Игорь Ежов, художественный руководитель и главный дирижер Концертного духового оркестра челябинской филармонии: «Духовой оркестр имеет непосредственное отношение к слову «душа»

«В городском саду играет духовой оркестр…» – в первой половине ХХ века эти слова стопроцентно отражали действительность. Ни одного праздника или воскресного гулянья невозможно было представить без маршей или вальсов в исполнении духового оркестра, не говоря уже о парадах, приемах, войсковых построениях. Еще совсем недавно в Челябинске было несколько духовых оркестров, сегодня их всего два. Один из них, во главе которого стоит известный, некогда военный, дирижер Игорь Ежов, уже более года принадлежит Челябинскому концертному объединению. 20 июня в зале им. Прокофьева челябинцы услышат новую концертную программу оркестра, которая посвящена 50-летию заслуженного артиста России Игоря Ежова.

Место службы изменить нельзя

Игорь Алексеевич Ежов родился в 1962 году в Барнауле. В 1989 году с отличием окончил военно-дирижерский факультет Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского по специальности «организация военно-оркестровой службы, дирижирование оркестрами и руководство ансамблями».
По окончании консерватории проходил службу в Западной группе войск в Германии в должности военного дирижера артиллерийской бригады, затем руководил дивизионным оркестром в Чебаркуле. С 1993 года, почти 20 лет, служил в качестве военного дирижера в Челябинском высшем военном автомобильном командно-инженерном училище. Возглавлял военный оркестр училища, один из лучших творческих коллективов Челябинска и России. На протяжении многих лет оркестр являлся победителем смотров-конкурсов штатных военных оркестров Приволжско-Уральского военного округа. С 1 марта 2011 года по решению губернатора Челябинской области на базе Челябинского государственного концертного объединения был создан Концертный духовой оркестр, ставший преемником военного оркестра автомобильного училища. Игорю Ежову присвоение звание «Человек года» (в номинации «Культура и искусство») и знак отличия «За заслуги перед Военно-оркестровой службой России». В 2008 году Игорь Ежов удостоен звания «Заслуженный артист Российской Федерации».

– Игорь Алексеевич, вы много лет возглавляли духовой оркестр Челябинского высшего военного автомобильного командно-инженерного училища, почему решили снять погоны и стать сугубо штатским музыкантом?

– Потому что оркестра, как и самого училища, не стало. Я прослужил в вооруженных силах почти 30 лет, собирался продолжить службу в Екатеринбурге, меня приглашали возглавить военно-оркестровую службу Приволжско-Уральского военного округа. Но я тогда подумал: от добра добра не ищут. Челябинское автомобильное училище в России всегда считалось одним из лучших, и оркестр много раз отмечался на самом высоком уровне, для него здесь были созданы прекрасные условия. Традиции были, преемственность поколений. А это большое дело. Я старался поддерживать этот имидж. Да и Челябинск стал родным городом для меня к тому времени, я остался. А к моменту расформирования училища я уже был пенсионером.

– Но без оркестра жить не смогли?

– Потому и пришел к министру культуры Челябинской области Алексею Бетехтину.

– И в челябинской филармонии появился еще один прекрасный коллектив – Концертный духовой оркестр. Всех ли музыкантов из бывшего оркестра училища удалось пригласить в этот новый коллектив?

– К сожалению, это было невозможно. Практически никого из прежних музыкантов в новом составе не осталось, потому что оркестр училища прекратил свое существование в 2010 году, а на базе филармонии я начал набирать оркестр только в 2011-м, полгода прошло: кто-то из военных музыкантов уехал в другие города, кто-то в Челябинске нашел другую работу, а кого-то смутила маленькая зарплата в новом оркестре.

– Много сегодня у вашего коллектива проблем?

– Есть такое верное определение: всякое начало трудно. Не бывает сразу все блестяще. И у нас есть определенные трудности, свойственные периоду становления: пока нет места для репетиций в самой филармонии, нужно приобретать инструменты, потому что многие музыканты играют на своих. Надеюсь, постепенно все проблемы будут решены, потому что мы находим полное понимание и поддержку со стороны генерального директора ЧГКО Алексея Пелымского и худрука филармонии Владимира Ошерова.

– Самое главное – вас уже полюбила публика, на ваши концерты, как показывает практика, челябинцы приходят с удовольствием.

– Да, нас уже знают и любят. Мы презентовали публике семь новых программ, с удовольствием работаем для «Воскресной филармонии» – это детские концерты. Оркестр принимает участие во всех крупных городских мероприятиях: чемпионате Европы по дзюдо, всероссийской «Весне студенческой», а также в построении войск челябинского гарнизона во время Парада Победы. Правда, сегодня в оркестре работают гражданские музыканты, и для них это мероприятие – трудное испытание. Это же многочасовые репетиции, работа под открытым небом в любую погоду, военная форма. Кто-то с этим не согласился и покинул оркестр, кто-то собирается уходить. Как говорил Аркадий Райкин, театр похож на карточный дом, который все время сыплется, и его постоянно надо собирать и собирать. Приглашаю в оркестр молодых музыкантов, студентов своих из ЧГАКИ, оркестр – хорошая практика для роста музыканта.

– Расскажите, что значит быть военным музыкантом? И почему вы им стали?

– Вероятно, от судьбы не уйдешь. Я не собирался быть военным и учился в музыкальном училище по классу контрабаса, к духовому оркестру вообще никакого отношения не имел. Но так получилось, что поехал поступать в саратовскую консерваторию, а мне сказали: мы вас примем, а вас в армию призовут, и место будет пустовать, тогда не было отсрочки после окончания среднего специального заведения. Зато я в Саратове узнал список всех московских военных оркестров и поехал в Москву искать для себя место службы.

– Долго искали?

– Две недели. Учебный оркестр военно-дирижерского факультета московской консерватории в списке был самым последним, мне бы с него начать… (Улыбается.) Но я прошел все оркестры, и всем нужны были духовики, а дирижер учебного оркестра искал как раз контрабасиста. Так я попал в военный духовой оркестр и увлекся. Причем, решил научиться играть на тубе, потому что многим оркестрам нужен был именно такой музыкант. А потом друг увлек меня дирижированием, я поступил на военно-дирижерский факультет московской консерватории, так решилась моя судьба.

Никуда без царя

– Вы считали себя офицером или музыкантом?

– Нам говорили: сначала вы люди военные, а потом уже дирижеры. После выпуска меня отправили служить в Германию, попал в артиллерийскую бригаду, где по штату полагался дирижер, а оркестра не было. Хотел бы я знать, кто придумал такое штатное расписание? Хорошо, что командир бригады очень любил духовую музыку, он дал мне неделю сроку на то, чтобы собрать оркестр из солдат. К сожалению, было так: музыкантов учили танки водить, а бывших трактористов – играть на музыкальных инструментах. Хорошо, если кто-то когда-то в музыкальной школе учился, хотя бы ноты знал. Потом я взял КАМАЗ, поехал по всем нашим частям в Германии, где были оркестры, они мне отдали свои старые инструменты, мы их отремонтировали…

– И начали учить и доучивать своих музыкантов?

– А как же?! Первые два марша выучили методом дрессуры, вышли и сыграли – плохо, но сыграли. Постепенно у меня выработались свои методы подбора музыкантов в оркестр, потому что столкнулся с обманом на первом этапе. Когда спрашивал у вновь прибывших солдат, есть ли музыканты, мне отвечали – есть, а потом выяснялось, что они и инструментов-то музыкальных в руках не держали.

– Во имя чего ложь?

– Считали, что служить в оркестре легко. (Смеется.) Знали бы, как горек музыкантский хлеб. А потом я стал умным: брал с собой инструменты и сразу заставлял показывать, кто на что способен. Постепенно выработалась целая система набора в оркестр, когда одни музыканты увольнялись из армии и на их место сразу же приходили другие, которые еще в учебке начинали учить репертуар оркестра. Я занимался с музыкантами оркестра с шести утра и до ночи. Обязательно был ансамбль, куда входили знающие, более опытные, музыканты. Каждому музыканту ставились конкретные задачи, и все много репетировали самостоятельно.

– Связи со многими учениками тех лет сохранились?

– Многие мне звонят, встречаемся иногда. Ребята благодарят, хорошая память у них осталась о службе в армии. Те, кто серьезно музыкой занимался, стали профессиональными музыкантами, не говоря уже о тех, кто попадал в оркестр после окончания музыкальных училищ.

– Вы были им отцом-командиром?

– В Германии считалось, что я командир подразделения, но оркестр был внештатным, и у моих музыкантов были другие командиры. А здесь, когда я попал в училище, моя должность уже называлась «начальник оркестра, военный дирижер», и у меня в подчинении были солдаты, сверхсрочники (потом контрактники), воспитанники оркестра, а также гражданский обслуживающий персонал.

– То есть вы чувствовали себя офицером?

– Не совсем. Мне, наверное, повезло: когда я попал в Германию, то командир артиллерийской бригады, полковник Рибоконь, всячески мне помогал, потому что любил духовую музыку. Он сразу сказал, что оркестр должен не просто построение играть, но готовить концертные программы, праздники обслуживать, и тем самым подстегнул меня заниматься творческой деятельностью. А после того как мы провели первый концерт, вообще сказал: «Ты должен пинком открывать дверь в мой кабинет, если тебе что-нибудь потребуется». (Смеется.) И оркестр стал визитной карточкой полка, нас даже немцы приглашали с концертами. А потом я попал в челябинское автомобильное училище, где было прекрасное командование, которое тоже всегда помогало мне. Поэтому очень многим я обязан своим командирам. Благодаря их заинтересованности я стал не просто офицером, но хорошим музыкантом, многого достиг. В училище я прослужил почти 20 лет, и нами столько мероприятий различных было проведено, что не могу выделить из них главные и второстепенные. Мы работали и во время инаугурации губернатора, и на мемориале имени Масленникова, и на городских праздниках, собраниях, выступали постоянно, по несколько мероприятий в день было. Это позволяло и музыкантам расти, все время работали над новыми программами.

– Но духовой оркестр – это прежде всего бодрый дух в войсках?

– Духовой оркестр имеет непосредственное отношение к слову «душа». Именно такая аналогия напрашивается. Россия и здесь обязана Петру I, потому что он издал указ о создании военно-оркестровой службы в армии, царь обязал в каждом полку иметь музыкантов, он сам неплохо играл на барабанах. У нас все позднее началось, чем в Европе, и потому первыми музыкантами в войсках были иностранцы, но зато как мы потом выстроили эту службу и какие произведения писались для военных оркестров лучшими нашими композиторами! Кстати, из истории известно, что никогда во время войны противники не уничтожали пленных музыкантов, потому что это штучный товар.

«Когда работать-то будете?»

– Неплохо было бы сегодня вернуть такое отношение к музыкантам в России.

– Это верно. Чтобы тяжелый труд музыканта оплачивался по достоинству. А музыканты духовых оркестров – это вообще особый народ: далеко не каждый музыкант может играть на духовых инструментах. Когда наши офицеры шутили: «Все играете и играете, когда работать-то будете?», – я их приглашал на репетиции. Чтобы увидели и услышали, что такое труд музыканта духового оркестра. Его нужно вообще приравнивать к шахтерскому труду, если говорить о нагрузке на легкие. В армии постоянно приходилось доказывать значимость оркестра, раз в месяц мы готовили концерты для офицеров, показывали свою работу. Кроме того, все видели, что мы востребованы, потому что приходили в бригаду письма с просьбой командировать оркестр для проведения различных мероприятий.

А здесь, в Челябинске, во время проведения учений ШОС мы встречали министров обороны разных стран. Это специальная церемония. Хорошо, что нас учили этому в московской консерватории, пришлось вспомнить, как должен проходить оркестр во время такой церемонии. Многого приходилось добиваться. В Германии я, например, добился, чтобы оркестру давали хорошую машину для поездок, потому что не только музыкантов надо беречь, но и инструменты, они ведь не дешевы. Меня поняли. И в училище я не уставал повторять курсантам: когда станете командирами, берегите оркестры своих частей!

– Никогда не жалели, что связали свою судьбу с армией?

– Нет, хотя трудностей было много. Только военные музыканты могут стоять на площади часами при проведении парадов и играть на морозе, под дождем – при любой погоде, потому что они при погонах. Хорошо, что сейчас у них достойная зарплата.

– Был переломный момент при переходе на гражданскую службу?

– Первые полгода. И мне этот переход не так просто дался, хотя еще во время службы я начал преподавать в ЧГАКИ, то есть познакомился с новыми для себя условиями. Но мой переход, наверное, можно отнести к менее болезненным случаям. Есть офицеры, которые вообще не могут найти себя вне армии, применить к гражданской жизни, люди привыкают к той дисциплине, к тому, что за тебя все решают, ты берешь под козырек и исполняешь. Хотя, как вы знаете, многие бывшие офицеры сегодня нашли себе применение в самых разных сферах экономики.

– Число военных оркестров в стране, вероятно, сильно сократилось?

– Мало осталось оркестров, в Екатеринбурге теперь всего два, а было около десяти. И в Челябинске только два – оркестр полка внутренних войск и мы, хотя нас военным оркестром считать уже нельзя.

– По какому принципу обычно формируется новая программа духового оркестра?

– Если говорить о военном оркестре, то ежегодно мы создавали новую программу к смотру-конкурсу штатных военных оркестров округа. Следовали обязательным условиям конкурса. В программе был обязательный строевой репертуар, который оркестр должен играть наизусть: военные и встречные марши, гимн России, «Славься» Глинки, «Красная заря» Чернецкого и так далее. А в филармонии было создано несколько тематических программ. Рождение программы – всякий раз мучительный процесс: подобрать произведения, найти ноты, подготовить программу, пригласить солистов. Но, как выяснилось, труднее всего составить программу к собственному юбилейному концерту. (Смеется.) В этом концерте будут принимать участие все ведущие солисты филармонии. Из Екатеринбурга приедут гости – мои однокурсники, обещают музыкальные подарки, своих солистов привезут.

Начало

– Есть у вас, скажем, пять самых любимых произведений?

– Гораздо больше: «Прощание славянки», предполагается, что в юбилейном концерте это произведение будет исполнено оркестром и Камерным хором, а завершится программа еще одним любимым произведением – песней «Мой путь» Фрэнка Синатры. Очень я люблю песни 1960-80-х, где и мелодии были красивыми, и слова. Нравится песня «Течет река Волга», я попросил Галину Сбродову ее спеть 20 июня. Сам я, правда, родился в Барнауле, который стоит на Оби… Маршей много красивых, вальсов. Когда готовишь программу, все произведения, над которыми работаешь, становятся любимыми. Очень нравится переложение для духового оркестра «Праздничной увертюры» Шостаковича. Кстати, когда он услышал это произведение в исполнении духового оркестра, то признал, что оно звучит даже лучше, чем в исполнении симфонического. Для того чтобы профессионально расти, духовой оркестр обязательно должен играть классику.

– Недавно в Челябинске гастролировал оркестр ВВС США, удалось пообщаться с музыкантами?

– Конечно.

– Чему позавидовали?

– Зарплате, которую они получают, как бы меркантильно это ни звучало. Они могут на эту зарплату прокормить семью, а я пока не могу себе позволить такого, чтобы музыканты за ту зарплату, которая есть, работали только в моем оркестре. Инструменты у американцев были высокого класса. И музыканты в оркестре высокопрофессиональные. Программа была очень интересная, разнообразная. Хорошее осталось впечатление. Осенью к нам приедет оркестр Глена Миллера – прекрасно, что есть возможность вживую слышать такие оркестры.

– А с чего вообще начались ваши отношения с музыкой?

– Лет в пять или шесть я услышал по радио сороковую симфонию Моцарта и был настолько поражен, что слушал ее с открытым ртом. Такое же впечатление у меня осталось, когда услышал девятую симфонию Бетховена. Вот это зернышко упало в меня и проросло.

– Вы росли в музыкальной семье?

– Папа пел хорошо, на балалайке играл, на гитаре, мама хорошо поет – от природы одаренные люди. Но профессионально музыкой никто не занимался. И я сравнительно поздно начал ею заниматься. В 13 лет поступил в школу при музыкальном училище Барнаула и за два года ее окончил.

– Это было ваше самостоятельное решение?

– Это тоже судьба. В нашем доме жил студент музыкального училища, занимался по классу контрабаса. На четвертом курсе у них была обязательная педпрактика, и он мне однажды предложил: не хочешь позаниматься на контрабасе? Я после этого ночь не спал от волнения, хотя мечта была пацанская – на ударной установке играть. Но преподаватель этого студента мягко подвел меня к тому, что контрабас – инструмент редкий, нужный… И я согласился.

– Сейчас играете на контрабасе?

– Иногда, когда занятия провожу в академии, захожу в класс и играю. Может быть, со временем приобрету инструмент, чтобы был дома. На тубе давно уже не играю, хотя в консерватории пятерку получил за экзамен, по шесть часов занимался, тренаж был мощный. Нынешние студенты столько не занимаются, поскольку престиж профессии сильно упал, ведь многие после окончания музыкального вуза работают не по профессии.

– Юбилейный концерт станет неким итогом для вас или началом нового этапа в вашей музыкальной судьбе?

– Мне доводилось проводить концерты, посвященные юбилеям оркестра челябинского автомобильного училища, но концертов в честь своего юбилея не проводил ни разу. Не знаю, как это будет и чем этот концерт станет для меня. Наверное, да, это новый этап. Сегодня слушатели хорошо принимают оркестр и в Челябинске, и в области, люди очень радуются традиции возрождения гастролей, да и духовой оркестр любим в народе, часто можно слышать ностальгические воспоминания о былых концертах в парках. Возможно, со временем нам удастся возродить эту традицию в Челябинске. А, может быть, станем зачинателями еще одной традиции – проведения фестивалей духовых оркестров в Челябинске. Хотелось бы.