов города. А есть еще и третий ряд, который не особенно талантливо пытался занять чужие ниши. И если раньше рекламодатели могли, не задумываясь, распределять свой рекламный бюджет по всем изданиям, то в новой экономической ситуации им пришлось делать выбор. Так устроена жизнь: талантливые люди всегда интуитивно выбирают людей, которые не теряют первых позиций в своем деле. И не выбирают тех, кто повторяет движение лидеров. Любое повторение всегда лишено энергии, присущей оригиналу. Поэтому ни в какую конкуренцию я по-прежнему не верю. В бизнесе, как и в жизни: если двое людей по-настоящему любят друг друга, третьему места нет.
– А в «Миссии» что-нибудь изменилось?
– Мне кажется, да. Каждый раз, когда жизнь дает щелчок по носу, любой здравомыслящий человек начинает анализировать: за что и как дальше? Мы и раньше всегда старались отслеживать социальные тенденции и отражать их на страницах журнала, а сегодня мы это делаем с удвоенным рвением. Сегодня каждый день решает все. Нужно очень хорошо чувствовать взаимосвязь между событиями и понимать, что и в каком направлении движется. В рамках авторских публикаций или в главном материале номера мы показываем изменения, которые происходят в людях и в обществе.
– Удалось развернуть кризис в свою сторону, как это советовали умные люди?
– Пока только удалось развернуться в сторону кризиса... (Улыбается.) Мне, кстати, многие рассказывали, как в 1998 году повернули ситуацию в свою пользу. Но я тот кризис не застала. А в этот – приняла решение не закрывать журнал.
– То есть такая мысль все-таки возникала?
– Нет, конечно, что ты, ни секунды. У меня появилось ощущение, что журнал дорос до переходного возраста. Что это такое у ребенка, я знаю – прошла в 2000-м году. А в 2009-м вошла в переходный возраст с журналом. Ощущения – все те же самые, только журнал в отличие от ребенка сказать ничего не может. Балансируешь на грани, удерживаешь будто над обрывом и принимаешь решения только сердцем.
«Люблю работать, а не пахать»
– Ирина, на каком месте работа в вашей жизни?
– А сколько мест всего? (Смеется.)
– Не знаю, у каждого пьедестал со своим количеством ступенек.
– (Задумывается.) На первом месте у меня все-таки личное, на втором – работа. Хотя я не разделяю жизнь на графы.
– Нет привычки работать по выходным?
– Вот этого пафоса я не понимаю: работа в выходные, авралы, ночи без сна. За семь с половиной лет журнала выходов в субботу на работу можно по пальцам пересчитать. Знаете, мне одна девочка как-то сказала: «Ирина Яновна, вы готовите кушать, а моя мама – жрать». Так что кто-то работает – я люблю это слово, а кто-то пашет. Это вопрос восприятия жизни и отношения к ней. Любому умному человеку и так понятно, что за легкостью и изяществом прячется колоссальный труд.
– Ирина, представим ситуацию: герой материала вычеркивает самый интересный кусок. Уговорите его оставить тот или иной абзац?
– А кто определил, что этот кусочек самый интересный? Для кого? Или он интересен журналисту с точки зрения любви себя в искусстве? Нет, я не буду уговаривать человека, желающего убрать что-то из своего интервью. Потому что верю в силу печатного слова, дорожу репутацией журнала и понимаю, что неосторожная фраза может ранить самого человека или его близких. К примеру, человек мне рассказывает, почему он расстался с женой. Я не буду расписывать это подробно для того, чтобы кто-то посмаковал. Для меня безопасность героя важнее кратковременного эффекта.
– Материалы на какие темы никогда не появятся в «Миссии»?
– Не знаю. Слово «никогда» само по себе очень противоречивое. Когда человек говорит «никогда», чаще всего именно это он и сделает. Никогда не подам руки, никогда не влюблюсь в женатого, никогда не поцелуюсь без любви… Все эти пафосные заверения потом оборачиваются с точностью до наоборот.
– У людей разные барьеры неприятия. Один не хочет ничего слышать про суицид, другой – про наркотики и так далее.
– Ни про первое, ни про второе журнал не пишет. Хотя, может, и надо бы. Знаешь, когда я училась в восьмом классе, мы с подружкой однажды провожали до дома нашу учительницу литературы Тамару Александровну Погодину. И вот идем мы по Воровского, мимо кинотеатра «Урал», и я рассуждаю о том, какая это смелость – самоубийство. Тамара Александровна остановилась, развернула меня к себе и говорит: «Ирочка, милая, запомни на всю жизнь – это самая большая трусость. Смелость – жить дальше, что бы ни произошло». Кстати, недавно в одном из московских журналов я прочитала этакое «кокетливое» эссе редактора о том, как она боится летать на самолетах и как приучила к этому страху своего ребенка. Вот такое я бы точно публиковать не стала, потому что знаю, что для достаточно большого количества людей это настоящая проблема, и не понимаю, зачем лишний раз травмировать психику и вызывать у людей страх. Человек должен жить долго и радостно, а журнал – быть умным и добрым.
– С самого начала ставили такую задачу?
– Да. Многие журналисты тогда умничали: мол, журналистика такой быть не может. Думаю, что они ошибались. Копаться в чужом белье и запугивать читателей – это не журналистика, а борьба с собственными комплексами. Я такие передачи и материалы не смотрю, не слушаю, не читаю. У меня и так воображение богатое.
Чему учит жизнь
– Ирина, какой главный урок получили за последнее время?
– Будешь смеяться, но он звучит так: надо думать о завтрашнем дне. Раньше я твердо верила, что завтра будет лучше, чем сегодня. В кризис нам пришлось работать, как восемь лет назад и ровно в таком же ритме.
– Поняли, что не все от вас зависит?
– А я так никогда и не думала, потому что не ассоциировала себя с господом богом. Уж извините. (Улыбается.) И еще один серьезный урок, кстати, который я получила, – выплывает каждый поодиночке. Да, ты можешь быть благодарной людям, которые тебе помогают, но нельзя требовать от них этой помощи.
– Один известный человек по такому поводу добавил: выплывают сами, лишь бы не топили другого…
– Все эти разговоры про друзей в бизнесе – сказки. Ужинать в одном ресторане и отдыхать в одних отелях – это еще не дружба. Они замечательные, эти люди, интересные, талантливые, некоторые даже гениальные, но абсолютно одинокие. Наверно, потому что на вершине очень холодно...
«Закрываю глаза на недостатки близких»
– Ирина, чем руководствуетесь, принимая решение, – интуицией или разумом?
– Интуицией. Если есть ощущение внутреннего дискомфорта, то я моментально отказываюсь от планируемого дела, проекта, встречи… Так же и наоборот – если решение правильное, я внутри себя слышу музыку.
– Это чисто женское?
– Не знаю, я мужчиной не была… (Cмеется.) Думаю, интуиция у них развита не меньше, чем у нас. Я, к примеру, чувствую, что мне что-то не нравится – и точка. Не анализирую, жизнь покажет, почему так. А мужчина часто чувствует то же самое, но тут же подключает разум. И разум его убеждает, что все хорошо. (Улыбается.)
– Если вам не нравится рекламодатель или партнер по бизнесу?
– Партнеров по бизнесу у меня нет, а рекламодатели мне нравятся все. Те времена прошли, когда мне кто-то не нравился. Теперь я понимаю, что это был просто страх перед людьми, с которыми я не могла найти общий язык.
– Можно найти общий язык с любым человеком?
– Конечно, если ты не будешь его бояться. Мешает страх. Страх не понравиться, страх не соответствовать чему-то, не вписаться в чьи-то представления.
– А если человек непорядочный?
– Что значит непорядочный? Это философская категория. В любом диалоге участвуют двое. По моему восприятию жизни, изначально есть твои люди и есть не твои. Если человек мне нравится, то я его не рассматриваю и не оцениваю. Я смотрю на него и понимаю, что он мой.
– Даже приятный человек может в какой-то момент подвести, совершить нехороший поступок.
– На недостатки людей, которые мне близки, я легко закрываю глаза. Так же, как и они – на мои. (Смеется.) А что касается серьезных проступков... Вчера я посмотрела новый фильм Веры Глаголевой «Одна война» и в который раз поняла, что нужно оказаться на месте другого человека и точно в такой же ситуации, чтобы понять, почему он поступил так, а не иначе. Помните фильм «Летят журавли»? «Осуждать тебя может только тот, кто способен совершить худшее», – говорит Веронике самый главный положительный герой.
Мудрость не зависит от возраста
– Происходят изменения в политике, экономике, меняются и герои журнала. Все говорят, что идет смена элит. Хозяевами жизни становится поколение 30-40-летних. Ирина, как вы относитесь к новой волне?
– Если вы сейчас спрашиваете о новом губернаторе, то я очень за него рада. Очень. На мой взгляд, он гениальный человек. То, как он ставит цели и как он идет к ним, вызывает у меня восхищение. И я ему об этом сказала. Но только причем здесь словосочетание «хозяин жизни»... Чьей жизни? Вашей? Моей? Моей жизни я сама себе хозяйка. В этом термине есть что-то непривлекательное и отрицательное. Мне кажется, что «хозяева жизни» и элита – это две совершенно разные категории. Элита в моем понимании определяется не количеством денег и статусом, а способностью оставить след в истории города и страны, придерживаясь при этом каких-то общечеловеческих моральных ценностей: заботы о своих родителях, любви к своим детям не напоказ, умением нести ответственность за своих близких. И к возрасту это отношения не имеет. Один человек может быть чутким, мудрым и светлым в свои 35, а другой – абсолютно бесчувственным и недалеким в 70. Не думаю, что эта мудрость приходит с возрастом. Она либо дается как дар, либо нет.
