Валерий Прудской, министр промышленности Челябинской области: «Мне приходится быть революционером»

Новый глава областного минпрома, занимающий кресло министра чуть более двух месяцев, несомненно, производит впечатление человека чрезвычайно занятого. В начале разговора он предупреждает: у вас не более 30 минут, но время может быть сдвинуто в зависимости от хода беседы. Приемная, кстати, уже полна заждавшихся посетителей. Говорит Валерий Прудской очень тихо, словно дает понять: к министру надо прислушиваться. Считает себя в некотором плане авантюристом и намерен многое поменять на новом месте работы, начиная с бытовых мелочей. В то же время подробностями не балует: несостоявшийся дипломат легко находит обтекаемые фразы, стараясь избегать конкретики. В завершение интервью министр добавляет: главное – понять его «образ мышления», а не добиться цифр или статистических данных. Цифрам чиновник не доверяет.

Правильный выпускник

– Валерий Валентинович, челябинцам мало что известно о вас. Расскажите читателям сайта о своей профессиональной карьере.

– В первую очередь она связана с образованием. Сначала был Челябинский политехнический институт, который я закончил в 1987 году, затем ЧелГУ – в 2001 году. Кроме того, было много различных курсов. Но самой лучшей школой стала сама жизнь. После первого института, как правильный выпускник, я начинал свою трудовую деятельность на заводе тракторных трансмиссий, по распределению, и совершил определенную революцию. Меня поставили мастером цеха на отстающий участок. Сперва трудно было осознать, насколько это ответственно. Но когда за тобой ежедневно в девять-десять вечера или 12 ночи приходит «дежурка», и ты понимаешь, что к этому времени никого, кроме пьяных или полупьяных рабочих, уже нет... Пришлось серьезно заниматься с коллективом. А революция заключалась в том, что мы смогли пробить так называемый бригадный подряд. Был определенный «пирог», который выделялся на всю нашу группу. Мы взяли на себя ответственность по работе участка и сами распределяли, кто может получать больше, кто меньше. Это было прописано в наших законах, но не применялось на практике. Когда я ушел с завода, этот участок долго был одним из передовых – с самой высокой зарплатой и со столь же высокой ответственностью.

– Уйдя с завода, вы занялись частным предпринимательством?

– В 1991 году была попытка, с одной стороны, самостоятельно встать на ноги, с другой – продолжить обучение в МГИМО. Серьезно готовился, однако жизнь распорядилась по-другому. Я кинулся в лапы того хаоса, который царил в 1990-е годы.

– Так вы хотели стать дипломатом?

– Мечтал об этом с детства. Но в результате занялся предпринимательством в разных его ипостасях. Так как в 1990-е годы я получил образование по арбитражному, конкурсному управлению, с компаньонами участвовал в судьбе ряда предприятий. Была попытка спасти Каслинский машзавод, когда он стоял на грани банкротства. К сожалению, не совсем однозначное понимание задач, которые стояли перед нами, привело к тому, что через короткое время я вышел из этого процесса. К концу 1990-х работал в администрации области небольшим чиновником. После ушел на Медведевское месторождение, что под Златоустом, и с 2001 года отдавал большую часть своей энергии этому предприятию. Участвовал и в деятельности, связанной с Нязепетровским крановым заводом. Можно сказать, что вся моя жизнь связана с некоторым авантюризмом и революционностью. В связи с этим закономерно и мое сегодняшнее участие в процессе переосмысления, переформатирования деятельности областных министерств.

– А что не так было в старом министерстве?

– Очень сложный вопрос. Я не могу дать оценку той промышленной политике, которая была в области до прихода новой губернаторской команды. Однако результат, который мы имеем сегодня, как раз является следствием этой политики. Не совсем все однозначно и хорошо. Конечно, если посмотреть на мировые процессы, при любом отношении к промышленности, наверное, нет мест, где все было бы хорошо. Другой вопрос, что подготовка к неожиданному кризису целенаправленно не велась, и последствия были весьма тяжелые для нашей области.

В результате мы видим большие трудности, которые испытывают металлурги, машиностроение, предприятия оборонно-промышленного комплекса. Заказы уменьшаются. Главная проблема – как загружать эти предприятия, как исправлять ситуацию, выводить их на другие рельсы.

– Что вы собираетесь делать?

– Пока мне трудно сказать, какие направления должны быть ключевыми, чтобы область вновь почувствовала свой промышленный потенциал. Это комплексный подход, так как мы не хотим оставить в стороне ни крупные предприятия, ни средние, ни малые. Кстати, страны, у которых небольшой процент крупного промышленного производства, и нацелены в большей степени на средний и малый бизнес, от кризиса пострадали меньше. Конечно, мы никуда не денем металлургию, её сразу не заменишь ничем, это абсурд. К тому же наши металлурги – одни из самых передовых. Посмотрите на ММК, на их инновации. Они не просто усиливают позиции, а осваивают новые производства. Возьмите тот же «Мечел», который скоро стартует с рельсобалочным станом. Я с удовольствием съездил и познакомился с Ашинским металлургическим заводом. В ближайшее время зазвучит ЧТПЗ, куда на пуск цеха белой металлургии, скорее всего, прибудет большая правительственная делегация. Здесь есть чему радоваться, и успех мы готовы поддержать.

Однако и к успеху отношение власти должно частично поменяться. Его нужно поддерживать не просто словами и удивлением при разрезании ленточек, когда выясняется, что люди сделали нечто без твоего участия. Власть должна присутствовать при всех процессах, которые направлены на развитие, находить способы поддержки этого развития. Мы должны понимать: даже если сегодня предприятие слабо, но стоит на ногах, а мы его не поддерживаем, завтра оно будет стоять уже на коленях. В результате проблемы свалятся на власть в виде социалки и брошенных, доведенных до истощения производств.

Промплощадки нужны были еще 10 лет назад

– Создание каталога неиспользованных промышленных площадок – это тоже новая форма поддержки?

– В 1990-е годы многие предприятия при приватизации и после попали под процесс банкротства. И зачастую интерес к ним не имел ничего общего с их прямой деятельностью: переход собственности из рук в руки не дал им новой жизни. Поэтому особое внимание будет направлено на то, чтобы всеми возможными юридическими способами включаться в деятельность этих предприятий, чтобы они не просто переходили от собственника к собственнику, не имея перспектив на будущее, но развивались. В Челябинской области действительно много незаполненных производств, которые нужно как-то систематизировать. Пока трудно даже назвать их точное количество. Но на любом заводе, думаю, 60-70 процентов площадей можно сократить, если вносить туда совершенно новое производство такого же плана.

– И все же у этих площадок есть собственники. Как будете решать вопрос с ними?

– Для этого нам надо внимательно посмотреть на механизмы, которыми могут воспользоваться властные структуры. Их не так много, но они есть, а должного внимания ранее на это никто не обращал. Могу привести один из примеров. Что может быть самым ценным? Земля, то есть земельный участок, на котором расположено предприятие. Если вы посмотрите, как сейчас оценивается наша земля, поймете, что мы до сих пор не до конца осознаем значимость этого актива. Поэтому неэффективно его используем. А ведь в рамках тех платежей, которые отчисляет собственник, мы можем сделать использование этого актива удобным – если нам нравится, как развивается предприятие. И наоборот, неудобным – чтобы законным способом заставить нерадивого владельца или работать, или отказаться от собственности.

– На какой стадии находится формирование каталога и что он будет представлять собой в результате?

– Его составлением мы занялись совместно с минэкономразвития и представителями муниципальных образований. В результате информация, которая будет выставлена на всеобщее обозрение, должна иметь удобный и понятный формат для тех, кто заинтересован в этих площадках. Поставлена задача сделать это очень быстро. Мы сделаем, но, думаю, будут вопросы по качеству каталога. Требуется большая работа по приведению в норму систем ведения того же кадастрового учета. Этим надо было заняться еще лет 10 назад. У нас нет электронной базы данных, которая позволила бы четко и быстро отвечать на такие вопросы. Вообще министерство находится на уровне 1999-2004 годов. Принципы работы не изменились, а ведь прошло как минимум шесть лет после преобразования управления в министерство. На деле же поменялось только название.

– Что именно вам не нравится?

– Не нравится раздробленность министерства по разным помещениям. Как современный человек, я понимаю, что расстояние сегодня не имеет значения. Но лишь при использовании современных форм работы, которых, к сожалению, тоже нет. Поэтому на вопрос о том, насколько эффективно работает тот или иной сотрудник моего министерства, мне пока трудно ответить. Во-первых, я их не вижу. Во-вторых, мне не нравится кабинетная форма работы. Неправильно, когда все двери в длинном коридоре закрыты. Должно быть более свободное пространство, ведь на принятие того или иного решения влияет любой нюанс. Но бюджет министерства пока не позволяет кардинально решить проблему.

Не доверяю статистике

– Вы часто ездите по области, знакомясь лично с директорами предприятий. Это и есть открытость нового министра?

– В теории можно представлять любые вещи. Но когда видишь своими глазами, что делается на предприятиях, когда встреча происходит не в стенах кабинета, тогда картина проясняется. Понятно, в каком состоянии находится то или иное предприятие, какие люди руководят им, что они делают. Это картинка более наглядна, чем, например, цифры. Я не очень доверяю статистике, так как она не в полной мере отражает нашу действительность.

– Расскажите, что в будущем ждет предприятия, которые на протяжении долгого времени называют проблемными?

– Перечислять их можно бесконечно. Будем смотреть по каждому отдельно, искать выходы из кризиса, в который они попали. Это большой блок вопросов. Есть неэффективные собственники. Есть предприятия, из которых пытаются выжать последнюю каплю. Такие методы работы надо пресекать.

– Кому-то успели помочь?

– Реально пока нет. Сейчас готовится план действий с определенным лоббированием наших предприятий на уровне федерации. Надо защитить их от произвола, который творится у нас в связи с засильем иностранного производства.

– Какая судьба ждет Златоустовский металлургический завод? Войдет ли он в структуру «Мечела» и на каких условиях?

– Для того, чтобы ответить на ваш вопрос, мне бы пригодилось образование МГИМО. Мы заинтересованы в том, чтобы это предприятие получило второе дыхание. Хочется сохранить его именно как металлургическое производство, со своей историей сталеплавления. Сегодня «Мечел» проявляет заинтересованность к ЗМЗ. Трудно оценить до конца перспективы, которые обозначает руководство этой группы. Но надеюсь, что будет предпринято все возможное для сохранения производства. Мы готовы включаться в любой диалог, предоставить любую помощь, что в наших силах. Но принятие решения по этому предприятию – очень тяжелый и сложный процесс. Многое зависит от решения Группы «Мечел». Надеюсь, оно будет позитивным.

– Произойдет ли слияние Кыштымского медеэлектролитного завода и «Карабашмеди»?

– Эту группу предприятий в ближайшее время ожидают серьезные переговоры. Пошла небольшая волна из-за статистических данных, представленных губернатору, которые якобы не соответствовали действительности. Жизнь пока подтверждает, что это так. Два предприятия составляют одну технологическую цепочку, поэтому говорить о слиянии в юридическом плане тоже есть смысл. Но по сути технологическое слияние состоялось давным-давно. Мы хотим обратить внимание на сырьевую составляющую, под развитие которой должны вкладываться значительные финансовые средства. Речь идет об обязательствах разрабатывать месторождение. Попытаемся найти возможность облегчить эту задачу.

Ликвидация, приватизация, новая жизнь...

– А что будет с областным имуществом, ГУПами, пакетами акций в различных предприятиях?

– Проведем инвентаризацию этого имущества. Реестр собственности области есть, но он имеет несколько минусов. Главное – он бумажный. Согласитесь, в комнате, где лежит огромное количество папок, при любом таланте нельзя сказать, все ли здесь соответствует действительности. Существующий электронный реестр надо сравнить с бумажным вариантом. Наконец, вполне возможно, что реальность не совпадет ни с бумажной, ни с электронной формой... Затем мы выясним, насколько существующее имущество востребовано на рынке и как мы можем им управлять. А в дальнейшем возможны ликвидация, приватизация или новая жизнь. Что касается акций, будем смотреть эффективность пребывания области в тех или иных обществах. Например, мы имеем определенную долю в ЧТЗ-Уралтрак. Как вы думаете, стоит нам там оставаться, если мы пассивны и это не приносит дивидендов?

– Будет ли принято решение о продаже областного пакета акций ЧТЗ-Уралтрак Уралвагонзаводу?

– При прежней власти он уже выходил с инициативой приобретения областного пакета акций. Сейчас процесс возобновился. В Челябинске и Нижнем Тагиле прошли переговоры, выяснилось, что никто не против рассмотрения этого вопроса. При этом мы выражаем одну простую мысль: будем защищать предприятие и его интересы с целью совершенствования, закрепления его положения на рынке. Если предложения, озвученные Уралвагонозаводом, подтвердят эти намерения, тогда мы, наверное, пойдем на диалог и примем решение о продаже. Сейчас сформировалась группа из представителей Челябинской области и Уралвагонзавода. Как только она соберется в первый раз, тогда будет намечен конкретный план действий. Мы не сторонники затягивания процесса.

– На каких условиях акции будут переданы Уралвагонзаводу?

– Во-первых, мы посмотрим на Уралвагонозавод в целом. Способно ли предприятие выполнить те обещания, которые на себя возьмет? Ситуация там тоже не идеальная, есть свои долги. И модернизация, и перевод ЧТЗ на перспективное развитие дизельного двигателя – это те пути, которые будут обозначены для инвестора. Кроме того, надо отметить, что Уралвагонзавод является единственным потребителем, поэтому здесь ситуация политическая...

Инновациями надо заниматься постоянно!

– Валерий Валентинович, недавно вы побывали в Израиле, где знакомились с работой технопарков. Что произвело на вас наибольшее впечатление?

– Для меня это новое направление, и поездка в Израиль была познавательна. Их опыт колоссален, а результат ошеломляющий. Государство создало и развило этот механизм, доказав его перспективность. Сегодня почти все бизнес-инкубаторы в Израиле частные. Ключевой момент, который я отметил: власть вливает в технопарки серьезные деньги. Ее финансовое участие в проектах составляет до 85 процентов. Это венчурные государственные деньги. До 500 тысяч долларов может быть заложено под отдельный проект. Условия вхождения технопарка в ту или иную идею разнятся – от 30 до 85 процентов.

Сейчас многие эксперты скептично оценивают опыт создания бизнес-инкубаторов, так как в дальнейшем изобретатель зачастую не знает, что делать со своим проектом.

Израильский механизм позволяет воплотить идею в жизнь. Сначала изобретатель доказывает свою идею, ее инновационность и востребованность в будущем. Создаются условия, чтобы ученый довел идею до патента, технологии, какого-то конкретного результата. Формируется юридическое лицо, которое сопровождает технопарк. Он же предоставляет услуги бухгалтерского, юридического сопровождения и секретариата. То есть ты находишься в месте, где не надо думать о посторонних вещах. Плюс государство обращает большое внимание на продвижение идей, которые могут воплотиться в создание производства.

– Можно ли использовать этот опыт в Челябинской области?

– На 100 процентов опыт перенести сложно. Но самое главное – надо понять: мы не можем сегодня выделить 10, 50, 100 миллионов рублей, сказать, что поднимем сейчас всю инновационную деятельность, а потом через три-пять лет ждать результата. Надо иметь мужество признать – таким процессом стоит заниматься постоянно.