«Вверх ногами привязывали к столбу»: пациент рассказал о пытках в реабилитационном центре Челябинска

После публикации об издевательствах в частном реабилитационном центре для наркоманов и алкоголиков на 74.ru обратился житель Стерлитамака Владимир (имя изменено. — Прим. ред.). Мужчина побывал на этом «лечении» в Челябинске и сам столкнулся с ежедневными истязаниями, которые больше похожи на пытки. По его словам, люди там проходят жестокие тренинги и не спят сутками, их держат впроголодь и избивают за малейшую провинность.

Владимир рассказал, как взрослым мужчинам ломают психику, как пациентам приходится выживать в нечеловеческих условиях и можно ли после такой реабилитации вернуться к нормальной жизни.

У меня были срывы. Пил раза три в год. Бывало, что дней по 10 лечился, никак вылечиться не мог. Сильно болел, даже сердце останавливалось. И кто-то посоветовал моей жене реабилитационный центр, из которого я якобы должен вернуться другим человеком.

За мной приехали прямо домой два гражданских крепких парня. Я поддатый был. Говорю: «Бутылку водки возьмёте — поеду с вами». В машину сел добровольно. Заехали в магазин, купили водку и поехали в Челябинск.

Дом не такой, как в рассказе сбежавшего челябинца Александра, но компания та же. Я так понял.

Сначала было три золотых дня. Три дня я отсыпался, отлёживался, находился в отдельной комнате. Всё это время в доме была тишина, все разговаривали полушёпотом.

Когда третий день закончился, меня приняли, и тут же начался тренинг «доска». Людей выстраивали на доске в ряд, ноги ёлочкой плотно-плотно друг к другу. А потом все должны были переместиться так, чтобы первый человек стал последним, а последний — первым.

У меня хроническая изжога, мучаюсь ею уже 12 лет. Когда меня жена снаряжала, забыла положить лекарство. Я думал, что в центре всё по-человечески, и попросил у консультанта таблетки.

— Таблетку тебе надо? — спросил консультант. И сказал стажёру принести.

Тот принёс мне сумку килограммов на 15. На, говорит, тебе таблетку.

«Доску» и так невозможно пройти, а тут ещё у меня в руке 15-килограммовая сумка. Её опускать нельзя, на пол ставить нельзя. Я два раза чуть не умер: пот градом, сердце выскакивало. Мы этот тренинг по полтора суток проходили. Пока не пройдёшь — спать не пойдёшь. Единственное, отпускали покушать минут на 15.

Был ещё такой тренинг, «верёвка» назывался. Брали длинную верёвку с ответвлениями, которые привязывали к рукам. И мы ходили связанные этой верёвкой трое с половиной суток. Спали, ели, в туалет так ходили. Представляете, маленький туалет. В него заходят одновременно 4–5 человек, один сидит нужду справляет, а остальные смотрят на него.

Был тренинг «болото» — по кирпичам скакали. Сутки с лишним уходили на его выполнение. Выкладывали кирпичи на приличном расстоянии. Мы выстраивались, брали друг друга за руки и синхронно с кирпича на кирпич перепрыгивали. Это очень тяжело, я два раза проходил такой тренинг.

То, что не давали спать по трое суток из-за тренингов, — это реально. Вообще всё, что рассказал Александр, — всё правда.

Единственное, иногда мне делали скидку на возраст. Мне было 52 года тогда, я был самый старший.

Люди постоянно уезжали, привозили новых, но обычно нас было 25–27 человек.

Я знаю, что у них есть терапевтическое сообщество. Там вроде как помягче — не бьют и не издеваются. У нас же была «жёсткая мотивация». Тех, кто плохо вёл себя в терапевтическом сообществе, привозили к нам на исправление.

Каждый день в 12 ночи начиналась планёрка, и мы не знали, чем она закончится. За день за нами копились провинности персонально или в целом за группой. А вечером мы все были в страхе, думали, какое наказание будет.

Меня, честно говоря, ни разу не били. Но были у нас отдельные персонажи, над ними измывались. Например, привязывали колесо от джипа на диске, с которым нужно ходить по два-три дня, снимать нельзя.

Вверх ногами привязывали к столбу, и надо было стоять на голове. Руками упираться в пол нельзя. Руками упёрся — ещё наказание.

Такое происходило за малейшие провинности: слово не написал, сказал что-то не так. Если ты, не дай бог, один куда-то отойдёшь — это жёсткий залёт. Я имею в виду, в туалет захочешь без спроса. Но такого просто не было, все знали, чем это грозит. Опоздали на построение, вовремя не пересчитались — общий залёт на группу. Там постоянно все голодные ходили. Увидели, что кто-то кусок хлеба украдкой взял — вообще жесть начинала твориться. Обращение было как со скотом.

Разговаривали с нами матом, постоянно орали. Ходили строем, и это внутри дома. Может, морально так унижали. Я не знаю.

На улицу выходить было нельзя, везде железные решётки, железная дверь. Выпускали из дома редко-редко — только на обливание по утрам ходили регулярно.

У нас отбирали телефоны, зажигалки, бритвенные принадлежности, зубные щётки, ножницы. Выдавали только на время. И всё происходило в полубеговом режиме. Сначала обливание, потом умывались. Пасту на сухую щетку мажешь и на сухую начинаешь зубы чистить. Рот полощешь под холодной водой в душе, пока моешься. Потом тебе дают максимум минуту на то, чтобы побриться.

Телефонные звонки разрешали только через месяц пребывания. Два консультанта садились напротив, телефон клали на стол и включали громкую связь. Предупреждали:

— Если расскажешь — сам знаешь, что будет.

И ты говоришь родным, что всё хорошо, тебя всё устраивает, всё здорово. А если начинаешь жаловаться, телефон сразу отрубают и наказывают всю группу. Лишаешься звонков минимум на неделю, лишаешься сладкого. А я так понял, что наркоманы без сладкого прям умирают, поэтому сладкого лишали за малейший залёт.

Когда чьи-нибудь родственники сами звонили, консультанты менялись прямо зеркально. Становились сама вежливость.

— Да-да, здравствуйте, реабилитационный центр. Слушаем вас. Да-да, очень рады. У сына всё очень хорошо, всё нравится, выздоравливает, — врали они. — Программа выздоровления идёт успешно. Питания хватает. Питание хорошее, разнообразное, едят до отвала. Вас неправильно информировали.

А потом, когда разговор заканчивался, кричали:

— Ты чё, ты когда успел сказать? Ушёл в подвал до вечера!

При этом все голодные сидят, смотрят, как лапшу вешают откровенно. А на том конце провода радуются, что сына в такое хорошее место отдали.

Там было много отсидевших ребят, среди них Алексей, 17 лет отбыл в колонии. У нас с ним на кухне как-то был наряд. Я у него спрашиваю:

— Лёха, если бы тебе дали выбор: езжай или на зону, или тут оставайся?

Он сказал, что на зону бы отправился, потому что тут по сравнению с зоной полный беспредел.

У меня пару раз были такие приступы там, что думал, умру. А на втором месяце апатия какая-то началась. Думал: умру — так умру. Обречённость какая-то. Когда уезжал домой, особой радости даже не было.

Вообще там до последнего не говорят, когда уедешь. Мне сказали настраиваться на год, но отпустили через три месяца. Я думаю, потому что платить перестали. Жена отдавала по 25 тысяч в месяц.

Убежать оттуда невозможно. Один пытался — его на заборе поймали. Поэтому, когда я уходил, решил помочь тем, с кем дружил, и тихонько пронёс записку в штанах с тремя телефонами родственников. Там всех проверяют на выходе, и мне пришлось специально порвать штаны, чтобы пронести записку незаметно. Потом я позвонил всем, кому обещал, и моих приятелей вытащили оттуда.

Несмотря на все издевательства, психику мне не сломали. Наоборот, я старался поддерживать остальных. Я понял, что главное — соглашаться. Там каждый день надо ходить к консультанту на общение. Разговаривать, рассказывать, как себя чувствуешь. Я всё время говорил, что программа такая здоровская, помогает. Они сами там обалдевали, и лишних залётов у меня не было. А были там такие горячие, им слово — они пытаются спорить. А спорить — это личный залёт. Я их учил, что так делать не надо.

Пить я не бросил, а от жены ушёл. Причина расставания с семьёй только в том, что со мной произошло.

Во время нашего общения по телефону жена меня спрашивала, как дела. Я говорил, что ровно. А она знала, что «ровно» в моём случае — это хуже некуда. Я ей каждые переговоры маяковал. Она мне: «Когда уже нормально будет»? Я говорю: «У меня ровно всё». Она прекрасно понимала, что у меня всё плохо. Она сама врач по образованию, всё ждала какого-то чуда и не смогла мне помочь.

Сначала у меня было желание обратиться в полицию. Но потом плюнул. Не стал заявление писать. Сейчас уже многое забылось. Наверное, всё плохое в голове блокируется.